— Ты продолжаешь это говорить, но я не согласна, — я беру его руку в свою и подношу к губам, чтобы запечатлеть нежный поцелуй. — Ты — то, что мне нужно, И. Я периодически была влюблена в тебя, с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. Сейчас я люблю тебя еще больше, чем тогда. Возможно, я потратила много лет, ненавидя твою наглую задницу, но, несмотря ни на что, я все еще любила тебя.
Он кладет руку мне на плечо, его пальцы медленно поднимаются к моему лицу:
— Я тоже люблю тебя, Мия.
Итан обнимает меня за спину, и его губы впиваются в мои. Он целует меня с такой силой и страстью, что мне приходится схватиться за его плечи, чтобы сохранить равновесие. Но Итан здесь, чтобы поймать меня. Он всегда будет ловить меня, вдыхая в меня свою жизненную силу, когда я буду нуждаться в нем, чтобы вернуть меня к жизни. С Итаном я чувствую себя живой, его прикосновения разжигают огонь везде, к чему он прикасается. Тепло разливается по моим рукам, и с каждым прикосновением его пальцев моя кожа горит от желания к нему.
Мечта, которая когда-то была у меня об Итане, теперь стала моей реальностью. Мое сердце переполняется радостью. Итан любит меня. Лучший друг моего брата — последний человек на свете, в которого я хотела бы влюбиться. Но я влюбилась. Я сильно влюбилась.
Итан исследует каждую частичку моего тела своими большими руками, заставляя меня умолять его отвести меня в спальню. Я нуждаюсь в нем, мне нужно чувствовать его. Он сжимает мою задницу и приподнимает меня, прижимаясь своей эрекцией к моей насквозь мокрой киске. Я истекаю для него, отчаянно желая, чтобы он прекратил боль между моими бедрами.
Вместо своих обычных грубых прикосновений, он ведет меня в спальню и опускает на кровать с такой осторожностью, как будто может сломать. Потому что он может. Только Итан имеет надо мной такую власть.
Он дергает за шелковый пояс моего халата, подставляя мою обнаженную грудь холодному воздуху. Крошечные бутоны, и так болезненно твердые, болят еще больше, когда Итан проводит по ним подушечками больших пальцев, нежно массируя меня. Тихий стон срывается с моих губ.
Итан смотрит на меня, пристально наблюдает и опускает голову, чтобы высунуть язык. Он облизывает и кусает меня, мой сосок набухает у него во рту. Мое лоно сжимается, мои внутренности сжимаются с каждым движением его языка. Извиваясь под ним, я закрываю глаза и вцепляюсь в простыни, ткань так туго скручивается между моими пальцами, что моим рукам больно.
Он останавливается достаточно надолго, чтобы снять свои боксеры, и пристраивается у моего входа. Вместо того чтобы толкаться в меня, как дикий зверь, он наклоняется, чтобы поставить локти по обе стороны от моей головы, медленно продвигаясь в меня. Это так не похоже на Итана. Каждый секс, который у нас был, начиная с нашего первого поцелуя и далее, был агрессивным и подпитывался нашей постоянной внутренней борьбой за то, чтобы быть вместе. Теперь мы оба свободны.
Но это не единственная перемена в его поведении. Мы занимаемся любовью. Итан любит меня своим ртом и своим членом, когда он входит в меня и выходит. Он любит меня каждым дюймом своего мускулистого тела. Мы разговариваем друг с другом хрипами и стонами, и завершаем нашу любовь каждым толчком, как будто занимаемся сексом в первый раз.
Итан прижимается своими губами к моим, забирая мой последний вздох вместе с оргазмом. Он целует меня крепко, но не слишком грубо, его тело содрогается в конвульсиях как раз в тот момент, когда мое расслабляется. Я крепче сжимаю его, и он стонет мне в рот. Наши губы разъединяются, но наши лбы все еще соприкасаются.
— Моя идеальная маленькая овечка, — говорит Итан.
Я провожу пальцами по его щеке:
— Я люблю тебя. Так сильно.
Его губы касаются моих, жар от его дыхания покалывает мою кожу.
— Я тоже люблю тебя, — шепчет он, прежде чем снова поцеловать меня.
Слова, которые я ждала услышать от Итана больше десяти лет, сорвались с его губ и запечатались поцелуем.
26
Итан
В пабе «У Олли» народу больше, чем обычно, и я проталкиваюсь сквозь толпу, кивая людям по пути к длинному дубовому бару. Прислонившись спиной к обшитой деревянными панелями стене, Уилл пьет бутылку «Хайнекена». Худенькая блондинка на барном стуле рядом с ним хихикает, как будто он сказал что-то смешное. Он даже не разговаривал с ней, что заставляет меня смеяться.
Тупые хоккейные зайки.
Его глаза расширяются, когда я останавливаюсь перед ним. Поставив пиво на стол, Уилл что-то шепчет девушке, которая в спешке соскальзывает с табурета. Уходя, она улыбается мне, сверкая набором жемчужно-белых зубов, которые слишком идеальны, чтобы быть настоящими.
— Ты пришел, — Уилл похлопывает по свободному сиденью. — Пойдем выпьем со мной.
Беспокойство поднимается в моей груди. Уилл слишком спокоен после своей реакции сегодня утром. Я сажусь рядом с ним и опираюсь локтем о стойку, перегибаясь через нее, чтобы привлечь внимание бармена. Она с улыбкой принимает мой заказ и неторопливо уходит, чтобы взять мне пива.
— Насчет сегодняшнего утра, — говорю я, поворачиваясь лицом к Уиллу. — Послушай, мне жаль, что тебе пришлось узнать о нас таким образом. Я никогда не хотел встречаться с Мией тайком за твоей спиной, но это просто случилось. Я этого не планировал. Я столько раз пытался сказать тебе об этом, но каждый раз терпел неудачу.
Уилл поднимает руку, чтобы заставить меня замолчать:
— Я бухал весь день. С тех пор, как покинул квартиру Мии, — он невнятно произносит некоторые слова, хотя и не совсем в хлам. Что касается Уилла, то он справляется с алкоголем. — Моя сестра любит тебя, знаю, что любит. Я долго и упорно думал об этом сегодня. Я зол на тебя за то, что ты врал мне в лицо и трахал мою сестру. Но меня волнует только одно. Если ты ответишь ей взаимностью, тогда я могу попытаться привыкнуть к мысли о том, что вы двое вместе. Но если это просто какая-то интрижка, я, не раздумывая, разобью эту гребаную бутылку о твою голову.
— Немного сурово, тебе не кажется?
Барменша возвращается с моим пивом, и я протягиваю ей карту, чтобы оплатить счет.
Уилл поджимает губы, его челюсть сжата в гневе:
— Отвечай на вопрос. Ты любишь мою сестру?
Я опустошаю половину бутылки одним глотком и ставлю ее обратно на стойку. Серьезные разговоры требуют много алкоголя.
— Да. Я сказал ей сегодня утром, после того, как ты умчался.
Уилл зажимает пальцами переносицу и вздыхает:
— Ладно… Блядь, — он бормочет что-то себе под нос, чего я не могу разобрать. — Думаю, это лучше, чем если Мия переспит с каким-нибудь случайным чуваком, которого я ненавижу. Но ты ведь понимаешь, что это значит, верно?
Я прищуриваюсь, глядя на него:
— Нет.
— Наша дружба не выживет, если ты причинишь ей боль. Потому что я убью тебя. Не разбивай ей сердце.
Я протягиваю руку, чтобы коснуться его плеча и ободряюще сжать:
— Обещаю. Я буду хорошо заботиться о Мие. Разве не этого ты хотел для нее все это время? Кого-то, кто присматривал бы за ней.
Он делает глоток пива, пристально глядя на меня, его лицо ничего не выражает. Между нами проходит мгновение, прежде чем он качает головой в знак согласия:
— Ага, думаю, что так. Все, что меня волнует — это чтобы она была счастлива. Если это то, чего вы оба хотите, мне это не обязательно должно нравиться, но я смогу это принять. Может быть, со временем идея о вас двоих приживется во мне.
— Это все, о чем я могу просить, — бормочу я. — Я рад, что дело не дошло до того, чтобы мы выбили дерьмо друг из друга.
Уилл смеется:
— Почему? Потому что знаешь, что я бы вышиб все дерьмо из твоей панковской задницы.
Я ухмыляюсь:
— Нет, потому что я бы позволил тебе сделать это, просто чтобы выплеснуть гнев.
— Вот это просто тупо, — он удивленно качает головой. — Завтра мы возвращаемся в нашу квартиру. Что ты планируешь делать с Мией?
— Не уверен, что понимаю, что ты имеешь в виду.