Будучи проездом в Москве я поспешил последовать совету Циммера, познакомившись с этим авторитетным в сфере советской науки человеком. То есть знаменитым профессором Талызином. Который мне тоже стал помогать с публикациями. В обмен на змеиный яд. Так как я лез ему без мыла во все отверстия. И кроме этого, я получил право на законных основаниях шастать по институту и знакомиться с девицами.
В общем, если бы не грядущая война, то мои дела шли неплохо. Я, выставив отвальную, в мае 1938 года съехал с санитарной станции, арендовав половину дома в центре Байрам-Али. У горожанина по имени Хусни-эд-дин.
Этот дом тоже находился неподалеку от бывшей царской резиденции. Две комнаты плюс летняя кухня, плюс хозяйственные постройки, которые я приспособил под содержание змей. Не желая, чтобы мне докучали любопытные соседи, на всех дверях я наклеил самодельные рисунки с нарисованным черепом и костями.
Внешним признаком достатка хозяина был покрытый виноградными лозами двор. Виноград требует много воды, а простые смертные доступа к ней не имели. Надо признаться, что хотя Маргиана славилась своими садами, но домашние сады все же являются привилегией не многих, и обнесены такими плотными стенами, как будто за ними содержится золотой запас страны.
Хозяину я платил 100 рублей, но он всем говорил, что пустил меня за 50.
По ленивым движениям Хусни-эд-дина, торговавшего на местном рынке в ковровом ряду, было видно, что работать он не любит, оттого скучает, и в то же время, очень дорожит своим бездельем. Ему было хорошо, покойно, и он с удовольствием думал о том, что ему хорошо, и не хотел ни чем нарушать свое спокойствие.
«Зачем пришли эти русские, чего им надо? — думал он с раздражением в сердце, подымаясь с корточек, когда заканчивал курить длинную трубку. — Эти русские всегда желают того, чего никогда не бывает…»
С таким образом жизни мои деньги пришлись этому человеку очень кстати.
Хочу сказать, что здешние туркмены, потомки древних маргианцев, очень любят тишину и покой. Их неторопливость и умеренность происходят не от праздности и лени, а от духовной зрелости. Им некуда торопиться, они все уже узнали, все поняли, и точно отделили хорошее от плохого.
Фанатически исповедуя религию Магомета, они в тоже время все еще остаются в душе такими же последователями пророка Зоратуштры, который был родом из этих мест, какими были их предки. Тайной является для них земная жизнь, но не небесная.
Маргианцы находят радость под каждым деревом, возле которого протекает небольшой ручей или арык. Они могут сидеть здесь неподвижно, от восхода до захода солнца, как будто жизнь вокруг остановилась.
Для маргианцев жизнь европейцев, все равно, что для нас жизнь краснокожих индейцев. Сплошная экзотика!
— Зачем Вы так мучаетесь? — спрашивал у меня Хусни-эд-дин, который ездил молодым человеком в Париж в 1913 году.
То есть четверть века назад. Он, перелистывая старые журналы «Ревю де Дё Мод», рассказывал мне о этой своей поездке в Париж, как о несчастном случае.
— На улице было много лишнего света, — говорил он, все еще сильно переживая. — Мне все мешали, и я всем тоже мешал. Все куда-то торопились, и я, глядя на них, тоже стал торопиться, хотя спешить мне было некуда. Вокруг меня было так много людей, что я не мог понять, для чего все они собрались здесь? Смотря на меня, все улыбались, как тихо помешанные, и я тоже старался улыбаться, подражая им, хотя мне было совсем не весело. Наконец, я с трудом выбрался на дорогу, стал среди гудевших на меня машин, и заплакал…
Надобно заметить, что мое новое жилье все же было дальше от «дворца» и ближе к вылепленному из глины туземному городу. Теперь под вечер, вместо пения соловья, из глубины соседних дворов, точно из глубины души, доносится старинное заунывное пение, под аккомпанемент двухструнной балалайки. Но с наступлением темноты, все вокруг незаметно умирает. Кое-где еще слышатся отдельные голоса; прерывисто и жалобно, как дыхание больного, вскрикивает и обрывается песня туркмена.
Стрелять я стал уже совсем хорошо. А на городских соревнованиях «Ворошиловских стрелков» в Байрам-Али, где я, по старой памяти выступал под флагом санитарной станции, мне удалось занять почетное третье место. Прогресс налицо.
Но и война приближалась. Еще 11 марта этого года гитлеровские войска перешли границу Австрии. «Аншлюс» состоялся, германские государства объединились. Как выразился канцлер Гитлер: Сегодня нам принадлежит Германия, завтра — весь мир! Тысячелетнему рейху надлежит стать глобальной империей.
А из-за политики расовой гигиены Германию надлежало очистить от «унтерменшей» (недочеловеков), чтобы стать непобедимыми. Недолюдей предстояло безнаказанно эксплуатировать, порабощать и убивать.
Уничтожали всех, не только евреев. Лишали жизни всех кто не хотел стать расой господ. Цыган, мишлингов ( евреев-полукровок), прочих метисов, азиатов, коммунистов и гомосексуалистов. Интеллектуалов. Цветных. Инвалидов и умственно неполноценных (по программе «жизнь не достойная жизни»).
Такое обстоятельство изрядно встревожило коммунистическую верхушку СССР.
Ведь в своей программной «Майн Кампф» Гитлер прямо указал куда будет нанесен главный удар. Если в январе 1938 года, под бульканье водки и массовые подлоги, в СССР расстрелы шли на полную катушку, как и в феврале, то в марте они уже резко пошли на спад. Это были уже судороги.
Все похерили. Побоялись, что озлобленный народ не поддержит власть в надвигающейся войне. Хотя средства информации в этом последнем весеннем месяце на одном и том же радостном дыхании сообщали как об успешном завершении попанинского дрейфа на льдине, так и о окончательной расправе с участниками «правотроцкисткого блока».
Даже нашу семью почти миновала это чаша. Лишь несколько дальних родственников попали в мордовскую спецколонию усиленного режима на лесозаготовки. В отличии от семейки киевских Мехельсонов, которая исчезла в недрах НКВД практически в полном составе. Включая придурковатую бабулю.
На этом все. Баста! Лишним людям нашлось другое применение. Теперь только они, массово снабженные штыками, могли гарантировать сохранение СССР. И нынешней власти.
Добавлю, что именно в горах на западе Австрии фашисты начнут сооружать несколько подземных заводов, для производства современнейшего чудо-оружия, которое должно было принести рейху победу в предстоящей войне.
Разрабатывали, приспосабливая в военных целях, самые передовые технологии. В короткий срок достигая умопомрачительного прогресса. Готовили необычайную ракетную технику. Управляемые ракеты. Крылатые ракеты. Сверх продвинутую авиацию. Реактивные самолеты. Подводные лодки-невидимки. Самонаводящиеся торпеды.
Предшественников «умных бомб», то есть авиабомбы, самонаводящиеся на тепловое излучение, много металла или радиосигнал. Неслыханное химическое и биологическое оружие. Оборудование ночного видения. Предшественников «стеллс-технологий», изготовленные Фарбен по программе «Черный самолет», маскирующие материалы. И даже атомную бомбу.
Гитлер искренне верил в то, что именно новые технологии позволят выиграть немцам предстоящую великую войну. Он так и заявлял без тени сомнения: «Будущее принадлежит нам!»
С другой стороны, Гитлер пока позиционировал себя как потенциальный союзник СССР. И главное — удачный торговый партнер. Который по «справедливой цене» мог забирать наш хлеб, продовольствие, цветные металлы, сплавы, и многое другое.
У нас ведь как получалось? Ленин говорил: «капиталисты сами продадут нам веревку, на которой мы их и повесим». Но не сказал, откуда взять деньги на покупки, когда конфискованные драгоценности буржуев закончатся.
Дело обстояло как? Приходят наши совторговые «хваты» к американским капиталистам и давай канючить, чтобы у нас они у нас купили хлеб за валюту. А те в ответ: нам свой девать некуда, сами продаем. Разве, что возьмем за бесценок на фураж скоту.
Наши в ответ: купите у нас тогда отличный природно-легированный чугун.