1621 году шведский флот вошёл в устье Западной Двины и высадил двадцатитысячный десант, предводительствуемый королём Густавом II Адольфом. Война со шведами длилась восемь лет. 16 сентября 1629 года было подписано перемирие, по которому Сигизмунд III наконец-то отказался от шведской короны. Ему пришлось признать Густава II не только королём Швеции, но и правителем Лифляндии, Эльбинга, Мемеля, Пиллау и Браунсберга.
Сигизмунд III умер в конце апреля 1632 года. Сейм после ряда проволочек избрал на польский престол его сына. Так королевич Владислав стал королём Владиславом IV. Однако новый король решил называться ещё и Московским царём. (Вспомним, что от этого титула по Деулинскому перемирию отказался Сигизмунд III). В Москве царский титул Владислава расценили как casus belli. На Смоленск была двинута тридцатидвухтысячная рать при 158 орудиях под командованием боярина Шеина, бывшего смоленского воеводы.
Русско-польская война 1632—1634 годов — предмет особого исследования. Поэтому я упомяну лишь об обстоятельствах, имевших прямое отношение к Смутному времени. В октябре 1633 года русская армия, осаждавшая Смоленск, сама была блокирована польскими войсками. Шеин вёл командование крайне бездарно и в феврале 1634 года согласился на почётную капитуляцию. Поляки разрешили уйти всем уцелевшим русским воинам, но всю артиллерию пришлось оставить врагу. По возвращении в Москву Шеин и второй воевода Артемий Измайлов были отданы под суд. Обоим воеводам публично отсекли головы.
От Смоленска король Владислав двинулся к крепости Белой, но потерпел поражение. В конце марта 1634 года были начаты переговоры в селе Поляново в 21 версте юго-западнее Вязьмы. 4 июня 1634 года был подписан так называемый Поляновский мирный договор. Согласно ему Россия и Польша заключали «вечный мир и забвение всего происшедшего» (с 1604 по 1634 год).
Польский король отрекался от прав на российский престол и обещал вернуть присланный ему в 1610 году избирательный акт московских бояр (в том числе подписанный и отцом царя Филаретом). Владислав IV отказывался от титула «царь Московский».
Царь Михаил исключал из своего титула слова «князь Смоленский и Черниговский» и обязался не подписываться «государь всея Руси», чтобы не намекать тем самым на распространение своего суверенитета на русские земли, находящиеся в Польше и Литве.
Царь отказывался от всяких прав и покушений на возвращение Лифляндии, Эстляндии и Курляндии.
Все города, уступленные Россией по Деулинскому перемирию, оставались за Польшей. Исключение было сделано для города Серпейска, который передавался России за 20 тысяч рублей.
Любопытно, что одновременно в Полянове личные представители короля Владислава и царя Михаила подписали секретный протокол, по которому Владислав отказывался от употребления титула «царь Московский» за 20 тысяч рублей (венецианскими дукатами и голландскими гульденами). Это обстоятельство стороны обязывались держать в строгом секрете и скрыть в тексте мирного договора, где сумма в 20 тысяч рублей без уточнения, в какой валюте, была отнесена на другой счёт (якобы в уплату за возвращение России города Серпейска). Так Михаил и Владислав полюбовно уладили спор за спиной бояр и радных панов.
Грамоту русских бояр об избрании Владислава поляки так и не вернули России. В марте 1636 года сейм Речи Посполитой принял акт об утрате Грамоты и об обязательстве возвратить её России, как только она будет обнаружена в архивах Польши. Замечу, что обещание вернуть Грамоту бояр сохраняет свою юридическую силу до настоящего времени, так как эта статья Поляновского мира и Второго протокола к нему никогда не отменялась и не пересматривалась за всю историю русско-польских отношений.
Умер Владислав в 1648 году, пережив на три года царя Михаила.
Вечного же мира между Речью Посполитой и Россией не получилось. В чём-то символично, что в год смерти Владислава IV началось восстание Богдана Хмельницкого. Посеявши ветер в Смутное время, поляки получили бурю, которая смела с географических карт Речь Посполитую. Драчливые паны во все времена при наступлении расплаты обращали взгляды на Запад и издавали душераздирающе вопили о помощи. Но, увы, им не помогли ни король-солнце Людовик XIV, ни великий Наполеон, ни британский Гранд Флит, ни тётушка Антанта, ни даже всемирная Лига Наций. Теперь ничему не научившиеся ясновельможные паны надеются на НАТО. Что ж, поживём — увидим.
ЛЖЕДМИТРИЙ I
стория самозванцев теряется в веках, где-то во втором тысячелетии до нашей эры. К примеру, несколько самозванцев выдавали себя за персидских царей в VIII—III веках до нашей эры. Личности и деяния самозванцев всегда вызывали повышенный интерес у современников и потомков. Им уделяли много внимания составители летописей и хроник, и, конечно, самозванцы были лакомым куском для авторов исторических романов, вспомним того же «Лже-Нерона» Лиона Фейхтвангера.
Лжедмитрий I стал наиболее результативным и, соответственно, наиболее известным самозванцем в мире в прошедшем тысячелетии и, добавим, первым самозванцем в России. В марте 1804 года Фридрих Шиллер приступает к работе над драмой «Демитриус», так по-латыни подписывался Лжедмитрий I. В черновой тетради Шиллер записал: «Гришка, расстрига, русский, искатель приключений». Он без памяти влюблён в Марину. Далее Шиллер пишет: «Гришка в сцене с Мариной, где он экзальтированно и страстно изливает ей свои чувства». Но смерть в мае 1805 года помешала Шиллеру закончить драму.
Через двадцать лет к теме Лжедмитрия обратился А. С. Пушкин. В сентябре 1826 года по приезде в Москву Пушкин начал читать вслух «Бориса Годунова» в московских литературных салонах и кружках. В письме от 22 ноября шеф жандармов Бенкендорф сделал Пушкину замечание, что он читает вслух пьесу, не представив её царю. Пушкин 29 ноября отослал Бенкендорфу пьесу с сопроводительным письмом. Царь прочитал драму, теперь её надо было оценить, но Николай I не был силён в литературе. Поэтому секретную рецензию на «Бориса Годунова» по указанию царя шеф жандармов поручил написать писателю и «сексоту» по совместительству Фаддею Венедиктовичу Булгарину. Тот оперативно подал рецензию, где предлагал заставить Пушкина переделать драму в исторический роман наподобие модных тогда романов Вальтера Скотта. В письме от 14 декабря 1826 года Бенкендорф, ссылаясь на мнение царя, предлагает Пушкину переделать пьесу в роман. Отвечая ему (письмо от 3 января 1827 года), Пушкин писал: «Согласен, что она (пьеса. — А. Ш.) более сбивается на исторический роман, нежели на трагедию, как Государь Император изволил заметить. Жалею, что я не в силах уже переделать мною однажды написанное».
Между тем Булгарин срочно начал свой роман «Дмитрий Самозванец». Несмотря на лихой закрученный сюжет, роман