Шон Прайс с трудом оторвался от фляги и завинтил крышку.
— Положить всех? Не думал, что хлеботорговцы так кровожадны. Тебе приходилось убивать?
— Сейчас мы говорим не обо мне, а о деле.
— О деле? Мое дело — ловить преступников. Ты можешь помочь мне. Можешь послать меня к черту. Но я буду работать так, как работал всегда. Ну что, ты едешь в Сокорро?
— Нет.
— Что ж, ты не обязан мне помогать, — сказал Шон Прайс. — Ты не рейнджер.
— Ты тоже не обязан мне помогать, — сказал русский. — Джерико убил не твоих друзей, а моих. Отплатить ему — это мой долг, а не твой. Но все же я спрошу еще раз. Ты едешь в Эль-Пасо?
— Нет.
— Желаю удачи.
Напарник уехал. Он не гнал лошадь, давая той отдохнуть после скачки, и у Шона Прайса еще было время, чтобы окликнуть его. Или чтобы просто догнать. Русский что-то придумал, и в его словах был резон. Однако он всего лишь хлеботорговец.
Ему не понять рейнджера. Ему не дано в одиночку ходить на толпу вооруженных негодяев. Он просто хочет отомстить за своих друзей. Что ж, каждый имеет право на месть. Кроме тех, кто служит Закону.
Он снова подкрался к деревне, где скрывалась банда. На этот раз ему пришлось сделать изрядный крюк, чтобы зайти из-под садящегося солнца. И расположиться он смог не так удобно, как в прошлый раз. Теперь он был вынужден залечь подальше. Но и отсюда ему хорошо был виден дымок над церковным забором. Бандиты ужинали. Лошади были спрятаны в развалинах, и со стороны могло показаться, что деревушка снова вымерла.
Но Прайс знал, что Джерико сидит там.
Любой другой бандит на его месте, заметив слежку, немедленно покинул бы убежище. Но Джерико потому и оставался неуловимым, что никогда не поступал так, как любой другой бандит.
Шон дождался темноты и подобрался ближе. В деревне не раздавалось ни звука, но ветер доносил запахи, которые выдавали притаившихся бандитов. А через пролом в церковной стене порой виднелись отсветы костерка…
На эти отсветы и глядел Шон Прайс всю ночь, борясь со сном. Когда же стало светать, он насторожился — сейчас бандиты проснутся и выставят часовых. Один из них заберется на колокольню, другой будет маячить в прорехах крыши самого крайнего сарая. Возможно, что сегодня, помня о вчерашней стычке, Джерико отправит и дозорного, чтобы тот объехал окрестности.
Но время шло, солнце поднималось все выше, а бандитов все не было видно…
Рейнджер понял, что его провели, увидев, как стайка птиц, покружившись над деревней, опустилась в церковный двор. Джерико ушел. Он оставил после себя догорающий костер. И мусор, в котором сейчас радостно копошились птицы.
До самого полудня Шон кружил по степи рядом с деревней, пытаясь найти хоть какие-то следы. Но в пыли виднелись только старые отпечатки копыт. Бандиты ушли по разлому в земле, который рассекал деревню. Ушли осторожно, тщательно заметая следы. И только в одном месте Шон нашел на рыжей глине откоса свежую полоску, оставленную чьим-то стременем. Разлом вел к галечнику, которым было устлано пересохшее русло. Шон прошелся в одну сторону, потом в другую — ничего. И тогда он заставил себя остановиться, чтобы сварить кофе, отдохнуть и пошевелить мозгами.
Если Джерико ушел в Эль-Пасо, его там встретит русский. Встретит достойно, в этом можно не сомневаться. Конечно, было бы неплохо принять участие в этой торжественной церемонии, но Шон Прайс никогда не брался за работу, которую может выполнить кто-то другой.
Однако зачем Джерико заметать следы, если он отправился грабить банк? О следах беспокоится тот, кто прячется. Зверь, которого вспугнули, ищет новое укрытие. Значит, надо подумать о том, где Джерико найдет себе новое логово.
Он поднялся на самый высокий холм, чтобы оглядеться, — и увидел цепочку всадников. Сердце его забилось чаще, однако скоро он разглядел, что это не те, кто ему нужен. Впрочем, и из этой встречи можно было извлечь пользу.
Патруль рейнджеров под командой капитана Джонса объезжал бандитские тропы, которыми изобиловал этот приграничный район. Шон Прайс хорошо знал Джонса. Он помнил его еще с тех пор, когда они вместе служили в Сан-Антонио. Джонс за год прошел путь от рядового до сержанта, а потом перевелся в Мидленд, потому что хотел быть поближе к границе. Здесь у него не было ни одного дня без стрельбы и погонь, и здесь в рейнджеры записывались такие парни, которые не рискнули бы приблизиться к полицейскому участку где-нибудь в Хьюстоне или Далласе. Джонс стал самым молодым командиром роты во всем Техасе. Самым молодым и самым отчаянным.
— Прайс! — закричал он издалека. — Ты заблудился спьяну? Или решил перевестись ко мне?
— Нет. Просто решил навестить старого знакомого.
— Рад тебя видеть.
— Я тоже рад. Но приехал не к тебе.
Капитан Джонс оглядел его кобылу, и улыбка погасла на его лице.
— А где Ангел?
— Лежит где-то за холмами, — неохотно ответил Прайс.
— Значит, это ты вчера воевал тут? Слышно было даже у реки.
— Повоевал. Да не слишком удачно.
Рейнджеры окружили его, и Шон заметил среди них пару знакомых физиономий.
— Привет, Апач! Ты еще живой, Медвежонок?
— Жалко Ангела, — сказал метис по прозвищу Апач. — Он был умнее многих людей.
А верзила Медвежонок молча хлопнул его по плечу так, что Шон едва удержался в седле.
— Так за кем ты гоняешься? — спросил Джонс.
— За Джерико.
— Он покинул ваше сонное царство? Что натворил старый шакал?
— Остановил дилижанс, всех перебил. В общем, как всегда. Но сейчас я сел ему на хвост.
— Он же всегда отсиживался в Оклахоме, не так ли?
— Да. Но в этот раз подался сюда.
— За границу рвется, — прогудел Медвежонок.
— В Оклахоме, видать, его прижали. Там сейчас крутые ребята в маршалах. Один Гек Даррет чего стоит.
— А здесь что? — ревниво обернулся Джонс. — Здесь нечего опасаться?
— Здесь он знает все тропки, — сказал Апач. — Он же из местных. Его семья жила в Агуа Кальенте, пока ее не вырезали мескальерос[4].
— Да уж, нашел, где родиться, — усмехнулся Джонс. — Чему тут удивляться? Кем еще мог стать человек, родившийся в Кальенте? Только головорезом.
— Сколько у тебя народу? — спросил Шон.
— Две группы по семь человек патрулируют границу и выходы из каньона. Моя — третья.
— Где точка сбора?
— Старая почта.
— Это хорошо, — сказал Прайс. — Если Джерико пойдет не в Мексику, а на восток, он может наткнуться на кого-нибудь из твоих ребят.
— Не сомневайся, мы его не пропустим.
— У него около дюжины всадников.