соседи. Мужчины здоровались с Исаевым за руку, женщины приветливо улыбались: старожил дома пользовался репутацией любезного соседа.
– Какую юность дала мне страна? Депортация вайнахов и других народов, голод, по возвращении в Чечню – жизнь в землянках. На Кавказе нищета, поножовщина, кровная месть, в российских городах нищета, поножовщина, пьянство. И тут я с ужасом понял, что по радио и телевидению откровенно врут, рассказывая о замечательной жизни граждан Страны Советов. С детских лет мне было понятно, что наша система меня не устраивает, что ее надо решительно менять… Я долго думал и написал план реформ, включая ежемесячную ренту природных ресурсов каждому жителю, отправил его в Кремль Генеральному секретарю, как главе государства. Ответа не получил. Поразмыслив, я пришел к убеждению, что главный виновник всех бед – именно лидер страны, и решил его ликвидировать. Мне нужен был громкий поступок, чтоб о моих идеях узнали все. И вот в суде во время последнего слова я и хотел рассказать о своем плане реформ. Я понял, что для моей антипартийной работы потребуется оружие. Вот тогда я и перешел в армию.
Мы гуляли по скверу, и он продолжал свой рассказ.
– В принципе, нападение на генсека почти полностью удалось. Был только один маленький нюанс. Я планировал на двадцать первое января. Но встречу космонавтов перенесли, и все сместилось на сутки. В распоряжении органов оказались целые сутки, чтобы разыскать человека, дезертировавшего из части. Если бы покушение было двадцать первого, вполне возможно, все бы удалось. Я приехал к самой встрече, в четырнадцать часов двадцать первого я уже был бы на Красной площади. И тогда я узнал о переносе даты… Потому я и поехал к родственникам. У силовиков оказалась лишняя ночь для поисков.
Исаев нервно курил сигарету за сигаретой, его словно прорвало: говорил и говорил – бессвязно, перескакивая с одного на другое.
– Я слишком увлекался абреками, слишком проникся их идеями идти до конца, отказаться от себя, от личных интересов, отказаться от общества, женщин, от всех благ мира. Они давали примеры благородства и геройства, но никто из них почему-то ничего так и не добился. Даже великий Шамиль. И правильно, что меня в психушку отправили: по меркам нормального человека я совершил просто безумный поступок, можно сказать, акт добровольного самоубийства.
Я же не знал, что советская власть рухнет через двадцать лет и в стране все пойдет по-другому. Не хватило терпения дождаться… Для генсека же все сложилось удачно – его заблаговременно пересадили в другой автомобиль. Погиб только водитель, а космонавты царапинами отделались. Но вот водитель… Он не должен был ехать. Он был на пенсии уже, сорок пять лет отработал водителем в кортеже. Все, ушел! В знак благодарности ему дали в последний раз прокатиться. Что это, закон подлости? Тут невольно поверишь во всяческую дьявольщину. У меня было целых двадцать лет одиночества, чтобы хорошенько все обдумать. Вот я и понял: если у человека нет страха, нет простого инстинкта самосохранения, если у него в голове одна только бесшабашность – это, несомненно, проявления аномалии.
Ему казалось: террор – это романтично, он мечтал изменить страну, прославиться. С приходом девяностых Исаев пытался пробовать себя в политике – в образе кавказского героя, смелого борца с режимом. Но люди ему не поверили.
Кукловоды
На этом, собственно, можно было бы завершить рассказ о необыкновенном взлете и сокрушительном падении абрека Исаева, если бы не моя встреча с еще одним заочным свидетелем его бесславного покушения на главу государства.
Дело в том, что в моей компании соучеников сто восемьдесят второй средней школы города Ленинграда – это был именно Ленинград, потому что школу мы окончили в 1958 году, – оказался Вовка Тимченко, мальчишка на три года младше нас. Жили мы все недалеко друг от друга, вместе катались на велосипедах по Баскову переулку, вместе учились нарезать на газике круги по школьному двору, стреляли в школьном тире, занимались в волейбольной секции на Зимнем стадионе и делали много чего еще. И почему-то всегда с нами рядом оказывался Вовка, который был на три года младше. Шло время, мы с одноклассниками встречались далеко не каждый год, но друг друга не забывали, и довольно часто к нам приходил Вовка. Наш друг детства, он тем не менее никогда не рассказывал, чем занимается. А в 90-м пришел на общую встречу и заявил: «Поздравьте меня, подполковник Тимченко, новоиспеченный пенсионер». Вовка, улыбчивый, подтянутый, с идеальной прической и аккуратно подстриженными усами, совсем еще молодой – сорока шести лет, ему и сорока-то не дашь – и уже на пенсии! Так мы узнали, что он по комсомольскому призыву попал в органы и отработал более двадцати пяти лет в «большом доме» на Литейном, 4. Не могу сказать, что кто-то был в восторге, узнав о его профессиональной деятельности, но это ведь Вовка, наш Вовка! И все дружно махнули рукой.
Когда весной 2020 года мы в очередной раз собрались, наши ряды уже заметно поредели. Вовка тоже пришел – седой и, как все, далеко не юный, но еще подвижный и моложавый. Только усы оставались черными как смоль. И та же доверительная, немного наивная улыбка. Не помню почему, но я рассказал ему о судьбе неудачливого террориста Виктора Исаева. Вовка слушал очень серьезно и, неожиданно превратившись в подполковника Тимченко, задумчиво сообщил:
– Возможно, ты удивишься, но я хорошо знаком с той давней историей. Прошло много лет, и теперь я могу об этом свободно говорить.
Вот о чем мне поведал подполковник Тимченко.
– Я был молодым офицером и работал в «конторе» в Девятом управлении, отвечающем за безопасность высших лиц страны. Покушение на Генерального секретаря в январе 1969-го стало ЧП государственного масштаба, все ведомства, отвечавшие за охрану главы государства, были подняты по тревоге. Спешно разрабатывались новые регламенты и средства защиты. Автомобилестроители получили срочный заказ на бронированные спецмашины с пуленепробиваемыми стеклами, увеличивалось количество телохранителей, как у членов Политбюро, так и у генсека.
В период разработки новых регламентов нам предоставили все необходимые бумажные, кино– и видеоматериалы по делу Исаева. Новые положения о защите первых лиц должны были работать сверхнадежно, чтобы впредь подобные ЧП не повторились.
Что произошло? Необъяснимый просчет органов госбезопасности и одновременно – фантастическое везение террориста-одиночки, сумевшего пройти незамеченным через уже сориентированную массу сотрудников правоохранительных органов.
При изучении обстоятельств покушения возникло много вопросов.
Как один человек без сообщников мог организовать и почти успешно провести столь сложную операцию?
Почему самовольно покинувшего