Читать интересную книгу Граф Лазарев. Том III - Вик Флавий

урегулировать этот вопрос. Если захочет, конечно.

К счастью, призрак указал точное место, где зарыли его бедные кости, там что вскапывать во дворе усадьбы огород мне не пришлось. Я указал сторожу, все еще немного шокированному, на нужный кусок земли и сам взял вторую лопату. Игоря от работ освободим, он все-таки в гостях.

— Хороший вы барин, — похвалил сторож, пыхтя и вонзая лопату в землю. — Сами за работу взялись, другой бы и не подумал даже. Повезло нам с вами.

— Спорить не буду, — согласился я. — Единственный мой порок — это алчность. Но зато уж в нем я достиг невиданных высот.

Копалось, к счастью, легко, хотя в какой-то момент руки у меня начали болеть. Наконец, когда я стал подозревать, что никаких костей там и вовсе нет, лопата уперлась во что-то твердое.

Мы со сторожем, кряхтя, вытащили наружу облепленный землей деревянный гроб. Он был настолько простым и безыскусным, что и гроб-то напоминал только по форме, скорее это был обычный деревянный ящик. Над ним уже основательно поработали древоточцы, грибы и прочие подземные жители, так что держать нашу находку мне было противно даже в перчатках.

Игорь скорчил брезгливую физиономию.

— Мог бы похоронить любимого братца и в чем-то более приличном.

— Ну, учитывая, что он сам же его и укокошил, братец был недостаточно любимым. Надо купить нормальный гроб и переложить тело, — решил я. — Мы же, в конце концов, не изверги. Да и тащить на себе эту гадость я не готов.

— То есть тащить труп тебя прельщает больше? — уточнил Игорь.

— Сам потащишь, — предложил я. — В конце концов, мертвецы — это твоя специализация.

— Ну уж нет, мои обычно сами ходят.

Поняв, что скинуть неприятную обязанность друг на друга не удается, но есть более подходящая жертва, мы с Игорем дружно воззрились на сторожа.

— Вытащи тело и переложи в какой-нибудь мешок, — приказал я. — А эту гадость сожги к чертям собачьим.

Сторож натужно улыбнулся, делая вид, что всегда рад услужить и вообще с детства любил таскать покойников. Похоже, его впечатление обо мне как о самом лучшем барине слегка подпортилось.

Сторож с трудом поднял крышку гроба, в нос ударила вонь разложения. От бедного графа Андреева остались одни только желтые кости. Судя по состоянию гроба, жуки и червяки должны были основательно поработать над телом, хотя, в принципе, нам это только на пользу. Лучше уж таскать скелет, чем разлагающийся труп.

— Сейчас мешок принесу, — сказал сторож, из последних сил сохраняя бодрый вид. — А где вы его хоронить-то будете, Ваши Сиятельства?

Хороший вопрос, я как раз над ним думаю.

— У меня брат двоюродный в кладбищенской конторе работает, — подсказал сторож. — На Ваганьковском кладбище. Допоздна сидит обычно, может, и сейчас там. Вы б к нему поехали, он вам быстро все сделает. И документы оформит, и место выделит, да и гроб продаст, они там приторговывают. А то иначе промучаетесь несколько дней со всеми этими формальностями.

А вот это прекрасно. Заполнять разные бумажки и заниматься всякой бюрократией я страсть как не люблю. Ну и когда незнакомые люди задают мне глупые вопросы вроде: «А почему у вас человеческие кости в мешке?» — тоже.

— Спасибо! — искренне поблагодарил я. — Так куда, говоришь, ехать?

Сторож-таки притащил нам мешок и упаковал в него скелет бедного графа. Хорошо, Каладрий, который опять куда-то пропал, не видит, как возмутительно здесь обращаются с мертвецами.

Дорога до кладбища заняла минут сорок. Рядом со входом действительно стояло небольшое здание, на котором гордо красовалась скособоченная вывеска: «Кладбищенская контора». Внутри горел свет.

Я вышел из коляски и постучал в дверь. Внутри что-то зашуршало, и через полминуты та отворилась.

На пороге стоял невысокий коренастый мужчина. Чертами лица он и правда немного напоминал моего сторожа, но на этом сходство заканчивалось. Если тот был простым и бесхитростным мужиком, которому вряд ли когда-нибудь приходили в голову более сложные мысли, чем «как бы выпросить у барина выходной», то у его кузена было лицо типичного деляги. Он быстро обвел нас взглядом и широко улыбнулся.

— Вечер добрый. Вы ведь похоронить кого? На самом деле, мы уже закрываемся, час поздний, но вы, сразу видно, господа благородные, ради вас сделаю исключение. Я Никодим Васильевич, — представился мужик.

— Граф Виктор Лазарев и мой кузен Игорь, — ответил я. Мужик тут же поклонился, впрочем, не слишком низко. Очевидно, благородные клиенты захаживали к нему часто.

— Проходите, Ваши Сиятельства. Давно таких знатных гостей здесь не было. Вам угодно место на кладбище? Самое лучшее, думаю, для таких-то господ.

— Да, желательно еще и гроб, — подтвердил я. — Своего у нас, так уж вышло, нет. И в идеале сделать все быстро и без особых формальностей, у нас на них нет времени. Все так неожиданно случилось.

— Понимаю. — Никодим сочувственно покачал головой. — Смерть всегда приходит не вовремя. Родственник ваш умер или друг? Простите, если лишнее спрашиваю.

— К счастью, нет. По правде сказать, мы вообще его не знали, — признался я. При жизни, по крайней мере. — Просто решили что-нибудь посадить у себя рядом с домом, приказали слуге копать и вдруг обнаружили там человеческие кости. Очевидно, много лет назад кто-то их там зарыл, но мы вряд ли когда-нибудь узнаем, кто это был и что случилось. Вот, решили похоронить беднягу по-человечески, негоже ему в саду лежать.

История звучала довольно сомнительно, хотя, как ни странно, была практически правдивой. Надеюсь, Никодим не решит, что странные посетители сами кого-то угробили и теперь пытаются спрятать труп. Ладно, если он вдруг вызовет полицию, у нас в мешке всего лишь кости, и костями они стали еще до того, как мы с Игорем родились. В убийстве нас не заподозрят, разве что зададут кучу неудобных вопросов. В крайнем случае призовем в свидетели призрака, а в самом крайнем — Анну в помощь.

— Конечно, правильно сделали. — Никодим закивал так, словно ничего более правдоподобного в жизни не слышал. — Нельзя божьему человеку просто так в земле лежать, без креста, без ничего. Не по-людски это. Вот только мест почитай, что нет, — пригорюнился Никодим. — Столько народу мрет, вы не представляете. Да и муторно все это, нельзя ж просто так прийти и могилу выкопать, нужно разрешение. А с разрешениями нынче тяжело. Сходи к одному за подписью, сходи к другому, а третий вообще заболел и не принимает. Я, конечно, попытаюсь вам помочь, но с этими похоронами столько проблем…

Я понял намек и положил на стол перед Никодимом серебряную монету. Судя по его просиявшему лицу, количество проблем с похоронами только что уменьшилось раза в три.

— Спасибо, Ваше Сиятельство. — Никодим быстро убрал монету в карман. — Конечно, подыщем вам сейчас место, самое лучшее, быстро все оформим, и ходить никуда не надо. Только вот гробов у нас дефицит. Закончились.

Я вздохнул и достал из кошелька новую монету. Та исчезла так же быстро, как и предыдущая.

— Хотя для таких благородных господ я один достану, — пообещал Никодим, просветлев лицом еще больше. — Самый лучший гроб для вас будет! Только вот…

— Если ты скажешь, что лопаты для рытья могил тоже закончились, я тебе не поверю, — предупредил я. — Все, моя щедрость на сегодня иссякла, давай к делу.

Никодим вздохнул, но, поняв, что наглеть дальше и правда не стоит, вышел из-за стола и вытащил из шкафа потрепанную учетную книгу. Перелистнул несколько страниц, пошевелили губами и проговорил:

— Есть несколько мест свободных. Два не очень, в углу кладбища, зато одно хорошее, к церкви поближе. Там его похоронить самое милое дело, порадуется ваш покойничек.

— Думаю, покойничку уже все равно, — заметил я. Хотя черт его знает, этот конкретный граф у нас недостаточно мертвый. — Но идея хорошая, давай поближе.

— Конечно, конечно, так сейчас и запишем, — покладисто согласился Никодим. — Правда, такие места дороже стоят, но что вам, благородным господам, копейки что ли считать? Чтоб любимого человека в хорошем месте похоронить, ничего не жалко. Всего лишь сто рублей…

Мы с Игорем переглянулись, безмолвно соглашаясь, что не настолько любим покойного графа Андреева. Не то чтобы мне жалко сто рублей, но этот кладбищенский прощелыга явно вознамерился выдоить из нас, что только можно, а когда меня разводят, как лоха, я не люблю. Это я должен