невозможно серьезно говорить, там все не так воспринимается. Тут так хорошо… Давай окно откроем, чтобы ветер был. Я хочу, чтобы обдувало и …
— Остановись, ты чего? — встревоженно мечусь по ее лицу. Она прячет взгляд, но опять замечаю, что глаза на мокром месте. Ну сколько еще это будет продолжаться? Что не так? Сложно пережить временные трудности, да зачем все портить истерикой! Там правда трудности такие, что как бы выйти не замаравшись, но Злате знать об этом необязательно. Мне жаль, что со мной так тяжело, честно жаль, но отпустить ее уже не смогу. — Злат, я тебе сейчас скажу, а ты услышишь, поняла?
Она кивает и прячет лицо у меня на груди. Обнимает и так доверчиво прижимается, что от хлынувшего потока ласковости и предельной потребности, готов в себя вдавить и закрыть от всего мира. Качаю Злату в руках, мелкими поцелуями осыпаю, но этого так ничтожно мало.
Блядь, я потек, как сопля в фартук, изойду сейчас на пудровые полоски сбрендившей радужной пыли. Что это такое? Что за напасть? Не знал, что долбаная любовь такое предполагает, даже не думал, что плавиться под напором буду, как маршмеллоу в кофе.
— Вань, я боюсь, что снова все будет так, как до этого, — выпаливает глухо Злата свой по всей видимости главный страх. — Не смогу тогда… Не выдержу больше, понимаешь?
— Злат, не говори…
— Молчи, — отнимает лицо и вещает как колдунья у алтаря. В полумраке страшно сверкают глаза мистическим блеском, тембр ниже становится и гуще. — Я болею тобой, ты заметил? Давно уже. Думал не хотела с тебя спрыгнуть? — при этих словах замыкает сердце. — Хотела, но не вышло. Вань, я даже целовалась считанные разы до тебя, — горько усмехается, а мне пиздец как тяжело слушать ее исповедь. — Ждала, когда ты моим станешь, чтобы с тобой все постичь, все абсолютно. Поэтому и с катушек слетела, — внезапно опускает руки и пытается взобраться на подоконник. Подсаживаю и обнимаю, но при этом контакт глазами сохраняю, хотя и плющит зверски. — Когда ты уехал, я… Я не смогла… Думала, что все совсем, ну… что переспал и до свидания. А для меня это много значило. Та ночь… Понимала же, зачем повез туда, но я тебе знаешь, что скажу, даже если бы ты захотел там, около беседки, то я бы согласилось. Слушай, принеси сигареты, пожалуйста. У меня в сумке в прихожей.
Молча киваю и контуженный информацией быстро иду зачем просила. Подкуриваю ей сигарету и вкладываю в руки. Открываю створку и вновь обнимаю. Я не могу не трогать, она должна чувствовать мою поддержку всегда и везде теперь.
— И что дальше? — осторожно подталкиваю к продолжению разговора, потому как понимаю, что это был не конец. Ей надо вывалить все, что треплет внутри и волнует.
— Дальше? — глубоко затягивается и выпускает струю сизого дыма. — А дальше после клиники, я снова захотела жить, но уже без тебя. Я просто захотела жить, потому что мне казалось, что все прошло. Доктор у меня шикарный был… Думаешь мне Сварог понравился? — цепко на крючок нанизывает, протирает вопросом через мелкое сито, взбивает в кудрявую пену невесть откуда взявшуюся ревность. Напрягаюсь внутренне, но на вопрос не отвечаю. — Нет, хотя я готова была с ним… как я думала тогда, но не уверена, что когда бы дошло до дела, то осталась, — удивленно-испуганно косится, услышав скрип зубов. Я ревную ее! Просто тупо ревную. Поражающая язва берет верх над разумом и мутит его из всех сил. Упираюсь ладонями по бокам и опускаю голову, лишь бы продышаться успеть. — Вань, если после всего, что было сегодня ты меня оставишь, я не знаю, как быть. Это не любовь, то, что ощущаю к тебе. Это не любовь, Ваня. Это смертельный вирус, самый страшный, самый заразный. Я поражена тобой, зациклена. Я сама себе клялась, поднимаясь сюда, что никогда этого не узнаешь, что не скажу больше ничего подобного, но это сильнее меня! — выкрикивает последнее громко и яростно, будто и правда злится на себя, что избавится от чувства ко мне не может.
Не даю раскрыться ее импульсу, сразу крою предложением.
— Хочешь правду? — скажу, раз такой разговор зашел. Похрен, что подумает, раз пошла такая обнаженка. Все равно снимает кожу с друг друга, без разницы теперь. — Помнишь квест?
— Так это когда было! Но помню, ты же тогда с Катькой купаться пошел. Благодарил за мясо, которое она тебе на тарелку подкладывала? — она тоже ревнует, хотя черт знает сколько времени прошло с тех пор.
— Так не только поэтому. Я от тебя бежал, прикинь?
— Подробнее, пожалуйста.
Она немного растерянная что ли, не вкуриваю. Ну не притворяется же так удачно, не может такого быть. Да о чем я, какое притворство, когда тут все наизнанку. Выворачиваем друг друга безжалостно.
— Первое понимание пришло, что ты неизбежна. Я тупо зассал представь себе, когда понял, что нравлюсь. Помнишь, как в кустах лежали, чтобы другие путь не спалили, ну, когда пришлось тебя закрыть от колючих веток, — вижу, что вспоминает ту игру, удивленно брови приподнимает. — Вот тогда и началось.
— Вань, а почему ты так вел себя все это время? Ведь можно было избежать…
— Не можно! — качаю головой. — Говорю же зассал развивать, абстрагировался и закрыл все каналы, из которых струячило. Сорвался только на том засосе в октагоне и все. Только победила ты меня по всем параметрам, Злат. На лопатках давно лежу, замечаешь?
— Значит, я тебя выстрадала себе, так? — голос очень грустный и тихий, почти что шепот. Куда-то не туда заворачиваем рычаги, не то, что надо в сгущающейся атмосфере повисает. — А может ты со мной из жалости? М-м, Вань? Не думал?
— Дурочка ты, — лбом своим к ее прижимаюсь и мажу по губам, срываю поцелуй. — Какая жалость, ты о чем вообще? С ума сошла? — качаю пораженно головой. — Злат, давай серьезно. Хорошо? Выслушай внимательно, — дождавшись кивка, проговариваю особо. — У меня бой. Важный, секи четко, что говорю. Это Билатор, подготовка будет серьезная и сложная, поэтому видеться будем реже. Как бы не любил и не тосковал о тебе, но моя цель неопровержима, надеюсь поймешь и поддержишь. Есть нюансы, очень сложные… По факту, во избежание неприятностей, мы не можем показываться вместе, ясно? Есть люди, которые могут зацепить ненароком… Короче, подожди еще немного, пожалуйста. Злата, родная, верь мне. Только мне верь, больше никому, прошу тебя, это важно.
— Тебе что-то грозит? — мечется взглядом по лицу, ищет ответ. Заволновалась конкретно. Обнимаю ее, забираю дрожь себе и