Утро было очень холодным, и мы продрогли у этой башни в ожидании завершения проверок.
Я вспомнил, как бабушка учила меня этикету, в частности поведения за столом, и приговаривала: представь, что ты на приеме у турецкого посла или английской королевы. Н-да, говоря языком моих детей, королева отдыхает. Путин будет покруче.
Когда с мороза мы прошли в Георгиевский зал, то и здесь напряжение не спало.
Гигантский круглый стол, стулья, где-то там роятся охранники, и в отгороженной зоне журналисты. Мерный гул и появляющееся чувство голода. Должно быть, реакция на стресс.
Мы рассаживаемся по местам в соответствии с именными табличками, стоящими на столах, и с нетерпением ждем президента. Вдруг двери распахиваются, и он появляется в сопровождении Владислава Суркова, который идет к своему месту, а президент обходит всех присутствующих и здоровается с каждым за руку.
Меня потом часто спрашивали, какой он – вблизи. Невысокого роста, я чуть выше, хотя у меня 175 см. Очень необычный цвет глаз. Небесно-голубой. Очень уставшее лицо. Рукопожатие плотное, ладонь сухая и холодная. Я подумал, что можно было бы и побороться, но, пожалуй, не место, да и народ не поймет.
Сенатор от Чеченской республики Умар Джабраилов как-то раз очень справедливо заметил после встречи с высокопоставленным кремлевским чиновником: "Очень приятный и обаятельный человек, только вот не знаю, то ли это От его обаяния, то ли от его должности".
Встреча с президентом мне запомнилась и прекрасной Ренировкой для моего немалого эго. Во время дискуссии ВВП, отвечая на мое выступление, назвал меня коллегой Соловьевым.
Как только мы вышли из Кремля, мои милые коллеги стали интересоваться, на что намекал президент и уж не служил ли я в КГБ. Другие, относящие себя к кремлевским старожилам, стали мне объяснять, что такое обращение есть знак великий, ибо свидетельствует о глубокой симпатии, и я могу вполне быть уверенным в расположении самого.
Крылья у меня от этого не выросли, но, чего уж там скрывать, приятно было.
К счастью, рассказал я эту историю своему однокашнику по МИСиСу, который сейчас работает у ВВП. Тот послушал и изрек: "Володь, да это он когда имя забывает, то так обращается".
Почему-то именно это объяснение мне кажется самым правильным.
Это была моя первая, но не последняя встреча с президентом. Мое представление о нем менялось, как и менялся он сам и его политика. Чем больше я узнавал о нем, тем интереснее было с ним беседовать, и особенно любопытно наблюдать, как меняются люди при общении с ним.
Невольно многие становятся меньше ростом и умудряются как-то заглянуть Путину в глаза снизу, этим меня особенно поразил критик власти Жириновский. А когда Рогозин говорит о Путине, то в его речи становится слышно придыхание обожания. В передаче "Воскресный вечер" на вопрос о его отношениях с президентом Дмитрий Олегович вдруг раскраснелся, приосанился и стал объяснять, что президент – это больше чем просто человек, это должность, и он не может шутя говорить о таких важных понятиях и всегда за рубежом будет защищать нашего президента, так как в его лице он защищает авторитет страны.
Совершенно иначе выглядит поведение крупных бизнесменов, плохо отличимых от олигархов. Один из них на встречах с Путиным всегда отмалчивается и, как только президент смотрит в его сторону, делает какие-то странные движения туловищем.
Я спросил его: "Что это было?" – "Пытался увернуться от его взгляда. Если бы можно было дать денег, чтобы он вообще забыл о моем существовании, я был бы просто счастлив".
Этому же видному предпринимателю принадлежит и замечательная сентенция, которую он произнес сразу после ареста Ходорковского: "Я все понял, мне ничего не надо, на безбедную старость у меня уже там все давно есть. Если что надо отдать, нет вопросов, забирайте, только подмигните, когда надо брать билет".
Насколько я понимаю, пока никто не подмигнул.
С этим олигархом мы на «ты», так как знакомы уже не один десяток лет, и мое отношение к своей деятельности он знает.
В России в последние несколько лет все реже появляются на экранах сотрудники кремлевской Администрации, хотя давать интервью западным СМИ они любят.
У власти нет своего спикера, человека, который мог бы внятно донести суть происходящего или, по крайней мере, видение его из Кремля.
Вскоре выяснилось, что единственным человеком, выступающим перед народом с разъяснениями внешней и внутренней политики, является сам президент. На экране он появляется чуть ли не чаще, чем премьер-министр, и уж гораздо чаще, чем сотрудники его Администрации.
Администрация президента – орган особый, в Конституции про него и написано немного, но роль его в истории государства очень велика.
Чубайс сделал Администрацию президента воистину параллельной властью, и сейчас именно она воспринимается как центр управления развитием страны. Здесь находятся вершители судеб, к ним бегут на консультации, и именно они, по мнению многих, решают практически любые проблемы.
О них рассуждают политологи и кремлеологи, каждый слух из-за кремлевских стен ловится и анализируется, на основании биографий или намеков, взглядов, оброненных слов делаются выводы о наличии разных группировок внутри самой администрации и их борьбе за власть. Своего рода королевский двор со своими заговорами и переворотами, фаворитами и интриганами.
Хотя их фамилии почти ежедневно в газетах, но сотрудники Администрации мало кому известны в лицо.
Сурков, Сечин и Медведев могут спокойно передвигаться по Москве, без опасения быть узнанными. У Чубайса или Филатова такой возможности во времена работы на Ельцина, конечно, не было.
Закрытость Администрации президента началась со времен фиаско Волошина в Совете Федерации. Простая задача – добиться отставки генерального прокурора Скуратова при наличии кассеты с изображением человека, как тогда было модно говорить, на него похожего, в окружении жриц любви. Речь Волошина была ужасающей, и провал оказался неминуем.
Выяснилось, что блестящий организатор, человек-компьютер, рассматривающий любой вопрос с точки зрения технологичности его решения, а не морали, позже перешедший по наследству от Ельцина к Путину, если угодно, этакий наставник, дядька, абсолютно не умеет говорить на публике.
Я несколько раз встречался с Волошиным, он гипнотизировал всех медитативным курением и искусством балансировки пепла сигареты, очень внимательно слушал, глаза горели, но губы использовались только для затяжки.
В конечном итоге Александр Стальевич выдавливал из себя несколько фраз, всегда точных и справедливых, но чем больше людей при этом присутствовало, тем тяжелее ониемудавалисьитем медленнее он их произносил.
Довольно странно было бы попрекать этим Волошина, в течение долгого времени носившего титул серого кардинала и, неожиданно для многих сторонних наблюдателей, проявившего принципиальность, подав в отставку после ареста Ходорковского. Таким поступком он впервые заявил о своих политических ориентирах, и его приход в РАО ЕЭС был закономерным. В одной организации оказались работающими лоцманы олигархической политики в Кремле.
Волошин нигде публично не давал никаких комментариев о своей отставке и политической позиции, что, бесспорно, высоко его характеризует.
Зато Касьянов, будучи в это время премьер-министром, высказывался крайне негативно по вопросу ЮКОСа и Ходорковского, но в отставку не подавал.
Молчание Администрации президента, можно сказать, носит исторический характер.
Я спросил у Владислава Юрьевича Суркова, почему он не выступает по телевидению, как и господа Медведев и Сечин. Он только ухмыльнулся и сказал:
– Володя, ну зачем?
Насколько я могу судить, господин Сурков очень тонкий оратор, чувствующий аудиторию и умеющий располагать ее к себе.
Совершенно непохожий на бюрократа, замечательно владеющий русским языком, он великолепно знаком с реалиями жизни в нашей стране. В разные годы своей деятельности поработав на самых видных олигархов России – Ходорковского и Фридмана, – он говорит на том же языке и мыслиттеми же образами, что и большинство интеллигентных граждан постсоветской России, к коим он, без сомнения, относится.
Много читает, не только по профессии, но и из-за колоссального интереса к жизни.
Его увлечение стихосложением довольно широко известно, как и тот факт, что группа "Агата Кристи" записала Диск на его стихи – маленьким тиражом, не для продажи, так что, в отличие от кассет Жириновского, который при любом своем появлении на публике раздает их, диск Суркова раритет.
Демонический образ, созданный либеральными СМИ, очень далек от реального Суркова, сорокалетнего трудоголика, работающего без выходных, ироничного, точного и очень жестко придерживающегося внутренних моральных установок человека. Он обладает собственным видением современной российской истории и ясными представлениями о порядочности и своих обязательствах. Бесспорным его достоинством является тот факт, что он по-прежнему общается и дружит с людьми, с которыми судьба связала его еще лет двадцать пять назад.