11
Возвращение Аттилы с Эскам сопровождалось таким же празднованием, как и его приезд из Восточной империи. Девочки пели и разбрасывали цветы. Женщины с покрытыми головами пели вместе с девочками. Мужчины, не участвовавшие в процессии, пали ниц. Я же на этот раз стояла в самой гуще толпы и могла поднять голову и посмотреть на Аттилу и его свиту, когда он проезжал мимо. Я обратила внимание на то, что Эскам была совсем девочкой, похоже, даже младше моей знакомой маленькой гуннки. Она ехала позади Аттилы с низко опущенной головой, лицо почти полностью закрывали длинные черные локоны. Среди свиты, следовавшей позади Аттилы, я заметила Онегиза и решила, что он вернулся после выполнения своей миссии. Значит, Эллак уже занял место рядом с Куридахом.
Слуги должны были входить в дом сразу после великого вождя, если только они не ожидали его присутствия внутри, поэтому я вскочила и заторопилась сквозь толпу, как только увидела, что Аттила переступает порог. Но на этот пир пригласили так много гостей, что к тому моменту, когда я добралась до входа в дом, там уже собралась толпа.
— Как тебе новая жена Аттилы? — раздался позади меня голос, пока я ожидала своей очереди, чтобы войти. Я вздрогнула от испуга, поскольку не ожидала, что Эдеко заговорит со мной так просто, на людях, окруженный другими военачальниками.
— Она слишком молода, чтобы оценить свое новое положение, — ответила я шепотом, не поворачивая головы.
— Может, ты ей завидуешь? — спросил Эдеко.
Тогда я не выдержала и обернулась, чтобы посмотреть на него.
— Чему? Тому, что она выходит замуж за Аттилу?
— Нет, тому, что она молода.
Я снова отвернулась.
— Да, тут ты прав. Моя молодость уже позади. Если я ничего не путаю, мне только что исполнилось двадцать три года.
Эдеко придвинулся так близко, что я ощущала его дыхание на своем ухе.
— Почему ты не сказала мне об этом? Я бы принес тебе подарок.
— Ты и так принес.
— Одну жемчужину? — проворчал он. — Это не подарок. Я заберу ее сегодня, велю оправить в золото и прикрепить к цепочке, которую ты будешь носить на шее.
— Осторожно, — предупредила я, потому что мы подошли ко входу, и я уже видела скрещенные ноги Аттилы, сидящего на своем ложе. Но Эдеко лишь рассмеялся.
— Доверие ко мне теперь крепче, чем когда бы то ни было, — прошептал он.
Я улыбнулась. Так долго я думала о себе как о служанке, что забыла: я — дочь короля. Но в тот момент, когда я собиралась переступить порог и войти, кто-то проскочил вперед, оттолкнув меня в сторону и почти сбив с ног. К своему удивлению, я узнала в этом человеке Эллака.
— Он упал с коня и сломал запястье, — прошептал Эдеко. — Онегизу пришлось привезти его назад. — И он снова засмеялся.
Смелость Эдеко подняла мне настроение, и я поймала себя на том, что напеваю, разнося и накрывая столы вместе с другими слугами. Вошли римляне, и, когда каждый из них падал перед Аттилой на пол, вождь гуннов приветствовал его по имени. Я слышала, как он назвал Максимуса и несколько других имен, мне не знакомых, но имени Бигилы произнесено не было. И мне представилось, что Бигила сидит где-то, скованный цепью, скорее всего, за пределами города. После короткого приветствия римлянам и представления Эскам Аттила кивнул, дав охранникам знак привести Зерко. Позже, когда гном надоел гостям, Аттила кивнул снова, и Зерко быстро вытолкали прочь. И снова кивок Аттилы, и три его сына встали и запели уже знакомую мне песнь хвалы вождю гуннов. Но в отличие от куплетов девушек и женщин, в которых те сравнивали Аттилу с солнцем, луной и звездами, в песне сыновей звучали слова о его битвах и победах.
Меня удивило, что мальчики, так редко исполнявшие песни, оказывается, умели их сочинять. Сыновья Аттилы стали петь о нападении на Римскую империю, том, как во время него погибло много римлян. И тут я поняла, зачем они поют. Римляне попались на эту уловку. Некоторые из них не выдержали и заплакали в открытую, а Аттила сидел неподвижно и смотрел прямо перед собой. Уголки его губ чуть заметно подрагивали. Глядя на него, я ощутила прилив ненависти, и мое хорошее настроение тут же улетучилось.
* * *
— Вот этого я совсем не ожидала! — воскликнула я, когда позже Эдеко пришел ко мне в хижину с подносом еды. Я быстро вскочила, чтобы забрать у него свой ужин.
— Считай, что я — твой личный слуга, — пробурчал он.
Я поставила поднос рядом с лампой и оглянулась на Эдеко. К моему величайшему изумлению, он выглядел совершенно серьезно. Я заставила себя рассмеяться.
— Тогда я приказываю тебе присесть и разделить со мной вино, — сказала я.
Эдеко сел, но продолжал смотреть на меня внимательно и грустно. Я не понимала этого мужчину. Мне вспомнилась жемчужина, которую он мне подарил, и клятва, которую я дала себе, принимая это морское сокровище.
— А где Бигила?
Эдеко вздохнул, отломил кусочек от хлеба, лежащего на подносе, покрутил в пальцах и положил на место.
— Вчера вечером, после разговора с тобой, я вернулся в лагерь Аттилы. Он велел мне отправляться к римлянам и привести их к нему. Мне пришлось разбудить послов. Потом я стоял возле шатра Аттилы, когда он разговаривал с ними о письме Феодосия. Аттила ни слова не сказал о заговоре, а когда они выходили, я сделал то, что мне было приказано: отвел Бигилу в сторону и велел возвращаться в Константинополь за пятьюдесятью мерами золота. Так что, отвечая на твой вопрос, я могу сказать, что Бигила сейчас находится где-то между городом Аттилы и Восточной империей.
Эдеко наблюдал, как я ела. Решив, что он, должно быть, голоден, я протянула тарелку ему, но Эдеко лишь покачал головой.
— А кто были все эти римляне? — спросила я. — Их оказалось гораздо больше, чем ты говорил.
Эдеко еще раз вздохнул, но так, будто его уже не интересовала римская интрига. Потом он встал, взял одну из шкур за моей спиной и расстелил ее. Когда Эдеко прилег, опершись на согнутую в локте руку, я решила, что он либо болен, либо устал.
— Кое-кто из этих людей приехал из Западной империи, чтобы обсудить с Аттилой свои дела. Судя по всему, они не ожидали встретить здесь соотечественников, и когда увидели друг друга, то не удержались от расспросов. Мы разместили их всех в одном из домов внутри двора Онегиза. Этот дом окружен нашими людьми, и мы уверены, что сможем узнать много полезного.
Я внимательно рассматривала лицо Эдеко — мне показалось, что он сказал мне гораздо больше, чем хотел.
— А что за дело было у римлян из Западной империи к Аттиле? — спросила я дрожащим голосом.
Эдеко посмотрел на меня.
— Не знаю. Аттила еще не встречался с ними с глазу на глаз. — Потом он прикусил губу и посмотрел на руку, которую развернул ладонью вверх, так, что я увидела шрам от ожога. — И это еще не все, Ильдико. Здесь есть и гауты. Они прибыли, пока Аттилы не было в городе.
Я медленно положила обратно кусок мяса, который собиралась положить в рот.
— Гауты?
— Вернее, франки, как твой Си гурд.
— Но зачем?..
— И опять же: не знаю. Сомневаюсь, что Аттила будет с ними встречаться, пока здесь римляне.
Я замерла и молча смотрела на Эдеко. Он взял меня за руку, но я не шелохнулась.
— Чуть не забыл, — сухо сказал он. — Я пришел за жемчужиной.
Я и сама забыла о жемчуге. Поднявшись, я отправилась за ней к старой деревянной миске, которая напоминала мне о Гуторме. Когда я вернулась к лампе, Эдеко уже собрался уходить.
* * *
Все эти несколько дней Эдеко казался таким откровенным, что мне пришлось напомнить себе о том, как он хитер и коварен. Где-то глубоко под его изменившимся отношением ко мне наверняка скрывался некий замысел, похожий на тот, с помощью которого он так ловко провел Бигилу. Я находила в себе силы быть осторожной только потому, что так велел мне разум. В сердце я по-прежнему верила, что Эдеко не причинит мне вреда. Но даже если бы я этому и не верила, то все равно была бы благодарна ему за то, что он не оставлял меня одну. Теперь, когда я окончательно смирилась с тем, что проживу остаток своей жизни в городе Аттилы, поддержка Эдеко казалась мне особенно важной. Чего больше могла я желать, обретя друга, который заботился обо мне и приносил новости об окружающем мире, чтобы занять мой разум в томительные часы бездействия?