Но как теперь достучаться до неё? Как донести одну единственную истину — мою истину?
Я знал, что однажды она еще появится на небесах, но и не подозревал, насколько сильной окажется ее связь с нефилимом. Теперь корю себя за слабость, корю за то, что позволил себе предаваться самобичеванию все это время, за то, что позволил себя жалеть, за то, что позволил себе думать, будто у неё могут быть ко мне чувства, за то, что пытался этим управлять, за то, что позволил себе отступиться от любви и за то, что готов уступить ее сыну…
Слишком много я сделал зла, и от своей натуры уже не уйти.
Я — Сатана, им и останусь. Я первый, кто пошел против Создателя, и мне не искупить своих ошибок. Я уже наказан давно, ощущая холодный мрак, находясь при этом в эпицентре огня и пламени, но рядом с ней чувствую тепло, разливающееся реками в пустынной душе.
Я втянул ее в это, и всё, чего я хочу — это вытащить ее из мысленного рабства чудовища.
Кэт
Что это с Люцифером? Самоуверенность в его лице сменилась состраданием. В нем больше нет привычной колкости, во взгляде отсутствует брезгливость, скорее наоборот, от него исходит приятная нежность, обволакивающая лаской.
Смотрю на алые зеницы, впервые замечая сколько любви в них. Любви? Откуда я это вижу?
Почему ощущаю волнение мамы, которая наверняка разрывается между долгом перед Создателем и любовью к ребенку. Почему ощущаю тревогу Сатаны, который не решается действовать? Почему слышу боль нефилима, которую он тщательно скрывает за местью? Почему я чувствую переживания каждого, но ничего не могу сделать со своими?
— Кэтрин… — Люцифер медленно приближается ко мне. — Ты должна перестать слушать его.
«Вспомни, как он насмехался над тобой!» — слова нефилима подстегивают лучше любого кнута, и тьма вновь застилает глаза.
— Ага, конечно, побереги крылышки, Люцифер! — одним прыжком оказавшись возле демона и наношу ему удар.
— Он просто манипулирует тобой! — рычит демон, сжимая от ярости кулаки, но не атакует в ответ.
— Чего же ты боишься, Люци? — злобно шикаю, оставляя хлесткую пощечину на его лице.
— Кэтрин! — демон шипит, но сдерживает себя. — Да послушай же ты меня! — он перехватывает мои руки в железной хватке.
— Что тебе нужно от меня? — всхлипываю в голос, и по щеке стекает очередная непрошеная слеза.
— Хочу освободить тебя от лап чудовища, — растерянно отвечает Люцифер, смахивая соленую каплю с подбородка.
— Есть только один способ сделать это, — слышу за спиной ровный голос Сатаны, который в ту же секунду оказывается возле меня.
— Какой? — неуверенно спрашиваю, и мое тело пронзает нестерпимая боль, в сотый раз втаптывая в землю.
Когда уже это всё закончится?
Сатана
Я смотрю на свою малышку, такую ранимую, но одновременно и такую сильную. Сколько же смелости в этой хрупкой Земной? Земная — что за слово-то такое?! Она неземная, необыкновенная, признанная моего сердца! Как бы я хотел повернуть время вспять и оградить ее от всего этого дерьма!
Сколько раз я пользовался своими дарами для удовлетворения бесполезных прихотей, сколько раз использовал других в угоду своих нужд? А сейчас я готов сам лично закинуть себя в самый кипящий котел ада, лишь бы все исправить! Но вместо этого вынужден в очередной раз принести страдания.
И я вырываю боевые крылья нефилима, стараясь заглушить в себе крик боли Кэтрин.
Осматриваю спину девушки, возненавидев себя за причиненную боль. Так и хочется оставить на ранах поцелуи, чтобы остановить сочащуюся кровь, но я давно не ангел и не могу исцелять.
Руки сами тянутся обнять тонкий стан и забрать напряжение Кэтрин, но вместо этого посильнее сжимаю вырванные крылья.
— Прости… — только и могу я вымолвить, впервые не зная, что сказать. А ты теряешь хватку, Сатана.
— Что? Прости? — Кэт смотрит на меня, а ее прекрасное лицо искажается болью. Как же я хочу забрать ее боль! Но я гребаный демон, который утратил способности Серафима. Гребаный. Падший. Ангел.
— Только то, что сожалею, не надо было ввязывать тебя в свои интриги, — отвечаю я, глядя как Люцифер сжимает челюсти, понимая, что я не хочу отпускать девушку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Как так получилось, что мы оба полюбили одну?
— Не стóит, — коротко отвечает Кэт, обжигая колючим холодом своих глаз и отрезая любые пути к прощению.
Что ж, я знал, что этим все и кончится…
Люци
Самое оригинальное решение — выдрать крылья. Ты пугаешь меня, отец! Кажется, время в изоляции не пошло тебе на пользу!
Кэтрин падает на колени, ударяя кулачками пол так, что по ровной поверхности бежит маленькая паутинка трещинок. Мать его, трещинок!
Откуда в такой маленькой девушке столько силы и неужели это все энергия нефилима? Настолько неизучен этот небожитель — серьезное упущение небес!
Гримаса боли и отчаяния отражается на лице Вейлт, и у меня самого колет на сердце, о существовании которого я и не подозревал ровно до того момента, пока не понял, что влюблен.
Да, влюблен! В такую дерзкую, такую непослушную чертовку!
Только одну ее непокорность я готов укрощать всю жизнь, заведомо зная, что это невозможно. Только от одного ее аромата уже сносит крышу, и я готов бесконечно вдыхать ее флюиды и ласкать манящее тело…
Желание охватывает естество, и в памяти невольно всплывает тот первый раз, с которого все и началось: каким податливым было соблазнительное тело, как руки касались нежной кожи, как губы скользили по гладкому шелку, а запах одурманивал…
И я ощущаю ее вкус на кончике языка. Проклятье!
Внутри разгорается нешуточный вулкан чувств, готовый вот-вот выплеснуть все эмоции наружу, но мысль о нефилиме ледяным обухом охлаждает мой пыл, концентрируя на желании выбить из миленькой головки Земной это гребаное чудовище и разобраться с ним уже по-мужски.
— Нефилим, ты уже никто! Ты утратил даже собственное тело! — громко и как можно более мерзко рычу я.
— Замолчи! — кричит Вейлт голосом ублюдка, поднимая на меня свои гетерохромные, полные ненависти глаза.
Кэт
Молча встаю с колен, утирая обжигающие слезы. Нет, это не вторая жизнь была дана мне, а наказание!
— Что будет следующим? Отрубишь мне голову? — кричу на Сатану, в чьих руках мои черно-белые крылья.
— Кэтрин… — он делает шаг навстречу, но я жестом останавливаю его. Только не нужно мне сейчас петь басни про чувства! — Лучше отойди… Лучше отойдите все! — крепко сжимаю голову, мечтая об одном — выскрести нефилима из головы.
— Отпусти меня! — кричу голосу в своей голове, пора показать ему, кто такая Кэтрин Вейлт!
«— Тряпка! В твоих руках была власть, а ты даже крылья потеряла!» — верещит нефилим, и наконец, меня осеняет идея.
— Такая ли я тряпка, если не хочу участвовать в твоей войне? Нужна ли тебе эта война вообще? Ты же ангел, ты же не такой…
— Никакой я не ангел! Они убили все ангельское, что было во мне, еще в темнице! Не пытайся повлиять на эту битву!
— Нефилим, это ведь не твоя война! Сатана не создавал тебя! Вина лежит не на его плечах!
— Не неси чепухи! Заткнись! — кричит он в истерике, отбивая молоточковой болью по вискам, и я дрожу всем телом, не зная чего еще можно от него ожидать.
— Ты же не виноват… — бросаю последнюю фразу и больно бью себя по вискам, прошибая выжигающими разрядами тока».
Падаю на холодный мрамор без сил, ощущая вибрацию во всем теле. И мама, и Люцифер, и Сатана подбегают ко мне, но они не могут помочь… Словно почувствовав что-то, мама присаживается рядом, кладет мою голову к себе на колени, и я чувствую слабое облегчение, чтобы вновь вступить в мысленный диалог.
«— Пусти меня… — молю Мальбонте. — Я устала, лучше сразу забери в бездну, но избавь от этих мучений!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты устала?! А я не устал всю жизнь жить по темным углам? — рыкает он, но в его голосе уже нет прежней уверенности.
— Устал, но разве тебе нужна эта месть? Это Лилит она нужна, а миру нужно равновесие… Ты знаешь, как на земле хорошо? Что будет с людьми, если на небесах воцарится хаос? Я бы тебя сводила на американские горки или на сеанс в кинотеатре, угостила бы сладкой ватой или попкорном, будь мы на земле…