правая щека горела словно в огне, всё перед глазами поплыло.
— Мы ведём честную игру! — тяжело дышал офицер, едва сдерживая ярость. — Женевскую конвенцию соблюдаем. Но конвенция распространяется на солдат, а не на подлых убийц и шпионов…
— Мы не шпионы! — оборвал немца Мэллори. Голова у него раскалывалась на части.
— Почему ж вы тогда не в форме? — требовательно спросил офицер. — Повторяю, вы шпионы. Мерзкие убийцы, которые наносят удар в спину и режут людям глотки! — голос немца дрожал от гнева. Возмущение его было неподдельным.
— Режут глотки? — недоумевающе спросил Мэллори. — О чём вы, чёрт побери?
— Моего вестового зарезали. Совсем мальчишку. Он был даже не вооружён. Всего час назад мы нашли его с перерезанным горлом. Да что с вами разговаривать! — Немец умолк, увидев двух человек, поднимающихся по лощине.
Постояв мгновение, проклиная судьбу, по милости которой пути несчастного посыльного и Панаиса пересеклись — кроме него сделать это некому, — Мэллори проследил за взглядом офицера. Напрягая зрение, он рассмотрел согнутую фигуру, бесцеремонно подталкиваемую немцем, вооружённым винтовкой с примкнутым штыком. Капитан облегчённо вздохнул. Левая щека Брауна покрыта запёкшейся кровью, которая сочилась из раны чуть выше виска. Но в остальном он цел и невредим.
— Вот и превосходно! Всем сесть на снег! — Кивнув в сторону пленных, офицер приказал солдатам:
— Связать им руки!
— Уж не расстреливать ли нас собираетесь? — Спокойно спросил Мэллори.
Крайне важно знать, какова их судьба. Понятно, что ничего, кроме смерти, их не ждёт. Но хотелось бы умереть стоя, с оружием в руках. Сейчас же сопротивление означало бы самоубийство.
— К сожалению, не сейчас. Мой начальник, гауптман Шкода, желает сам с вами познакомиться. Думаю, для вас было бы лучше, если в я вас сам расстрелял. Но я ещё подчиняюсь и герру коменданту, начальнику гарнизона крепости и острова Наварон. — Немец насмешливо улыбнулся. — Небольшая отсрочка, англичанин. Не успеет солнце зайти, как вы будете болтаться под перекладиной. У нас на острове Наварон расправа с шпионами коротка.
— Но послушайте, герр гауптман! — умоляюще вскинул руки Андреа, сделав шаг вперёд, но тут же застыл на месте. В грудь ему упёрлись дула двух винтовок.
— Я не гауптман, а обер-лейтенант, — поправил офицер грека. — Обер-лейтенант Турциг к вашим услугам. Что тебе надо, толстяк? — спросил он пренебрежительно.
— Вы говорите: шпионы! А я не шпион! — торопливо, словно боясь, что не успеет выговориться, начал Андреа. — Ей-богу, никакой я не шпион! Я не из ихней компании. — Глаза его были выпучены, губы беззвучно шевелились после каждой с трудом произнесённой фразы. — Я всего лишь грек. Простой бедный грек. Меня силой увели с собой, заставили служить у них переводчиком. Клянусь, господин обер-лейтенант. Чтоб мне провалиться на месте!
— Ах ты, жёлтая образина! — прошипел Миллер, но тотчас застонал от боли; удар приклада пришёлся по спине немного выше почек. Споткнувшись, капрал упал на четвереньки. Только сейчас до него дошло, что Андреа ломает комедию. Ведь стоило бы Кейту Мэллори произнести несколько слов по-гречески, как немцу стало бы ясно, что толстяк лжёт. Янки погрозил греку кулаком, делая вид, что страшно разгневан. — Ах ты, двуличный продажный туземец! Сволочь поганая, я тебе сейчас… — Тяжёлый горный ботинок угодил янки чуть не в самое ухо.
Мэллори молчал, даже не посмотрев на капрала. Беспомощно сжав кулаки и стиснув зубы, он прищуренными глазами свирепо смотрел на Андреа. Понимая, что немец наблюдает за ним, новозеландец решил подыгрывать товарищу. Он ещё не разгадал игру Андреа, но был полон решимости идти с ним до конца.
— Ах вот как! — задумчиво проговорил Турциг. — Шайка на глазах разваливается. — Мэллори почудилась нотка сомнения в голосе Турцига, но тот продолжал:
— Ничего не попишешь, толстяк. Ты сам решил свою судьбу, связавшись с этими убийцами. Как говорится, кто с ворами попадётся, и для того верёвка найдётся. — Окинув равнодушным взглядом тучного грека, офицер прибавил:
— Но виселицу тебе подберём попрочнее.
— Нет, нет, нет! — взвизгнул Андреа. — Вы должны мне верить. Я не из их компании. Господин обер-лейтенант. Богом клянусь, я не из их компании, — твердил Андреа, ломая руки.
Лунообразное лицо его страдальчески исказилось:
— Почему я должен безвинно умереть? Я не хотел с ними идти. Я ведь не боец, господин обер-лейтенант!
— Вижу, — сухо заметил Турциг. — Вижу, что не боец. Гигантская груда дрожащего студня, обтянутая шкурой. И каждый дюйм этой шкуры тебе дороже всего на свете. — Посмотрев на Мэллори и Миллера, всё ещё лежащего, уткнувшись лицом в снег, офицер проронил:
— Ну и помощничка нашли себе твои друзья.
— Я вам всё расскажу, господин обер-лейтенант! Я вам всё расскажу! — настойчиво твердил Андреа, увидев тень сомнения на лице немца. — Я совсем не сторонник союзников… Я вам это докажу… И вы тогда…
— Ах ты, иуда проклятый! — попытался броситься на грека Мэллори, но в ту же секунду два коренастых солдата схватили его за руки и вывернули их назад. Он попытался вырваться, но вскоре затих. Недобрым взглядом посмотрев на Андреа, прибавил: — попробуй только вякни. Не доживёшь и до…
— Молчать! — ледяным тоном скомандовал Турциг. — Надоела мне ваша грызня. Ещё слово, и окажешься на снегу рядом со своим другом. — Посмотрев молча на Мэллори, немец перевёл взгляд на грузного грека. — Я ничего не обещаю. Но выслушаю тебя, — добавил он, не скрывая антипатии.
— Вы уж сами решайте, — произнёс Андреа с облегчением, к которому примешивались желание угодить, надежда и нотка самоуверенности. Помолчав для вящего эффекта, грек театральным жестом показал на Мэллори, Миллера и Брауна. — Это не простые солдаты. Они из отряда особого назначения, который находится под началом Джеллико!
— Расскажи мне что-нибудь поинтереснее. Об этом я и сам догадался, — рыкнул Турциг. — Этот английский аристократ сидит у нас в печёнках. Если тебе нечего больше сообщить мне, толстяк…
— Погодите! — вскинул руку Андреа. — Это не простые десантники. Это отборные бойцы, диверсионная группа, как они себя называют. В воскресенье ночью их доставили на самолёте из Александрии в Кастельроссо. Той же ночью они отплыли из Кастельроссо на моторной лодке.
— На торпедном катере, — поправил его Турциг. — Это нам уже известно. Продолжай.
— Известно! Но каким образом?..
— Неважно. Выкладывай дальше.
— Конечно, конечно, господин обер-лейтенант, — подавив вздох облегчения, произнёс Андреа. Пронесло, слава Богу. Николаи, конечно, предупредил немцев, но не счёл нужным указать на присутствие в группе рослого грека. Да и то сказать, зачем было лазутчику предупреждать о нём особо? Но если бы он это сделал, то их песенка была бы спета. — Торпедный катер высадил их на каких-то островах севернее Родоса. Где именно, не знаю, они украли каик, прошли на нём вдоль турецкого берега.