Глава 18
Мария плохо спала в ту ночь. Признание ее вызвало у обескураженного Адама шок, и теперь она спрашивала себя, что будет, когда он отойдет от шока. Чего от него ждать: гнева, ярости? Перед глазами стояло его несчастное лицо, и от мысли, что это она сделала его несчастным, ей хотелось провалиться сквозь землю. Но, несмотря на снедавший ее стыд, ей его не хватало. Постель без него казалась пустой и холодной. Они проспал и рядом всего несколько ночей и лишь один раз занимались любовью, но за этот недолгий срок он словно стал частью ее самой, и теперь его отсутствие отдавалось болью. Наверное, так болит ампутированная конечность. Сама мысль, что физическая близость между ними теперь невозможна, казалась невыносимой.
Проснувшись, она увидела Аннабеллу. Кошка стояла у нее на груди, повернув к ней серьезную черно-белую пушистую мордочку. Отчего-то Марии стало легче от ее присутствия. Обычно кошка спала на кухне перед очагом, но, вероятно, почувствовав, что Мария расстроена, пришла, чтобы ее успокоить. Кто знает, по каким соображениям кошка пришла к ней, но Мария все равно была рада, что та согревает ее своим гибким телом.
Мария нервничала, спускаясь вниз к завтраку. В столовой Адама не оказалось. Она тут же вообразила, что он, собравшись среди ночи, вскочил на коня и умчался прочь от нее. От лживой, недостойной доверия, вероломной женщины. Сестра Сара никогда не оказалась бы в таком положении.
Он появился, когда она налила себе чаю, и со слабой улыбкой принял из ее рук чашку, в которую она налила ему чай.
– Ты хорошо спала?
– Честно? Нет. – Она невесело усмехнулась. – Аннабелла составила мне компанию.
– А со мной спала Бхану. – Он намазал маслом тост. – Не самая лучшая компания после того, к чему я успел привыкнуть.
Они обменялись кривыми усмешками. С души ее словно свалился непосильный груз. Пусть у них нет будущего, но он не чувствовал к ней ненависти, и это сейчас было для нее главным.
Испытывая опасное желание поцеловать его, она резким тоном напомнила себе, что в любой момент к Адаму может вернуться память и в той жизни, которую он вспомнит, ей не будет места.
– Попробуй смородиновый джем. Его приготовила дочка миссис Бекетт.
– Спасибо. – Он намазал тост джемом. – Я думаю, что будет лучше всего, если мы продолжим вести себя так, словно ничего не случилось, как раньше, до определенных пределов.
Она точно знала, о каких пределах говорит Адам. Он не прикасался к ней с того последнего отчаянного объятия в саду. Он был мудрым, ее Адам. Мудрее, чем она.
– Я согласна. Мне приятнее быть с тобой в дружеских отношениях.
– А мне с тобой, – тихо сказал он.
Они любезно беседовали, почти как до ее рокового признания, когда в столовую вошла горничная, округлив от возбуждения глаза.
– К мистеру Кларку пришел господин. Представился мистером Мастерсоном. Он ждет в гостиной.
Бабушке Розе было известно ощущение, когда ты точно знаешь, что сейчас произойдет. Она называла его подобным тому, как если бы тебе в лицо плеснули ледяной водой. Теперь и Мария узнала, что это такое.
Адам поднялся и сказал:
– Скорее всего это кто-нибудь из деревни хочет устроиться на работу. Он должен был бы обратиться к Кокрану, но он мог не знать, что есть управляющий. Я с ним поговорю. Я хотел бы составить собственное мнение о людях, которых мы… – Адам помедлил, прежде чем закончить фразу, – могли бы нанять.
Мария тоже поднялась. Сердце ее громко билось.
– Я пойду с тобой. Может, я узнаю его. Возможно, мы виделись в церкви. – Мария шла рядом с Адамом, мечтая о том, чтобы схватить его за руку и броситься прочь, но она знала, твердо знала, что от судьбы не уйдешь и бежать бесполезно.
Они вошли в гостиную, и Мария тут же поняла, почему горничная назвала визитера «господином». Мастерсон, высокий, широкоплечий, плотного сложения незнакомец, стоял у окна. В позе его чувствовалась напряженность. Русоволосый, сероглазый, он производил впечатление человека сильного и властного, но которого ноша власти нисколько не тяготила, поскольку являлась такой же органичной частью его облика, как и идеально сидящий камзол. Он был примерно одного с Адамом возраста. Он уступал Адаму в мужской привлекательности, но чувствовалось, что его широкому лицу шла улыбка, и, судя по всему, он не был лишен чувства юмора.
Когда они вошли, он вонзился в Адама взглядом.
– Эш! – выдохнул он.
Боль пронзила Марию. Пришла беда.
Мастерсон бросился навстречу Адаму и, схватив в ладони его правую руку, радостно сжал ее. Марию он даже не заметил.
– Господи, ты жив! Мы были уверены, что ты утонул.
Адама словно молнией пронзило. Мария чувствовала его ощущения как свои. Он испытан шок. Но глаза его зажглись надеждой.
– Вы меня знаете?
– Знаю последние двадцать лет. – Мастерсон насупился и отпустил руку Адама. Он понял, что здесь что-то не так. – Ты меня не узнаешь?
– Боюсь, что нет. – Адам закрыл дверь. – Мы должны поговорить. Почему вы решили, что я погиб? – Он взял Марию за руку и повел к дивану. Пальцы его были как клещи, такие же жесткие и холодные.
Мастерсон сел в кресло напротив.
– Твой пароход взорвался во время испытательного прогона недалеко от Глазго. Тебя считали пропавшим без вести. Полагали, что ты скорее всего погиб. После того как Рэндалл, Керкленд и я узнали об аварии, мы отправились в Глазго и стали тебя искать. Искали до сегодняшнего дня. Как получилось, что ты оказался так далеко на юге? – Уилл пристально всматривался в бесстрастное лицо Адама.
– У меня была травма головы. – Адам рассеянно прикоснулся к заживающему шраму. – Я не помню аварии, но смутно припоминаю, как долго цеплялся за какой-то обломок. Несколько дней. В конечном итоге я оказался на берегу, не помня ни как меня зовут, ни своего прошлого. – Он нахмурился, пристально глядя на Мастерсона. – Хотя… я видел ваше лицо во сне. Промозглая ночь в предместье Лондона… и смерть женщины.
Мастерсон побледнел.
– Была такая ночь. Ты ничего не помнишь из того, что случилось до твоего падения в воду?
– Только сны, которые могли быть всего лишь снами. – В голосе Адама появилась решимость. Решимость человека, готового выслушать приговор. – Откуда я вас знаю?
– Нас было шестеро в первом классе Уэстерфилдской академии. Нам было лет десять-одиннадцать. И с тех самых времен мы дружим. – Мастерсон улыбнулся. – То была школа для трудных детей. Меня зовут Уилл Мастерсон. Я считался неисправимым упрямцем. – Только сейчас, казалось, он заметил Марию. Под его взглядом она поежилась. – Ты не представишь меня этой леди?
– Позвольте представить вам мисс Марию Кларк. Эта женщина спасла мне жизнь, вытащив меня из воды и приютив у себя. – Адам крепче сжал ее руку. – Она моя невеста.