Восторг алхимика насторожил Алека. Что такого увидел Ихакобин, что доставило ему столько радости? Алек сразу вспомнил тех, кто оставил свои имена на двери. Они тоже когда-то видели блеск в глазах этого человека?
— Надо же! Мы сегодня серьёзны? — Ихакобин взял полированное металлическое зеркало с одного из столов и поднес к лицу Алека: — Посмотри-ка, что я сделал для тебя, мальчишка, и прояви хоть капельку благодарности.
Алек бросил лишь один взгляд, но у него перехватило дыхание: в отражении он увидел незнакомца, поразившего его. Вместо того, чтобы быть бледным из-за нехватки мясной пищи, он был румяней обычного. Глаза казались ещё ярче, а волосы, хотя и давно не мытые, сияли ярче золота. Но изменилось не только это. Теперь он выглядел определенно, как самый настоящий фейе, словно и черты лица его стали иными.
— Я не понимаю! — он, не смея дышать, коснулся своей щеки в суеверном страхе: — Что Вы сделали со мной, илбан?
Ихакобин протянул ему очередное лекарство, но Алек стиснул коленями кулаки и покачал головой: — Почему я так изменился?
— Ну не так уж и изменился, и ни малейшего вреда, как я и обещал. А я — человек слова, Алек. Теперь будь умницей и выпей вот это, только не торопясь. Это слишком ценное средство, чтобы пролить хоть каплю.
— Нет!
Он знал, что это бесполезно, но все равно сопротивлялся, когда стражники схватили его и зажали ему нос. Ихакобин протолкнул кожаную трубку в его горло и влил содержимое чаши. Они держали его, пока он не проглотил всё до последней капли, затем бросили на колени перед Ихакобином.
Алхимик покачал головой, цепляя серебряный амулет к ошейнику Алека:
— Я должен бы высечь тебя, но я слишком доволен твоими успехами.
— Что Вы сделали со мной? — настойчиво повторял Алек, ощущая во рту сладковатый привкус лекарства.
— Все, что я делаю, Алек, направлено на очистку, насколько это возможно, ауренфейской части твоей крови от человеческой заразы, доставшейся от одного из твоих родителей. Я не могу удалить её полностью, и эффект будет длиться лишь пока действует настой, но в данный момент ты — фейе, и гораздо больше, чем когда-либо в своей жизни.
Алек снова втиснул кулаки меж коленей, борясь с искушением наброситься на него. Заразы?! Да его отец — его человеческий отец — был единственной семьей, которая когда-либо у него была! Он быть может и заплакал бы при мысли о том, что теряет ту последнюю ниточку, что связывала его с отцом, но решил, что не доставит этим негодяям такого удовольствия снова. Вместо этого он прикрыл глаза и склонил голову.
Играй свою роль, Алек. Играй до конца.
— Простите меня, илбан. Это было так неожиданно. Я… я просто был не готов.
К его удивлению, Ихакобин подошел к кузнечному горну и снял котелок, гревшийся на крюке над огнем. Он налил кипяток в две чашки, одну из которых вручил Алеку, усадив его на низенький табурет. Сам Ихакобин сел в кресло рядом и сделал глоток. Алек втянул ноздрями пар. Пахло добрым крепким чаем, не более.
— Свою дневную дозу ты уже получил, — заверил его алхимик. — Это чай из южного Ауренена, самый лучший в мире. Посмотри, я и сам с удовольствием пью его.
Алек осторожно сделал глоток, затем другой. Святая Четверка, он не пробовал хорошего чая почти столько же, сколько и мяса! Это было восхитительно: приятное тепло разлилось по его телу, а вместе с ним нахлынули мысли о доме.
— Спасибо, илбан, — сказал он, и впервые сделал это от души: — Однако, я удивлен. Вы пьете ауренфейский чай?
Ихакобин на это улыбнулся:
— Тебе, конечно, известно, что многие кланы ведут с нами торговлю, причём не одно столетие. Виресса, например. Улан-и-Сатхил и я отличные компаньоны.
Алек замер, не донеся чашку до рта. Они с Серегилом уже имели опыт общения с главой клана Виресса во время переговоров Клиа в Ауренене. Улан был скользким, безжалостным типом, из тех, что вряд ли могли простить им их роль в разрушении монополии Вирессы на ауренфейскую торговлю с Тремя Государствами.
А не намек ли это на того, кто предал нас? Что такое — выждать один год — для ауренфейе, ведущих счёт на столетия? Возможно всё, что должен был сделать Улан, это дождаться момента, когда они возвратятся в Ауренен. А их миссия не была тайной.
— Что-то не так с твоим чаем? — поинтересовался Ихакобин.
Алек покачал головой и сделал ещё глоток ароматного напитка, позволяя ему перебить слабый привкус лекарства.
— Мир велик, Алек, и я думаю, что ты за свою недолгую жизнь увидел лишь его малую часть. О моей стране тебе рассказывали всякие небылицы.
"Мне рассказывали про ваших рабов", подумал Алек, но мудро придержал язык за зубами.
— И тебе ведь ничего не известно об алхимии, не так ли? Не хотелось бы узнать больше?
— Да, илбан, — с готовностью ответил Алек, хотя мотивы его были не теми, о которых, вероятно, подумал Ихакобин.
Ихакобин снова наполнил обе чашки.
— Алхимия — это искусство управлять разумом, содержащимся во всяком веществе. Имея достаточно опыта и знаний, алхимик может совершать величайшие превращения.
— Например, из свинца делать золото? — усмехнулся Алек.
— Это, конечно, одно из самых популярных применений, в принципе, единственное, на что способны самые безыскусные из нас, и то, на что не станет тратить время ни один серьезный алхимик. Нет, мы ищем более глубокое — духовное — преобразование, лекарство против внутренней дисгармонии индивидуума и мира в целом.
Он указал на сложный агрегат из стеклянных судов, бурливший сегодня на атаноре. Сосуды были пузатые, соединенные отводами трубок, с носиков которых падали капли, собираясь в конечном итоге в небольшом, трехногом котле, покрытом непонятными символами.
— Сосуд для дистилляции — одно из самых распространенных приспособлений. Одно из наших достижений — это очистка и преобразование. Именно алхимики открыли выплавку железа из грязной руды, и это было задолго до того, как наши предки появились в этих краях. Другие усовершенствовали тонкий баланс в составе сплавов, создав твердую сталь, бронзу и другие благородные металлы. И именно мы открыли сочетание металлов, символов и благоприятных часов, дающее особую силу вещам, вроде того амулета, который ты теперь носишь. Но самым важным было то, что мы научились получать мощные лекарства из металлов, минералов, животных продуктов и трав. Эти настои, что я давал тебе именно такого свойства. Они расщепляют и связывают нечистые энергии крови, с тем, чтобы сам организм затем мог естественным путем избавиться от них, — он улыбнулся: — Вот примерно, что-то в таком роде. Я был твоим врачом. Или, если тебе так больше нравится, твой организм был чем-то вроде одного из моих дистилляторов. Комбинируя правильные элементы при соответствующих условиях, я превратил тебя в то, что ты смог увидеть в зеркале.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});