Она улыбается мне так, будто знает, что я задумал. По крайней мере, я привел ее сюда, не испортив сюрприз. Кольцо от «Тиффани» уже несколько месяцев прожигает дыру в моем кармане. Оставалось только найти подходящее время, чтобы задать этот вопрос. Но я всегда знал где это сделаю. Я бы женился на ней прямо здесь, на этом заднем дворе, если бы мог.
Я хватаюсь за металлическую веревку и протягиваю качели, чтобы Мия села. Она делает так, как я хочу, без жалоб, задирая ноги, когда я отталкиваю ее от земли.
— Расскажи мне что-нибудь хорошее, — говорю я ей.
Ее лицо светлеет.
— Ты, — говорит она своим певучим голосом. Она перестает двигаться и ставит свои кроссовки на землю, такие же, которые она носила, когда была ребенком. — Это всегда был ты.
Я опускаюсь перед ней на одно колено и кладу руку ей на бедро:
— Ты всегда была моим хорошим. Если бы я только сказал тебе это, когда мы были моложе.
Она пожимает плечами:
— Древняя история. Все, что сейчас имеет значение, это то, что мы здесь вместе, создавая наши собственные новые воспоминания.
— Точно, — я лезу в карман и достаю синюю коробочку.
Рука Мии взлетает ко рту, и ее глаза расширяются от удивления:
— О Боже мой! Ты делаешь это, — она опускает руку, ее тело при этом дрожит.
— Я подумал, что мы должны начать нашу совместную жизнь с того места, где все началось, — я открываю коробочку, чтобы показать кольцо с бриллиантом в пять карат.
Она смотрит на бриллиант:
— Оно такое красивое.
— Моя мама помогла мне его выбрать. Тебе нравится?
— Нравится. Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, детка.
Она наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня в губы, слеза скатывается из ее глаза на мою правую щеку:
— Да, тысячу раз да.
Я качаю головой, смеясь:
— Я еще даже не успел спросить. Может, ты перестанешь быть такой торопыгой?
Она вытирает слезы тыльной стороной ладони и шмыгает носом:
— Прости. Я немного переволновалась.
— Мы познакомились на этом заднем дворе более двенадцати лет назад. Я был в худшем состоянии в своей жизни, сидел на наркотиках и не мог нормально функционировать, а ты вернула меня к жизни. Каждый разговор с тобой помогал мне исцелиться, но я все равно был недостаточно хорош для тебя. Расставание с тобой было одним из самых трудных моментов в моей жизни. Я долгое время был ослом, потому что все еще знал, что недостаточно хорош для тебя. Также не помогало и то, что ты сестра Уилла, вот и все. Встреча с тобой была лучшим, что когда-либо случалось со мной. Как и потоп в моей квартире.
«Я люблю тебя», — произносит она одними губами, и я говорю это в ответ.
Я достаю кольцо, бросаю коробочку на землю и беру ее за руку:
— Мия Элизабет Роман, я любил тебя с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, и я буду любить тебя и поклоняться тебе всю оставшуюся жизнь. Станешь ли ты моей?
— Я твоя, — бормочет она. — Навсегда. Навечно.
Она касается моей щеки большим пальцем, когда я надеваю кольцо ей на палец. Встаю с земли, сажусь на качели рядом с ней и просовываю свои пальцы между ее. Мы отталкиваемся ногами от земли, металлические прутья скрежещут под нашим весом.
— Как тебе это удалось? — спрашивает меня Мия.
— Легко. Владелец дома сошел с ума, когда увидел меня на пороге своего дома. Он большой фанат «Флайерз». Я рассказал ему о том, как мы познакомились, и предложил заплатить ему, чтобы привезти тебя сюда на несколько часов. Но он не хотел денег. Он довольствовался кучей памятных вещей с автографами команды и меня, а также нашими фотографиями в экипировке.
Она смеется:
— Ты легко отделался.
— И не говори. Я бы заплатил ему сколько угодно, чтобы сделать этот момент особенным для тебя. Этот дом, задний двор — все это многое значит для нас. Я хотел, чтобы ты смогла оглянуться назад на этот день и вспоминать его так же, как и ту первую ночь, когда мы встретились.
— Помню, я подумала, что ты самый горячий парень, которого я когда-либо встречала, — говорит она, краснея. — Я сразу же влюбилась в тебя.
— А теперь?
— По-прежнему самый горячий парень, которого я когда-либо встречала. Только теперь ты мужчина. Мой мужчина.
Уголки моего рта приподнимаются в улыбке.
— Еще кое-что, — говорю я, нервничая из-за того, как она отреагирует. — Поскольку мне пришлось просить разрешения у твоего отца и твоего брата, могу ли я жениться на тебе…
— Ты сделал это? — она хлопает в ладоши и смеется. — Это была идея Уилла?
— Конечно. Ты же знаешь своего брата. Чертова заноза в заднице. Мне пришлось пригласить его на ужин, как будто мы были на гребаном свидании.
Она качает головой:
— Он сумасшедший.
— Если бы ты только знала, — я думаю обо всем том безумном дерьме, которое мы с Уиллом натворили за эти годы, часть из этого заперта в хранилище разума, которое я никогда больше не открою, в основном ради Мии. — Но это не то, что я хотел тебе сказать. Поскольку Уилл мой шафер, он уже начал планировать мой мальчишник.
Она закатывает глаза:
— А что, если бы я сказала «нет»?
Я ухмыляюсь:
— Смотрите-ка, кто решил пошутить.
— Неважно. Это ведь могло случиться, — она опускает взгляд на свое кольцо и улыбается. — Итак, куда Уилл тебя ведет? В турне по всем стриптиз-клубам мира?
— А ты бы меня отпустила?
Она смеется:
— Не то чтобы я могла остановить тебя.
— Я бы сделал для тебя все, что угодно. Если бы ты не хотела, чтобы я шел, я бы сказал Уиллу «нет». Но тебе пришлось бы иметь дело с очень сердитым братом. Уилл с нетерпением ждал моего мальчишника с тех пор, как я сказал ему, что хочу жениться на тебе. Он даже забронировал нам номера в Вегасе.
— Вегас, детка, — говорит она, вскидывая руки над головой. — Я тоже поеду. Я могу устроить там свой девичник.
— Ты серьезно?
Она беспечно пожимает плечами, как будто сорвать мой мальчишник — не такая уж большая проблема:
— Ага, а почему бы и нет?
— Потому что у твоего брата случится инсульт. Женщинам вход воспрещен.
— Один и тот же город, разные вечеринки. Позволь мне самой разобраться с Уиллом.
— Как скажете, босс.
Мия сжимает мою руку, и по руке пробегает электрический разряд. Она улыбается, как будто тоже его чувствует. Мы раскачиваемся все выше, подстраиваясь под темп друг друга. Больше не нужно слов. Это идеальный конец несовершенного начала.
Эпилог
Итан
Четыре года спустя
— Качели, качели, качели, — говорит Эрик, надувая свои пухлые щечки и подпрыгивая вверх-вниз.
— Держи маму за руку, Эрик, — говорит Мия нашему трехлетнему сыну. Он просовывает свои крошечные пальчики между ее, а затем прижимается ко мне.
Я улыбаюсь Эрику, а затем поднимаю взгляд на Мию, и мы оба одновременно поднимаем его с земли.
— Я хочу летать, папочка, — говорит он мне своим детским голоском, от которого мое сердце тает. — Заставь меня летать.
— У тебя получится, приятель.
Мия смеется, ее улыбка такая широкая, что освещает все ее лицо. Я люблю эту женщину и своих детей больше всего на свете. Они со мной, и все из-за самых мрачных периодов моей жизни. Смерть моего брата привела в действие цепочку событий, которые, я никогда не думал, что приведут меня к этому моменту. Много лет назад я думал, что к этому времени был бы уже мертв. Часть меня хотела, нет, нуждалась, снова быть со своим братом. Моя депрессия и чувство вины перед Эриком, смешанные с моей зависимостью от наркотиков, должны были убить меня. Но этого не произошло.
Крепко держа Эрика, мы раскачиваем его взад-вперед всю дорогу через кладбище, пока не добираемся до могилы моего брата. Моя мама ждет нас, засунув руки в карманы куртки и повернувшись к нам спиной.
— Бабуля, — кричит Эрик, и она оборачивается.
В ту секунду, когда мы опускаем Эрика на землю, он бросается в объятия моей мамы.
— Привет, малыш, — она обнимает Эрика и целует его в щеку и лоб, прижимаясь к нему изо всех сил.