Читать интересную книгу Королевский гамбит - Дмитрий Скирюк

— Эй, идите сюда!

Все кинулись к нему и потрясённо сгрудились в молчании за его спиной.

— Глядите — Ленка!

На камне в коридоре и в самом деле сидела Ленка, живая и на вид вполне невредимая, только перемазанная с головы до ног известковой белой глиной. Фонарики светили ей в лицо и отражались в стёклышках очков; Ленка щурилась и мигала, как сова. Сейчас, когда сидела, она казалась девушкой-подростком, худой и голенастой. Мы все опешили, только позади ползал на коленках Фил и тихо чертыхался: он потерял зажигалку.

— Ты чего в очках? — нелепо спросил я, нарушая молчание. — Линзы потеряла?

Ленка помотала головой.

— Грязно здесь, а воды нет, — сказала она. — Я подумала, так будет лучше.

— У тебя всё нормально? — деловито спросил Кабанчик, опустился на четвереньки и заглянул ей в глаза. — Эти паршивцы тебя… э-э… ничего тебе не сделали?

— Кто они вообще такие? — Фил наконец отыскал зажигалку и присоединился к нам. — Откуда взялись? Ты их знаешь?

Ленка, чуть помедлив, помотала головой, очевидно сразу отвечая на все три вопроса.

— Скорей всего, спелеки-любители, — ответил за неё Димыч. Его всё ещё слегка трясло от перевозбужденья, он тоже был весь в грязи, очки сбились набок, глаза сверкали, борода взъерошилась и торчала во все стороны. — Им тут запрещается лазать официально, так они, гады, в боковые выходы наладились…

— Для любителей они чересчур хорошо дрались, — мрачно сказал Фил.

Я мысленно крякнул — я-то думал, мне просто показалось. Но у Фила разряд плюс школа фехтования на саблях, а у меня только три полузабытых университетских года самбо. Что меня одолели — это и понятно, и естественно, но что Денисыча — это да, это показатель.

Димка поправил очки.

— Ну, может, в карате они профессионалы, а в спелеологии — точно любители.

— С чего ты взял? — ядовито поинтересовался Фил.

— А где снаряжение?

— У нас, между прочим, тоже его нет. А ты, между прочим, как бы профессионал. Экскурсовод несчастный!

Они уже почти кричали. В густом, одновременно холодном и влажном воздухе пещеры эхо гулко прыгало от стены к стене, казалось, голоса бьются где-то в черепе. Я поморщился.

— Да тише вы. Дайте Ленке сказать.

Наступила тишина. Ленка хлюпнула носом. Подняла на нас большие, увеличенные стёклами глаза.

— Мальчики, — тихо сказала она, — это я во всём виновата. Я вам не сказала… не хотела…

— Ты лучше молчи пока, приходи в себя, — попытался успокоить её Кабанчик. Рука его полезла к Ленкиной коленке. — Пить хочешь? — Он засуетился и стал распаковывать Димкин рюкзак. — Сейчас… сейчас… чёрт, где тут у меня… Пацаны, достаньте водки!

— Ты погоди, пусть она сперва расскажет, что было. А то эти люди…

— Это не люди, — тихо сказала Ленка и умолкла.

И все умолкли.

— А кто? — спросил Димка.

— Пришельцы.

Димка хмыкнул, хохотнул и обернулся к нам, ища поддержки, не нашёл её и осёкся: все трое были убийственно серьёзны. Фил медленно накручивал колпачок на бутылку.

— Та-ак, — сказал он. — Скалли больше не наливаем… Вы, трое! Держите оба коридора. Чтоб ни одна мышь не проползла! Возьмите там в сумке у меня ножи десантные. А ты, — он снова обернулся к Лене, — давай рассказывай. И ничего не пропускай.

Рассказ не занял много времени. Даже если Ленка что-то пропустила, картина вырисовывалась вполне понятная. Если вкратце, в какой-то мере Ленка работала на этих типов. Её просто попросили к нам приехать, вытащить из города куда-нибудь поближе к кунгурской пещере, а остальное от неё уже не зависело. Ей обещали, что всё будет хорошо и нас не тронут, только на недельку «изолируют от общества». Когда мы сами заикнулись про Кунгур, Ленка не поверила своим ушам — такой удачи она не ожидала.

— Мы на раскопках были, — говорила она, — мезолит копали. Ну и наткнулись на какие-то странные следы. Культура вроде бы чукотская — стоянки, всё такое прочее, круги от яранг… там со времён палеолита мало что изменилось. Но что-то было не то. Стали мы к сопкам подбираться и наткнулись… Ну, в общем, мы сперва подумали, что это старый ледник, потом — что это что-то вроде кургана, только во льду, а потом поняли, что нет. Там… Понимаете, там звери.

— Звери? — встрепенулся я. — Какие звери?

— Замороженные. Мамонты, носороги какие-то, быки, мастодонты… Я в этом не разбираюсь. Мы там чуть с ума все не сошли, забегали, кто-то даже радиограмму в Академию наук успел отправить. Они, правда, сейчас почти без финансирования, но обещали прислать человека. А потом… Потом эти пришли. Мы сперва решили, что это и есть академики — они ночью приехали, на вездеходе. Посидели с нами, поговорили, а потом одна девушка (а с ними девушка была) отвела меня в сторонку за рукав и разъяснила… что к чему.

— И ты поверила, — хмыкнул Фил.

— На моём месте кто угодно бы поверил, — дрожащим голосом сказала Ленка. — Она показала мне… она мне такое показала — я чуть в обморок не хлопнулась! Она сказала, чтоб я никому не говорила, потому что всё равно никто не поверит. А в Академию наук они уже другую телеграмму послали, мол, извините, пошутили тут какие-то местные. Там часто так. Даже если не шутят, всё равно — бывает, вымоет из берега какого-нибудь носорога волосатого, так пока его обнаружат, пока сообщат куда надо, пока суд да дело, он бух в реку — и на дно. А там ищи-свищи. На Великой, помню, находили, на Танюрере, на Омолоне… А над Усть-Белой, между прочим, часто тарелки видели. Ну, не тарелки, а что-то такое, не наше. Я сама видела, ещё когда в школу ходила. Ночь, луна, а она низко так спустилась, что в окошки людей видно было. Издалека — такие же, как мы, а вблизи… ну, не такие.

— А какие?

— Они мне не сказали, но знаешь… у них глаза мерцают, будто серебристым чем-то. Не по-человечьи. Они от каких-то ночных зверей произошли, вы понимаете? Вот…

— И что?

— Да ничего. Ушла она, та девчонка. Пообещала потом со мной на связь в городе выйти. Я её спросила, когда и зачем это им, а она сказала, ещё не время. Я отвернулась, оборачиваюсь — нет её. И вездеход ихний уехал. Я — в лагерь, говорю, когда курган копать будем, а они на меня: «Какой курган?». Я рассказываю, меня на смех подняли, иди, говорят, проспись, меньше в тундре гулять надо… — Ленка шмыгнула носом, поправила очки и обвела нас беспомощным взглядом. — Ничего не помнят, представляете? Вездеход помнят, — да, говорят, приезжал — чукчи с соседнего озера, рыбу ловили, заглянули на огонёк. Там и в самом деле озеро недалеко, Эльгыгытгын, большое такое, почти весь год подо льдом, там когда-то метеорит упал. Я ничего им говорить не стала. Всю ночь не спала и следующую тоже места себе не находила. То боюсь, то, наоборот, как бы радуюсь. Хожу как на пружинах вся. Потом уж и сама верить в это перестала. А через месяц — мы тогда уже в город приехали — эти мне позвонили и сказали, чтобы я… ну, что вы…

Она умолкла.

— Что — мы? — мрачно спросил я. — Ну? Что они тебе наплели?

— Что вы тут натворили что-то нехорошее. Ты и Серёга. Из-за этого вообще что-то ужасное может случиться. Они не объяснили что.

— Может, это не они звонили?

— Они, они. Я сразу ту девушку узнала. У неё выговор такой, будто ей губные согласные произносить трудно.

— Эк ты их! «Губные согласные»…

— Я же этнограф, я в таких делах разбираться обязана.

— И ты согласилась им помочь, — подытожил Фил.

— Я… — Она замялась. — Я будто во сне сделалась. Всё соображаю, а делаю… Ну, как бы не то делаю, что хочу. Знаете, бывает так: творишь во сне какую-то нелепицу, а там на всё находится объяснение. Как заколдованная, чесслово. Ответила им: «Да», взяла отгулы на работе — у меня за полевой сезон дней двадцать накопилось, и пошла заказывать билет на материк. А потом, когда приехала, уже думаю, что так и надо, всё хорошо. В пещере зашла за угол, там эти. Двое. Больше ничего не помню. Знаете, у них, по-моему, тут стены двигаются…

— Ага!!! — торжествующе вскричал Наумкин. — Я же говорил вам, говорил, а вы не верили! Не мог я заблудиться, не мог! Не может быть, чтоб мы так близко от выхода заблудились! Это озеро…

— Постой, угомонись, — осадил его Фил. — Дело-то серьёзное. Как их двигать, мы не знаем, и если эти гады захотят, то нас тут запросто задавят… Блин, попали как индюк на Рождество!

— На День благодарения, — поправил его я.

— Какая разница! — отмахнулся он. — Как они их двигали, ты не помнишь? — Ленка помотала головой. — Плохо. Какие хоть они из себя?

— Худые такие, высокие. Всегда в чёрном, или это у них форма такая. Лица узкие, серые какие-то.

— Неприметные?

— Да нет, на самом деле какие-то серые, кожа как пеплом присыпана. Или это мне в темноте так показалось? Не знаю, в общем. И глаза… Ну, это видно, а рассказывать не получается.