Нельзя сказать, что это был человек из тех личностей, о роли которых в истории спорят веками, однако мало кому так повезло в мировой литературе. Именно этого неудачливого претендента на власть в Римской державе великий Шекспир изобразил в двух своих лучших трагедиях «Юлий Цезарь» и «Антоний и Клеопатра». Несомненно, причиной этого было то, что по-человечески беззаветная любовь к женщине стоит выше и трогательней для потомков, чем даже упущенная им абсолютная власть над миром. Так что с высоты 2000 лет в глазах потомства, наверное, трудно считать Антония неудачником.
Но это случится потом, а пока что после разгрома республиканцев, в котором он сыграл решающую роль, Антоний с триумфом появляется на Востоке как законный его властелин. Этому баловню судьбы немного больше 40 лет (он родился примерно в 83 году до н.э.) и он происходил из достаточно знатной семьи. Шекспир в выше приведенном монологе Цезаря в полном соответствии с исторической правдой подчеркивает противопоставление Антония тощему и коварно-расчётливому Кассию. Как пишет Плутарх, «он обладал красивою и представительною внешностью: отличной формы борода, широкий лоб, нос с горбинкой сообщали Антонию мужественный вид и некоторое сходство с Гераклом, каким его изображают художники и ваятели. Существовало даже древнее предание, будто Антонии ведут свой род от сына Геракла Антона. Это предание, которому, как уже сказано, придавало убедительность обличие Антония, он старался подкрепить и своею одеждой»{119}.
Ещё в большей степени отличался Антоний от Кассия. Строгий моралист Плутарх осуждает его беспутную, разгульную юность и дурное общество, в которое первый нередко добровольно попадал. Но вместе с тем он признаёт, что тот же Антоний находит в себе силы вовремя уехать в Грецию, где он телесными упражнениями и изучением ораторского искусства готовил себя к будущей серьёзной карьере и службе.
Она началась со службы у наместника Сирии Габиния, сразу же в должности начальника конницы, фактически второго лица. Здесь Антоний принимает активное участие в иудейских делах, командуя войсками, поддерживающими Гиркана. В борьбе со сторонниками его брата Аристобула сложилось боевое содружество с иудейскими союзниками Антония, прежде всего, с Антипатром и его сыновьями. Оно окрепло во время похода в Египет, предпринятого по личной просьбе изгнанного из него царя Птолемея.
В дальнейшем Антоний стал верным сторонником и сподвижником Юлия Цезаря в боях гражданской войны. При этом в то суровое время он пользовался всеобщей любовью за свой разгульный, весёлый, щедрый нрав. Как пишет Плутарх, «даже то, что остальным казалось пошлым и несносным, — хвастовство, бесконечные шутки, неприкрытая страсть к попойкам, привычка подсесть к обедающему или жадно проглотить кусок с солдатского стола, стоя, — всё это солдатам внушало прямо-таки удивительную любовь и привязанность к Антонию. И в любовных его утехах не было ничего отталкивающего, — наоборот, они создавали Антонию новых друзей и приверженцев, ибо он охотно помогал другим в подобных делах и нисколько не сердился, когда посмеивались над его собственными похождениями. Щедрость Антония, широта, с какою он одаривал воинов и друзей, сперва открыла ему путь к власти, а затем, когда уже возвысился, неизменно увеличивала его могущество, несмотря на бесчисленные промахи и заблуждения, которые подрывали это могущество и даже грозили опрокинуть».
Эта выразительная и яркая характеристика, конечно, не совсем полна. Антоний не был изнеженным аристократом, стремившимся к роскоши и наслаждениям. Он неоднократно показал себя достойным сподвижником Цезаря, верным в дни неудач и способным выдерживать наряду с солдатами в походе, казалось бы, невыносимые лишения и даже быть для них примером. Этот любитель роскоши мог пить при необходимости тухлую воду и питаться кореньями, плодами диких деревьев и даже древесной корой. В сражениях он проявлял огромное личное мужество и незаурядные полководческие способности. Поэтому Цезарь прощал ему многое. Его преданность Цезарю была настолько явной, что некоторые республиканцы предлагали даже вместе с диктатором расправиться и с Антонием.
Однако после убийства Цезаря Антоний проявил чудеса политического искусства. Оправившись от первого замешательства, он сумел добиться от заговорщиков права выступить перед римлянами на похоронах Цезаря. В искусно составленных речах, которые прекрасно изложил в стихах Шекспир, Антоний сумел переломить ситуацию. Народ поднялся на защиту убитого Цезаря против его убийц, которым пришлось бежать из города. Затем был создан так называемый триумвират, состоявший из Антония, 19-летнего наследника Цезаря Октавиана и маловлиятельного третьего участника — Лепида. Главенство тогда явно принадлежало Антонию. Именно он сыграл решающую роль в разгроме республиканцев при Филиппах. После этой победы Антоний, оставив более бедную, охваченную бунтами западную часть Римской державы болезненному «юнцу» Октавиану, которого он явно недооценивал, прибыл на Восток как император и неограниченный властитель.
Там знали, как обуздывать таких людей. Метод был простой — не только не сопротивляться, но поклоняться им, как живым богам. Многотысячелетняя история научила, что именно такого испытания не выдерживали самые, казалось бы, великие завоеватели. Даже непобедимый Александр, покоривший великую Персию, превратился в конце своей короткой жизни из сурового македонского предводителя — просто первого среди равных таких же воинов — в богоподобного восточного владыку, перенявшего все придворные обычаи восточных царей.
Антоний же по своей простодушной и широкой натуре и не думал сопротивляться искушениям новых подданных. Он с удовольствием воспринимал все знаки поклонения и раболепия. В городах Востока его приветствовали как воплощение бога Диониса. Надо сказать, что культ этого бога растений, виноградарства и виноделия, а также театрального искусства был широко распространен во всём античном мире. В Риме он был известен под именем Вакха, в честь которого устраивались особые праздники — вакханалии.
Такими же празднествами сопровождался весь путь Антония. В Эфесе это были грандиозные театрализованные сакральные представления, в которых принимали участие толпы наряженных вакханками женщин, а мужчины и мальчики в костюмах представляли собой сатиров и лесного бога Пана. Город был украшен плющом, всюду раздавались песнопения, гимны и музыка. Все старались как можно изысканней ублажить нового божественного властителя. Его окружали толпы льстецов, служителей Афродиты — женщин и юношей, музыкантов, воспевателей величия Правителя — поэтов и просто просителей всяких милостей. Среди последних немало было и царственных особ. Местные цари искали его благосклонности щедрыми дарами и льстивыми речами, а царицы, помимо этого, пытались прельстить любвеобильного Антония и своими женскими прелестями.
Поступки разомлевшего от такого поклонения Антония были весьма противоречивы — недаром у Диониса были разные прозвища: с одной стороны — Податель Радостей, Источник Милосердия, но с другой стороны, его именовали Кровожадным и Неистовым (возможно, это отражало двойственное действие вина на человека). Но обиженных было больше, чем облагодетельствованных, и, хотя пострадавших это не утешало, всё же его поступки не были последовательными и обдуманными. Как пишет Плутарх, он «долго не замечал своих ошибок, но раз заметив и постигнув, горячо винился перед теми, кого обидел, и уже не знал удержу ни в воздаяниях, и ни в карах. Впрочем, насколько можно судить, он легче переступал меру награждая, чем наказывая»{120}. В общем, надо отметить, что такие люди очень полезны в качестве близких помощников сильных вождей, каким был для Антония Цезарь, но неспособны достойно сами занимать их место.
Но в одном достоинстве Антонию нельзя отказать: в верности дружбе и боевому товариществу. Он не забыл прежние заслуги своих иудейских соратников по египетскому походу Габиния — Антипатра и его сыновей. Антоний настолько благосклонно и приветливо встретил прибывшего к нему Ирода, что отказался даже слушать жалобы иудейских вельмож на него и его брата. В Эфесе он принял официальное послание от этнарха иудеев Гиркана и всего народа иудейского, а также присланный ими золотой венец. Антоний милостиво и благожелательно выслушал пожелания иудейских послов и немедленно приказал выслать по их просьбе соответствующие послания.
Первое адресовано иудеям: «Марк Антоний император посылает привет Первосвященнику и этнарху Гиркану, а также всему иудейскому народу. Если дела ваши хороши, я доволен.
Убежденный их (послов Гиркана. — В. В.) вещественными доказательствами и доводами в том, что вы действительно преданы нам, и узнав ваш благородный образ мыслей и ваше благочестие, позволяю себе выразить вам своё благоволение». Заканчивается послание такими словами, обращённым к Гиркану: «…Я помятую о тебе и (твоём) народе, заботясь о развитии вашего благосостояния. Ввиду сего я рассылаю указы по отдельным городам, чтобы была возвращена свобода всем тем свободнорождённым и рабам, которые проданы с публичного торга Гаем Кассием или его подчинёнными. Вместе с тем я утверждаю невозбранное пользование всем тем, что даровано вам мною. Тирийцам я сим запрещаю подвергать вас каким бы то ни было насилиям и повелеваю возвратить всё то, что они отняли у иудеев. Присланный тобою венец (с благодарностью) принимаю» (ИД. С. 105–106).