Читать интересную книгу Книга обманов (сборник) - Марта Кетро

Смотри, что говорится об этом в пятом вопросе первой части при разборе третьего заблуждения.

К завтраку Ольга вышла позже обычного, но другие девушки в это утро тоже не спешили. Пили кофе в молчании, лишь изредка обмениваясь просьбами передать кувшин с соком или огромную миску малосольных огурцов, которые прозорливая Алла подала к омлету. Ольга оживилась только однажды, когда в столовую вошла вторая вчерашняя галлюцинация – полнотелая ночная чтица. Правда, на этот раз она была не в простыне, а в жёлтом шёлковом платье, украшенном по подолу цветочными принтами. Кивнула присутствующим и села чуть поодаль.

– Кто это? – спросила Ольга у Сашки.

– Ну Панаева же, я тебе говорила, – с похмельным раздражением ответила та. Сашка выпила больше всех, её откровенно мутило, – медичка наша. По совместительству пишет психиатрическую прозу.

– Психологическую?

– Да нет же, о буднях психиатров, она судебной медициной занималась. Обожает поговорить о Добре и Зле, с большой философской претензией. Вольтера любит.

– И Цицерона тоже?

– Как ты догадалась? Чуть примет и ну декламировать на кухонной латыни…

Ольга с любопытством разглядывала круглое розовое личико с широким ясным лбом и слегка сплющенное книзу так, что нос загибался к маленькому, но упрямому подбородку. Такие выглядят хорошенькими в детстве, довольно симпатичными в юности и добродушными в зрелые годы, но к старости начинают напоминать о бабе-яге. Об истинном характере обладательницы этого лица Ольга судить не рискнула.

– Девушки, сегодня во второй половине дня начнут съезжаться дамы-преподавательницы, я буду занята, так что если у вас есть какие-то текущие вопросы, самое время задать их сейчас. – Елена сделала паузу, но вопросов ни у кого не возникло. – Что ж, обед ровно в два, не позже, потом начнётся подготовка к торжественному ужину, Алле будет не до нас.

Часа в четыре в дверь к Ольге заскреблась Сашка:

– Бежим скорей, первая дама уже здесь!

– Гроб на колёсиках уже въехал во двор, – проворчала Ольга, но быстро влезла в сандалии и поспешила на улицу.

В чахлой тени старого миндаля сидели Катя с Агафьей, картинно лузгали семечки и глазели на красную «мазду», стоящую у крыльца. Из неё никто не выходил.

– Ну и где? – поинтересовалась Ольга.

– Где-где – внутри! Это Джульетта Иванова, – ответила Катя.

– Какая ещё Иванова?

– Упаси тебя бог – Ива́нова!

– А чего она там сидит, замок заклинило?

– Не, тут другое. У неё есть две привычки, связанные с автомобилями: она ездит всегда на красных и выходит из машины, только если ей открывают дверцу, хотя водит сама, без шофёра.

– Фига! Крутая.

– Ну да. У нас все в курсе, поэтому даже кроткая Елена иногда позволяет себе чуть-чуть промедлить, прежде чем её выпустить.

– Вредная она?

– Джульетта? Нет, хорошая. Ну, просто смешная немного.

Тут наконец из дома выбежала запыхавшаяся Елена, распахнула дверь автомобиля, и Ольга увидела, как на пыльную землю ступили золотые туфли примерно сорок первого размера на шпильках, показались бесконечные стройные ноги, и постепенно появилась вся Иванова – высокая и прекрасная, как башня, в коротком золотом платье, обтягивающем отличную фигуру. У неё были длинные красные волосы и тёмные очки в пол-лица.

– Фига.! – снова сказала Ольга, растеряв от изумления остальные слова.

– Ага-ага, она такая! – Катя закивала с такой гордостью, будто сама сделала эту Джульетту. Скажем, вырезала из глянцевой книжки про принцесс для девочек дошкольного возраста.

– А что она, такая, пишет?

– Да всякую ерунду, – ответила Катя, глядя на даму с неподдельным умилением, – зато какой образ! Она идеальна.

– Она чудовищна! Её читают продавщицы кваса и цветочницы, я сама видела, – презрительно сказала Сашка. – И она будет нас чему-то учить?

– Знаешь, милая, – мягко заметила Агафья, – я о ней слышала. Кажется, у неё уже продан миллион экземпляров.

– Пять, – поправила Катя, оторвавшись от созерцания любимого сказочного героя, – пять миллионов. Она пишет десять книг в год. Говорю вам, это монстр в золотом платье.

– С литературными неграми и двадцать напишешь.

– Она сама, я точно знаю. Вдумайся: де-сять ро-манов в год.

– Плохих!

– Очень плохих. Которые отлично продаются. Их покупают сотни тысяч женщин. Знаешь, я охотно послушаю, если она объяснит, как это делается.

Тем временем богиня скрылась, а Катя пошла парковать «мазду» – это было её обязанностью. В ворота въехала зелёная антикварная «Волга», ГАЗ-21. Не стала тормозить у крыльца, сразу зарулила под тент, где летом стояли машины. Девочки вывернули шеи, наблюдая, как волшебная старушка в шляпке выбирается с водительского сиденья, а Катя почтительно стоит рядом.

– Ларионова! – восторженно выдохнула Сашка. – Один из лучших современных писателей! – Суффикс «ца» Сашка считала оскорбительным в применении к своей профессии.

Лучший современный писатель семенил по двору в небольших ботиночках, помахивал объёмистой дамской сумкой, но вдруг изменил траекторию движения и приблизился к дереву.

– Здравствуйте, девочки!

Они оказались на ногах мгновенно – без суеты, но и без раздумий, будто мягкий птичий голосок обладал особой властью.

– Здравствуйте, Ирина Станиславовна! – сказала за всех Сашка. У неё была литинститутская привычка помнить мэтров по имени-отчеству. Остальные просто закивали, временно лишившись дара речи. Ничего особенного не было в ясных зеленоватых глазах, чуть выцветших русых волосах, во всём круглом лице с маленьким острым подбородком – а вот поди ж ты. Вблизи дама оказалась гораздо моложе, «смешная старушка» явно была имиджем, за которым прятался сильный проницательный человек.

Тем временем Ларионова вошла в дом, а девочки снова опустились на землю.

– Ух, – сказала Агафья.

– Сильна, – подтвердила Ольга. – Пожалуй, можно снимать вопрос о том, кто здесь главный.

– В определённых кругах её называют Ведьмой. – Сашка уже оправилась от приступа восхищения. Но тут увидела Катю, тащившую багаж дам: дорожную сумку Vuitton и простой потёртый чемодан. С криком «давай помогу» она подхватила чемодан.

– Понимает субординацию, – насмешливо заметила Агафья.

– Знаешь, для меня тоже существует ряд авторитетов, которым я не только сумку бы донесла, но и… не знаю, что угодно.

– Странно. Мне всегда было чуждо преклонение перед знаменитостями.

– Тут другое. Кумиры необходимы.

– Зачем? Человек всего лишь выполняет свою работу лучше других, это вызывает уважение, но не делает его выше всех.

– Понимаешь, мне безумно важно видеть впереди спину того, кто идёт тем же путём, что и я, но продвинулся гораздо дальше. Когда ты лучшая…

– А ты лучшая?

– Ну, среди многих. В числе первых, так скажем… Так вот, страшно скакать на лихом коне, когда никого нет впереди. И мне, понимаешь, важно знать, что есть прошедшие эту часть пути и ничего с ними ужасного не случилось, остались людьми. И до смерти интересно, что в них изменилось.

К вечеру машины начали подъезжать одна за другой, но суровая Алла выглянула и потребовала помощи. Катя и Сашка остались заниматься парковкой и багажом, а Ольга с Агафьей пошли на кухню. К сковородам и кастрюлям их не подпустили, но и без того нашлись дела: чистить овощи, сервировать стол. Ольга отметила, что все процессы предельно автоматизированы. Алла, даже в неизменном своём платке до глаз, больше похожа на оператора кухонной техники, чем на обычную повариху. Но лицо её заметно теплеет, когда, прикрыв глаза, она пробует с ложечки бульон, высыпает из неподписанных баночек тёмного стекла пряности – сначала в миску, а уж потом в кипящее варево. А некоторые сначала прокаливает в масле. Ольга было полезла с вопросами, но та взглянула так нехорошо, что показалось разумным подхватить стопку тарелок и сбежать в трапезную.

Там уже стало нарядно – свечи, белоснежное столовое бельё. Следом вошла Агафья с коробом ножей и вилок и принялась их раскладывать. Алла выглянула, осмотрела стол и исчезла, не сказав ни слова. Потом вернулась с листком, на котором была распечатана схема расстановки приборов. Мнение о помощницах отражалось на её лице так же отчётливо, как сама она в натёртом боку ведёрка для шампанского, забытого на стойке бара.

Примерно в девять она их отпустила:

– Сбор гостей около десяти, вы ещё успеете… – окинула взглядом обеих с головы до ног, – принять ванну и переодеться к ужину.

Выйдя за дверь, они рассмеялись. Когда тебе пятнадцать, подобное обращение способно привести в ярость, но женщину за тридцать оно скорее забавляет, особенно когда исходит от того, кто ненамного старше. Здесь они оказались на положении «девочек» и находили в этом некоторое удовольствие – после взрослой жизни, полной ответственности и работы, гораздо более сложной, чем кухонные хлопоты.

– Хорошая тётка.