Хлопнула дверь, крики смолкли, как будто их отрубило топором. Или — меня передёрнуло — топором отрубило кричащую голову. Это всё Циларин со своим ножом — один раз увидишь, на неделю в мыслях засядет! Я кое-как завязала на шее шнурок, только потом спохватившись, что собиралась отказаться верить в жестокие шутки, и оглядела пустой коридор. Мне казалось, что на такие вопли должны были сбежаться не только обитатели дома, но и соседские с обеих сторон, однако никто не появился. Я на цыпочках подобралась к двери, за которой скрылась голосистая Саёма, и прислушалась. Изнутри донеслось тихое монотонное бормотание, словно кого-то убаюкивали. Слов было не разобрать, и нервное любопытство подтолкнуло меня на некрасивый поступок — акт подслушивания. Но добротная дубовая дверь так плотно прилегала к косяку, что все старания пошли прахом. Пришлось ступить на скользкую дорожку подглядывания. Все двери в доме запирались не на щеколду или навесной замок, а на оборот ключа, помещавшегося в специальное отверстие на уровне пояса. Мысленно попросив прощения у высших сил за столь вопиюще недостойное уважаемой травницы поведение, я наклонилась и заглянула в замочную скважину.
Саёма сидела спиной к двери, опустив голову, и что-то сосредоточенно ворошила на коленях, тихонько напевая себе под нос. Меня взяла досада. Что происходит в этой седой голове, если её хозяйка сперва вытворяет, леший знает что, зато минуту спустя уже сидит, как ни в чём не бывало?! А если бы (я, наконец, вспомнила причину домашней пустоты) Турасья со служанками не ушла в баню, а Гудор с мужиками не отправился на двор столы со скамьями к празднику ладить? От таких воплей кто угодно испугается. Пока бы разобрались, что к чему…
— Ух ты! Как настоящая утопленница! — в тишине пустого дома разнёсся громкий свистящий шёпот.
Я звучно приложилась лбом в дверь и крутанулась назад. Из-под лестницы, округлив глаза, выглядывала Алишка.
— Ты чего там прячешься? — Спросила я второе, что пришло на ум. Первое звучало очень некрасиво, чтобы озвучивать при ребёнке. Потирая лоб, я неприязненно оглядела дверь. Вопреки моим ожиданиям, полукруглой вмятины на ней не осталось, а Саёма не выскочила, беснуясь и требуя гнать меня поганой метлой за ворота.
— Так жутко же! — Откликнулась девочка, которую, судя по тону, разыгравшееся представление не только не испугало, а наоборот — привело в непередаваемый восторг. — Только со стола пряник печатный ухватила, пока Турашка не видит, а тут как заорёт кто-то! Я в коридор — а тут эта! Стоит, голосит, аж душа в пятки! Я под лестницу шмыг, а тут ты, госпожа ведьма! Мокрая, облезлая, настоящая неупокойница с болота!
Я схватилась рукой за волосы. Суше они так и не стали, хотя вода с них полностью пропитала рубашку на спине и намочила юбку до самого копчика. На пол тоже прилично накапало, надо чем-то затереть.
— Где тут, интересно, у Турасья тряпки половые держатся? — Вслух задалась я вопросом в пространство, но Алишка моментально юркнула под лестницу и вынесла оттуда серый кусок полотна, с одного боку узнаваемо прикушенный молью.
— О, отлично! Вытирай. — Бодро велела я.
— Почему это? Ты же напрудила… — недовольно надула губки девочка.
— С утопленников спрос маленький. — Авторитетно заявила я в ответ, выжимая волосы тут же на пол.
— А ты их видела?! — Мгновенно забыла обижаться Алишка, проворно наклоняясь и шерудя тряпкой по крашеным половицам.
— Нет. Бабка рассказывала.
— А она видела?!
— Видела. Их, почитай, всё село видело. Зарек с Бурякой тогда знатно наклюкались. С бутылками до последнего обнимались. Так их из заводи багром и вытащили.
— Так эти ж не те… — обиженно протянула Алишка, разгибаясь, и выкручивая сырую тряпку обратно на подтёртый пол. — Ой!
— А тебе каких надо?
— Таких, чтоб после смерти сами из воды вылазили и выли страшенно!
— Смотри, накличешь. Придут к дому и станут под твоим окошком выть да скрестись, пока не выглянешь. А чуть только нос наружу высунешь, схватят и с собой в болото утащат! — Сурово предупредила я, а когда девочка понятливо сбледнула, шутливо щёлкнула её указательным пальцем по кончику длинного носа. Хотела сказать, что пошутила, но пение в комнате внезапно оборвалось, сменившись чистым приятным голосом.
— Кто там стоит за порогом, а переступить боится?
Мы с Алишкой переглянулись, и девочка отскочила назад, видимо, чтобы буйная умалишённая не заподозрил её в причастности к чему бы то ни было. Я мысленно заверила себя, что сквозь стены никто видеть не умеет, просто мы громко разговаривали, а я вообще-то и сама собиралась зайти, но отвлеклась некстати. Зато теперь есть повод — приглашение. Ладно, вдох, выдох, пошла!
* * *
— Кхм. Здравствуйте. — Я вошла и аккуратно притворила за собой дверь. Любопытная Алишка по моему примеру наверняка всё равно подглядит в замочную скважину. А, случись что, успеет выскочить во двор и позовёт на помощь. Тщедушная на вид Саёма могла бы на этот раз и не ограничиться воплями, а броситься с кулаками. Что там в этой голове…
— Зачем пришла? — Она даже не повернулась ко мне, всё так же перебирая что-то на коленях. Мне послышалось не то шуршание, не то тихое шипение, но искать ответы на вопросы всегда лучше последовательно.
— Узнать, зачем Вы приходили ко мне. И почему так страшно кричали. — Без обиняков ответила я, надеясь уйти как можно скорее. Рядом с этой странной женщиной мне было очень неуютно. — За что назвали колдуньей и прокляли?
— Колдунью колдуньей и называют. — Левая рука блаженной напряглась и задвигалась, словно пытаясь оторвать молодую веточку, которая не ломается, а только гнётся и махрится. Шорох раздался снова. — Стояла там. Криком изгнала. Провалилась проклятая. Там ей и место, душегубке.
— Вы ошиблись. Я травница, а не колдунья. И никуда не провалилась, — произнесла я, чувствуя себя ещё неуютнее, как от услышанного, так и от того, что быть мокрой с ног до головы, по меньшей мере, неприятно. Всё ещё влажные волосы уже начали привычно завиваться в мелкие колечки, но рубаха и юбка упорно не желали подсохнуть даже самую малость. Невидимый сквознячок в считанные мгновения обтянул спину гусиной кожей. Саёма, наконец, справилась со своим непонятным делом, наклонилась и положила что-то на пол перед собой.
— Не колдунья. Поэтому не провалилась. Куда тебе с таким носом. А та сгорит в подземном огне за всё, что заслужила. — Её речь была равнодушной, словно мы обсуждали, какую скатерть лучше постелить на стол. Кстати о столе. Если что-то, подобное сцене в моей комнате, повторится во время праздничного застолья, добрым словом потом не вспомнят ни свадьбу, ни Благостницу на ней. Хотя последней наверняка всё равно. Сидит вон, заговаривается, палочки какие-то отламывает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});