Читать интересную книгу Книга обманов (сборник) - Марта Кетро

Подошла Алла, сменившая гнев на милость:

– Девочки, зал у нас этажом ниже, помогите мне спустить на лифте напитки… пожалуйста.

Все послушно закивали, а Сашка с готовностью схватила недопитое виски и нежно прижала его к вышитому на груди фениксу. И только Агафья возразила:

– Если можно, я лучше здесь помогу. Плохо переношу замкнутые пространства, поэтому в лифте не поеду, пойду по лестнице.

– Это называется клаустрофобия, – сказала Панаева, – я могу подобрать антидепрессанты…

– Да уж спасибо, обойдусь!

Ольга тоже захотела задержаться и убрать трапезную – очень надеялась пропустить бардов, если таковые будут.

– Не сегодня, – ответила Алла, – не в платьях же. Приходите завтра в девять утра, раз уж вы обе так любезны…

Ольга спускалась медленно, нога за ногу, поэтому когда она вошла, «культурная программа» уже началась. Помещение не походило на театральный зал в прямом смысле – просто два ряда кресел и диванчиков располагались полукругом перед небольшим возвышением, несколько светильников в полу изображали рампу, а все другие лампы были погашены. Из колонок звучала древнейшая «Венус» Shocking Blue, дамы расслабленно потягивали алкоголь и наблюдали, как на условной сцене танцует Иванова в крошечном алом платье.

«И неплохо, надо сказать, пляшет».

– Она бывшая профессиональная танцовщица, – будто услышав её мысли, сказала Катя, бесшумно оказавшаяся рядом. – Пойдём, там в уголке место есть. И всегда можно уйти незаметно.

«Надо же, понимающая девушка», – подумала Ольга, а вслух процитировала песенку:

– «Богиня на горной вершине горит, как серебряное пламя… I’m your Venus, I’m your fire» – что ж, так и есть, чисто Венера.

Потом окинула взглядом зал, полный хмельных женщин:

– Надеюсь, они не подерутся.

– С чего тебе вообще такое в голову пришло?

– Там, за столом, на минутку показалось, что некоторые из них готовы в горло друг другу вцепиться.

– Да, воображения тебе не занимать.

– Вдруг подумала, что между ними существуют давние отношения, старые счёты.

– Не скажи…

У Ольги сложилось особое отношение к конфликтам. Она не терпела ссор, всегда искала возможность согласиться с собеседником – на словах, ведь действовать всё равно можно по-своему, – и была уступчива настолько, что многие считали её бесхарактерной. Причиной же являлись равнодушие к мнению большинства людей и уверенность, что истина не рождается в спорах, поэтому Ольга с лёгкостью позволяла оппонентам оставаться при своём. Но иногда и её удавалось зацепить. Существовали вещи, которыми она дорожила, и обиды, которые она не прощала. Тот, кто покушался на её подлинные ценности, обретал врага, тайного и мстительного. Не то чтобы Ольга предпринимала энергичные действия или выстраивала сложные схемы, нет, она просто наблюдала. Год или два человек жил под пристальным, хотя и не ощутимым до поры взглядом, пока однажды не совершал ошибку. Или, например, обнаруживал интересы в сфере, на которую Ольга могла повлиять. И тогда следовал молниеносный точечный удар. Обычно хватало одного звонка, нескольких слов, обнародования «лишней» информации в сети – просто удивительно, как легко разрушать чужие планы, если понимаешь ситуацию.

Ольга полагала, что ненависть слишком ядовита, чтобы носить её в себе. Застарелая обида отравляет, из года в год проявляясь хотя бы в снах, заставляет просыпаться с зажатым от ярости горлом. И неудачи, случившиеся по чужой вине, тоже нужно возвращать сторицей. В других людях тоже умела чувствовать такие затаённые тлеющие угли, и во время праздничного ужина ей несколько раз показалось, что она буквально видит искры, вспыхивающие между женщинами. Что ж, хорошо, если она ошиблась.

На сцену меж тем вышла Ларионова в роскошной вишнёвой шляпе с лентами и, кутаясь в меха, спела несколько мяукающим голосом необычайно жалостный романс:

Я не спала всю ночь, я думала о вас,

О том, что жизнь моя, в который раз угаснув,

Не возродится вновь в хитросплетенье фраз,

Как фитилёк внезапно вспыхивает в масле.

Что жизнь всего лишь сон на кончике пера,

Дрожащего в руках болезненно прекрасных,

Что с каплею чернил она стечёт на лист

И обернётся словом «непричастность».

Что жизнь моя потеряна в снегах,

Как наспех купленный рождественский подарок,

Быть может, он для вас был слишком прост и жалок,

Но где мне взять другую жизнь для вас?

Что жизнь лгала, что жизнь была смешна,

Что жизнь была – и разве это мало?..

Что тень моя слегка светлее стала,

А значит, жизнь продлилась до утра.

В финале надрыв достиг апогея, и все очень смеялись, а на бис Ирина Станиславовна исполнила «А ну-ка убери свой чемоданчик» – так зажигательно, что под конец публика свистела (кто умел) и размахивала боа (у кого было).

А потом совершенно счастливая Алла выскочила на сцену и крикнула:

– Госпел, дамы!

– Даааа! – отозвался зал.

– God wants a yeees! – начала дредатая повариха.

– Yeee!!!

– Oh yeees!

– Yeee!!!

– Yes to His will.

– Yes to His way…

Они повскакали со своих мест и пели, раскачиваясь, – женщины в голубом бархате, в переливающейся тафте, в розовых перьях, в белых кружевах и в красных чулках. Лица, подсвеченные снизу, были полны отнюдь не христианского экстаза, и ничего более странного Ольга в своей жизни не видела. «Come what may», – повторила она вслед за хором.

Но когда песня закончилась, она почувствовала, что всё это немного слишком для неё, и осторожно стала продвигаться к выходу. Неожиданно её окликнула Елена, раскрасневшаяся и необычайно довольная:

– Ольга, вам нравится праздник?

– Это прекрасно.

– Но я бы хотела лечь спать пораньше – пообещала Алле, что утром помогу с уборкой.

– Какая вы! Что ж, до завтра. Занятия в полдень, расписание будет вывешено в столовой после завтрака. И я надеюсь… вам будет у нас хорошо.

– Что ж, я тоже на это надеюсь.

У самых дверей столкнулась с Панаевой.

– Убегаете? – сладко улыбнулась та.

– Да, было чудесно, но я с трудом выношу бурные вечеринки.

– Нет ли здесь херофобии? – обеспокоилась собеседница.

– Что вы, Маша! – удивилась Ольга. – К херам отношусь с большой нежностью, да и какая связь?

Панаева взглянула осуждающе:

– Это боязнь веселья, неужели не знаете?

– Да, действительно, могла бы и догадаться, какое может быть веселье, если боишься… ээээ…

Панаева фыркнула, резко развернулась, подхватив голубой шлейф, и отошла. Ольге стало неловко от собственного казарменного юмора, и она поспешила уйти.

Доставая из посудомоечной машины последнюю порцию тарелок, Ольга обдумывала вчерашние события. За два предыдущих дня она успела привыкнуть к приглушённым тонам обстановки и разговорам вполголоса, оттого ночное разноцветье с пением и танцами казалось сном, и теперь она пыталась понять – дурным или хорошим. Такие случались перед месячными и в полнолуние – яркие, тревожные, после которых просыпаешься усталой, с напряжёнными мышцами икр, будто всю ночь то ли гналась, то ли убегала. Вспомнила, что бледная луна, которую вечор успела заметить, действительно круглела. К завтраку вышли только помятые ученицы и кандидатки, видимо, дамы питались отдельно. А жаль, Ольге было безумно интересно рассмотреть их лица без косметики и хмельного воодушевления. Покончив с едой, все остались на своих местах: ждали Елену. Она явилась в одиннадцать и прикрепила на доску объявлений несколько листочков.

– Позже, когда заработает сеть, я выложу эту информацию в открытый доступ для каждой из вас. – Наступило первое сентября, и Елена чуть изменила тон, отойдя от клана «девочек» и приблизившись к учителям.

Все, даже строгая Алла, снова спрятавшая дреды под платок, сгрудились возле расписания, регламентирующего их жизнь на ближайшую пару месяцев. Прочитав названия предметов, Ольга не поверила глазам, заподозрив, что так и не проснулась: «Альтернативная история литературы», «Мифотворчество и создание миров», «Героика и пафос», «Сексуальность автора – сексуальность текстов», «Позитивное мышление – залог продаж»…

– Что за блядский тренинг личностного роста?! – чересчур громко сказала она.

– Эй, спокойно, – ответила ей Панаева, – сначала посмотри, кто читает.

Ольга проглядела список преподавателей – да уж, кажется, в нём перечислены чуть ли не все звёзды русскоязычной женской литературы. Многих она вчера не узнала в лицо, но имена говорили сами за себя. Пожалуй, из их уст даже кулинарная книга прозвучит откровением.

К ней приблизилась Марго, которая была сегодня ещё бледней и нелепей обычного, но хорошо хоть без пластыря. Протянула клетчатый листок, выдранный из молескина:

– Пароль. Будет прекрасно, если вы… эээ, дорогая, до занятий попытаетесь подключиться к локалке. Встретимся в классе, коли возникнут трудности – прихватите ноутбук. На первом уроке традиционно присутствуют и ученицы, и кандидатки, а так у нас разные уровни обучения, будем редко встречаться.