и наклоняется поцеловать их. С онемением слежу за этим и как только губы касаются кожи, сильно вздрагиваю. Тяну руку назад и глупо улыбаюсь. Я боюсь его, не знаю почему, но боюсь.
— Мы уезжаем, Всеволод, прямо сейчас. Вы извините нас великодушно? — обращается ко мне и не перестает полировать взглядом, все охватывает, везде им ползает.
— Да, конечно. Сева, созвонимся.
Парень что-то невнятно бормочет, и они исчезают из моего поля зрения.
Что это сейчас было?
26
После мощнейшей тренировки сидим с Федей в моей машине. Он вертит конверт в руках и думает. Я же сижу с пустой гудящей головой и ничего более. Дела хреновые и прикрывать все белым нечего — дерьмо одно сплошное.
Мышцы трещат и ломят, тело, обычно заряженное после трень, сейчас просто шваховый кисель. Жопа полная! Интересно, Злата осталась дома, ведь сказал ей. Да сидит естественно, ведь не дура. Она же слушается меня и в этот раз никуда не делась, уверен, что никуда не выходила. Она податливой девочкой может быть.
Нет, что-то гложет меня, аж подсасывает внутри.
Скоро бой. Надо запускать программу, а то агенты Мирко уже усрались его пиарить. Драгош, конечно, нормальный боец, недооценивать только дебил станет, но уж очень он корячится в интервью. Ведь знает же, что я тоже не прост, но, видимо, есть какие-то обязательства, вот и выступает. В отличие от его команды, мы такое не запускаем. Так, если только по факту что-то. Не масштабируем. Орать и бахвалиться резона нет, сделаем дело тогда и рассудим все, а так, на хер такую маету. Ни к чему это все.
— Девай ее куда-нибудь, — поворачивается тренер ко мне.
Взгляд как всегда обожженной чугуниной отдает. Он всегда так смотрит даже в обычной жизни, придавливает. Обстоятельства сваливаются на меня как мешок с картошкой и с размаху лупят по затылку. Конечно, этим меня не испугать, но и отгребать от судьбы охоты нет. Выдержу, что еще делать. На себя положить, в который раз понимаю, но вот если с ней не дай Бог что, не знаю тогда. Всем аллес!
— Прости, Федь, но я перекурю одну, — тянусь за пачкой в рюкзак. Эти сигареты у меня уже три месяца валяются, не добью никак. Редко курю, а тут просто сам Бог велел.
— А по черепу? — перехватывает Федя сиги и вышвыривает в окно. — Чтобы больше не видел, понял? У тебя дыхалка лишняя?
— Не лишняя.
Самое паршивое, что Федя не договаривает, скрывает. Уходит от наводящих вопросов, исключительно в моем русле беседу держит. Сегодня весь день с женой и дочкой на телефоне, трубу из рук не выпускал. Выяснилось к вечеру, что они уехали, точнее, он их куда-то отправил. Серьезная тема заходит, чувствую всеми фибрами. Он тарабанит пальцами по колену и думает. Возится на сиденье, словно ему тесно. Немтырь, ну хотя бы что-то сказал.
— Короче, — начинает он.
— Федь, — говорим одновременно.
Переглянувшись, я киваю и уступаю возможность высказаться. Тренер поворачивается ко мне и чуть наклонив голову, выдает.
— Короче, — повторяет и продолжает тут же без пауз. Как заготовленную речь громовержит. — Вань, слушай меня. Я своих отправил, знаешь уже. Почему я это сделал, сечешь же, да? — киваю, конечно, не дурак, знаю, что происходит. — Нам до боя немного, так что готовимся. Программа есть, следуй ей четко и без отклонений. Кстати, завтра для канала пишемся не забудь. Я говорил, что нужен пояс, а ты внял, что принесешь. И ты принесешь, Вань. У Мирко слабые стороны знаешь, но и о своих не забывай. И о своих больше помни, так надежнее.
— Федь, да я и так знаю, — неожиданно сам для себя прерываю его, но мне странно одно. — А ты что, со мной не едешь?
Тупой вопрос, но не задать не могу. Все, что Яровицын говорит о подготовке понятно, но в остальном мутит же, видно невооруженным взглядом. Мутню прет валом, не разгрести. Начинает эта завуалированность подбешивать.
— Если получится, поеду. Нет, Петрович будет вместо меня.
— В смысле, если получится, — реально теряюсь от сказанного.
— Вань, включи мозг, — давит он. — За каким хером я Маринку отвез с глаз долой?
Не то, чтобы я не догадывался, но все же не думал, что все зашкалило просто в ебаный треш.
— Кто?
— Кат включился Ваня… — решает наконец вывалить все, как есть. — Он Мирко крутит… в курсе… А там сам понимаешь, судейство и все такое. Он купил там главного. Мне Майк слил, а он знает точно, что там происходит. На допинге могут завалить. Ты же понимаешь, как это делается.
Су-у-у-ука-а-а-а….
Шумно вдыхаю и задерживаю воздух насколько смогу. Благодаря дыхалке, могу долго, но даже сейчас продлеваю резерв, пока искры из глаз не начинаю сыпаться. Мысли в голове начинают пухнуть, как желатин в воде и загустевать, пока идет этот процесс. Бродит под черепом, как зудящие черви какие там сидят.
Это проблема. Это, мать вашу, охренеть какая проблема.
И туда пролез, тварь. Интересно, Драгош в курсе, что ему победу уже досрочно почти присудили?
— Так у меня вроде норма по всем параметрам, Федь. Не должны попасть. Неужели в наглую попрут? Билатор все же, не уличные бои, — цепляюсь за последнюю надежду.
— Если бы у меня выхода не было, отозвал бы бой. Майк поможет, он обещал, и еще кое-что там наклевывается, но пока оставим. Это чисто моя фишка, ты не дергайся. У тебя воды нет? В горле пересохло, — вдруг просит Федя.
Достаю ему бутылку и передаю. Тепловата, но сойдет. Тренер огромными глотками осушает емкость и возвращает мне назад пустую. Он и со мной сидит и одновременно параллельно в другом месте витает, то возвращается, то снова туда перемещается. Не мешаю ему думать, как только взгляд проясняется, то продолжаю.
— Короче, план есть. По действиям и треням ясно, обещаю пахать, ты меня знаешь. Лям зелени не каждый раз на кону стоит, но дело не только в бабках. Тут дело принципа, так что не подведу, Федь.
— О, блядь. Попёр хвалиться! — обрывает тренер. — Ты давай вмахивай больше, завтра из тебя фарш сделаю.
Я, конечно, не психолог, но мне очень надо было его из этого состояния выдрать, поэтому приукрасил немного. Мне о другом перетереть надо. Это важнее всего для меня теперь. Такая жизнь и ничего не поделать, шкала ценностей может меняться под разными обстоятельствами.
Когда начинаю думать о Злате и что может случиться из-за угрозы в конверте, мир окрашивается в черные краски — это факт. Весь день топил в пол, раскручивал