Читать интересную книгу Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы - Михаил Крюков

– «Да? – передразнил сержант. – П..зда! Понял, военный?! Жди!»

Тем не менее, «тащить ручками» никому не хотелось, и бойцы сноровисто прицепили водило к буксирному крюку, а сержант К. лично проверил его замок. Чего-то не хватало. Затем Митрич почесал затылок, и рефлекс сработал «на ура» – сержант достал из кармана технички большой шплинт и надёжно зашплинтовал замок.

– На посадку! – крикнул он. – Быстренько!

Запрыгнув в кузов последним, сержант закрепил изнутри брезент выхода и постучал по кабине.

– Поехали!..

Шаман боролся с хореем. Хорей внезапно проявил свою вполне свободную, но ехидно недобрую волю, всеми силами вытаскивая Шамана из самолёта.

Сначала Шаман привычно поставил шест в грузовой кабине, взял веник и начал подметать пол. Через несколько минут хорей упал прямо на спину капитана, чувствительно ударив того по спине. От неожиданности Шаман прыгнул вперёд и опрокинул ведро с водой, приготовленной для уборки. Вода подло выплеснулась на уже сметённую кучку мусора и смыла её, разнося по всему полу.

Шаман резко обернулся, пнул хорей и произнёс несколько эмоциональных универсальных выражений на меж-языке, прыгая на левой ноге – дальним концом хорей упирался в борт, и пинок потому вышел крайне болезненным.

Петров осторожно положил хорей вдоль борта и вымыл грузовую кабину, опустив рампу. Спускаясь по рампе с ведром грязной воды в руке, он наступил на невесть как откатившийся от борта хорей. В попытке удержать равновесие Шаман продемонстрировал чудеса человеческой ловкости, сделавшие бы честь любому цирку. Капитан Петров остался на ногах лишь потому, что метнул ведро через открытую рампу на стоянку. В принципе, кроме сумки с документами, ничего не пострадало.

Зилок ощутимо набирал скорость.

– Хорошо идём! – крикнул Мирон. – Шестьдесят минимум!

Сержант привстал, чтобы постучать по кабине, но тут задок машины ощутимо занесло, и сержант схватился за кого-то, чтобы не упасть. Он попробовал приподняться снова, но задок швырнуло в другую сторону.

Снова влево.

Снова вправо.

Снова влево, только сильнее.

Снова вправо, ещё сильнее!

Митрич распахнул брезент входа, выглянул наружу и – увидел.

«Гусак» мотало на жёсткой сцепке. Амплитуда рыскания увеличивалась прямо на глазах. Инвалиды-подшипники верещали на последнем издыхании.

– Стой!!! Стой, твою мать! Остановите его!!!

Кто-то со всей дури врезал по кабине сапогом, и ЗиЛ резко затормозил.

Но секундой раньше многострадальное водило оторвалось в том месте, где оно было приварено к передней оси «гусака».

Шаман, закончив уборку, обходил борт снаружи. Прощённый хорей привычно лежал на плечах. И вдруг…

В этом месте показания очевидцев сходятся полностью: когда сержант и первые бойцы выпрыгнули из остановившегося зилка, они увидели.

Стоянку Первой Эскадры.

«Семнашку» с открытой рампой.

Трёхсоткилограммового «гусака», размытой жёлтой стрелой сходящего с рулёжки на стоянку прямо на «Семнашку».

Шамана, с размаху втыкающего в землю хорей.

– Тохтоо!!! – зарычал Шаман, заслоняя собой «Семнашку».

И здесь показания очевидцев сходятся полностью.

Остановился «гусак». Остановился внезапно, как схваченный за шкирку кот, уже готовый прыгнуть на обеденный стол.

Заглох ЗиЛ. (Никогда больше уже не удавалось завести его от стартера. Меняли стартер. Меняли аккумулятор и катушку зажигания. Бесполезно).

Остановились часы у Митрича (как оказалось, у них просто сразу закончился завод. Сержант К. снова завёл их вечером, и они пошли).

Шаман, тяжело опираясь на хорей, прокосолапил к «гусаку» под аккомпанемент бессмысленно терзаемого стартера пытающегося удрать ЗиЛа.

– Байыаннай сулууспалаах! – вздохнул он. – Глаза вам на жопу натяну, военные!

Как оказалось позже, «гусак», сходя с рулёжки, попал как раз между лампами освещения, которые стояли у самой земли. Аккуратно разъединив штепсель-вилку между соседними лампами, «гусак» зарылся в землю всеми заклинившими колёсами и застрял в сурочьих норах.

Вечером его отнесли в ТЭЧ на руках бойцы из ОБАТО.

Старые, заклинившие подшипники, срезали ножовкой водитель и старший машины с номером 06-15. Они же приварили к «гусаку» водило и поменяли ступичные подшипники на новые.

– Два ящика пива с тебя! – категорично сказал Шаман дежурному по автопарку. – Или прокляну!

– Два ящика пива! – восхитился через несколько дней майор Клюев. – Молодец, бортач! По какому поводу проставляешься?

– Да ты что, командир! – удивился Шаман. – Какой ещё повод сегодня? За Победу!

И незаметно плеснул под столом несколько капель из стакана на гладкий, отполированный его ладонями круглый шест, чуть более тонкий, чем черенок лопаты.

Overland     Отношение к делу

«Этот день будет окончательно испорчен, если запас высоты, запас скорости и моя изобретательность закончатся одновременно».

(Известный лётчик-испытатель)

Красная метка расчётной посадочной скорости никак не хочет надеваться на стрелку индикатора. Мы только что пересекли привод, шасси и закрылки вышли штатно, теперь трясёмся на предпосадочной прямой, как на разбитой толпой возбуждённых динозавров просёлочной дороге. Согласно свежей метеосводке порта, ветер на поверхности гуляет 50 градусов по направлению и, при силе в 25 узлов достигает порывами 42. Веселуха там, одним словом. Здесь, на высоте в 2000 футов от земли грешной все ещё веселее, но я не смеюсь. Только матерюсь сквозь зубы, чтобы дышать было легче, и работаю одновременно всеми рулями и сектором газа, стараясь не допустить волшебного превращения потолка в пол и наоборот.

Ещё эту скорость надо выдерживать, а она с порывами пляшет, скотина. Выше 165, и набегающий поток вырвет закрылки. Ниже 130 и.. о плохом лучше сейчас не думать. Нам в симуляторе этот сценарий давали – сверхкритичное крыло Арджэйки «срывается»[50] на раз, самолёт начинает переваливаться с борта на борт и тупо падает, теряя остатки скорости – твою последнюю надежду. А ты в посадочной конфигурации, земля близко и сделать совсем ничего нельзя. В общем, сцена прибытия получается излишне печальной. Надо держать расчётные 142. Можно маленько выше, но только маленько, иначе красиво прогарцевав над полосой, мы уйдём на второй круг, и все придётся начинать сначала…

Престижа, финансового благополучия и дешёвой славы в авиации давно уже нет. Девались куда-то со временем. Осталась тяжёлая работа, сверхдорого оплаченный опыт и настоящие профессионалы. Без них, несмотря на современные высокие технологии, количество «алюминиевых дротиков» на газонах вокруг аэропортов было бы поистине удручающим. Количество меньших по масштабам трагедий тоже. Вчера завтракали с экипажем в «Берёзке» Вашингтонского порта, вдруг раздаётся женский крик, и, выдав нам с кэпом указание вызывать «Скорую», наши стюры уходят с низкого старта. Вызвали спасателей по трансляции, пошли глянуть, в чем дело. С дядькой среднего возраста случился, судя по всему, сердечный приступ, наши милые дамы приступили к процедуре стабилизации и, сорвав со стены портативный дефибриллятор, уже были готовы начать интенсивное откачивание, и двух минут ещё не прошло.

Пассажиры, они для них не только в самолёте пассажиры. На земле тоже. Ответственность. Взял себе на заметку хорошо продуманную тактику этого мужика: валится от приступа лучше всего в проходе женского туалета. Может, малость попинают, но без внимания точно не останешься.

…Победив очередной зверский порыв ветра, Арджэйка угловато встаёт лапами шасси на полосу. Катимся. Что в таких случаях говорят отмороженные техасцы? Й-и-и-х-а-а! Многочисленные рулёжки и терминалы этого порта-призрака уже больше года как пустуют. Раньше здесь был хаб и большая база одной известной авиакомпании. Но отцы города решили помочь бедным, и средства на социальную помощь выкачать, подняв до поднебесья расценки на использование терминалов. Куда та компания денется с подводной лодки? Деньги на бочку! Пр-а-а-а-вильно… Через месяц все рейсы были благополучно перенесены в другой город. Не знаю, как стало с минорной бедностью, но тысячи людей здесь точно остались без работы. Пример политического профессионализма. Со знаком минус.

Припарковавшись и заглушившись, я усиленно отдыхаю. Почему-то ноют плечи. Как будто это я, а не Арджэйка, махал сейчас крыльями, пробиваясь через этот дурацкий ветер на тёплый бетон полосы. Как будто у меня есть крылья. Странная штука. Бронедверь в кабину на парковке всегда открыта. Иногда родители приводят детей посмотреть на приборы и «порулить». Если нет необходимости бороться с очередным кризисом, мы им всегда рады и найдём время показать и объяснить что сможем. Сегодня случай особый. Кэп уступил своё кресло пацану лет семи. Пацан слепой. Держится за штурвал и любопытно втягивает носом воздух. Запах в кабине самолёта ни с чем не спутаешь. Это букет из усталости, скуки, продуктов питания с просроченным сроком годности, смазки, горелого керосина, изоляции и, иногда, страха.