раз, когда я нашел время, чтобы позаботиться о ней после. Когда она спала, мне было легче. В противном случае Монро могла бы видеть меня насквозь, а я не мог этого допустить.
Тихий стон сорвался с ее сладких губ, когда я закончил вытирать ее. Я не мог удержаться от того, чтобы вставить в нее палец, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в губы. Когда она наконец открыла глаза, я был первым, что она увидела и ударьте меня, если это меня не напрягало. Это было то, к чему я мог легко привыкнуть, пока не захотел этого.
Слова были бессмысленными и ненужными. Моя одежда была сброшена, и я скользнул обратно в ее жар. На этот раз вместо обычных толчков я медленно вошел в нее, проверяя реакцию. Я не мог сопротивляться, проскользнув глубже внутрь, заставив ее стонать от моей одержимости.
— Киран…
— Если ты когда-нибудь позволишь другому мужчине прикоснуться к тебе, я убью тебя на месте. Мы поняли друг друга?
— У твоего безумия нет пределов, — простонала она.
— Только когда дело касается тебя. — Я чувствовал, как ее тело смягчается, сдерживая проклятие. Почему я сказал именно это?
— Мы… — она заколебалась. Неуверенность отразилась в ее глазах, когда она посмотрела на меня слишком доверчивыми глазами, ее тело двигалось вместе со мной. — Мы занимаемся любовью сейчас?
Дерьмо.
Самодовольная ухмылка на ее лице была красивой. Вместо того чтобы отшатнуться, я обнаружил, что хочу запечатлеть этот момент. Взгляд в ее глазах. Запах и ощущение ее кожи. Звук ее тихих стонов.
Она была всем.
Мне нужно было остановить это дерьмо. Если бы я не был осторожен, маленькая сучка добилась бы своего. Я двинулся, чтобы разделить наши тела, уже оплакивая ожидаемую потерю, но она, должно быть, почувствовала это, потому что ее ноги сомкнулись вокруг моей талии.
— Не надо, — потребовала она. — Не делай этого. Не убегай.
— Что заставляет тебя думать, что я сбегу?
— Потому что я больше не боюсь, и это пугает тебя. Я… — мой палец скользнул ей в рот, и она заткнулась.
— Соси меня, — приказал я жестче, чем предполагал.
Ее глаза закрылись, когда она повиновалась. Ее губы сомкнулись вокруг моего пальца, глубоко втянув его, и мой член внутри нее стал еще твёрже. Вместе мы потрясли друг друга до совершенства.
* * *
ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД
Меня куда-то вели. Они всегда водили меня туда, где заставляли делать плохие вещи. Каждый раз, когда я хотел сказать «нет», но знал, что, если я когда-нибудь откажусь, они сделают мне больно и не позволят мне есть в течение длительного времени.
Следуя за ними со связанными руками, я задавался вопросом, с кем они заставят меня делать плохие вещи сегодня. В течение двух лет это было моим распорядком. Я иду туда, куда меня ведут, и делаю то, что мне говорят.
Всегда было одно и то же.
Так почему на этот раз все было по-другому?
Они не завязывали мне глаза, как обычно, и когда мы останавливались возле комнаты, я знал почему. Мы не покидали территорию.
Дверь открылась в комнату, которую я никогда раньше не видел, и первое, что я заметил, — это яркий свет. И камеры. Их было как минимум три, что было странно для комнаты нормального размера.
Что происходит?
Я с любопытством оглядел комнату, забыв о своих тренировках. Во время тренировок нам никогда не разрешалось говорить или смотреть куда угодно, кроме как прямо перед собой. Комната была пуста, если не считать света, фотоаппаратов, а в центре комнаты была большая кровать, и именно тогда я заметил крошечную фигуру, лежащую в центре.
Я прищурился от яркого света, и когда мои глаза привыкли, я узнал эту фигуру.
Лили.
Что она здесь делает и где ее одежда? Она была полностью обнажена, даже без одеяла. Я не понимал почему, но знал, что это неправильно. Ее здесь не должно быть. Этих мужчин здесь быть не должно.
Мне в голову пришла страшная мысль. Был ли я здесь, чтобы убить ее? Иногда, когда они хотели наказать других детей, они заставляли меня это делать. Детей было намного легче убить, чем взрослых. Они назвали это дополнительной практикой. С другими детьми все было по-другому, и каждый раз мне было больно, потому что они заставляли нас драться. Они хотели, чтобы я проявил себя, поэтому мне не нужно было просто убивать их, я должен был сражаться с ними до смерти.
— Это просто еще один способ укрепить тебя, раб, — сказал Фрэнк.
Все жестокие поступки, которые они совершали, всегда преследовали одну и ту же цель. Разве они не знали, что я не хочу быть крутым? Я хотел веселиться так, как по историям веселятся другие дети. Лили всегда рассказывала мне о своей жизни с родителями и старшим братом. Она сказала мне, что у них даже была собака, которая с ней играла. Я видел немного собак, но собаки, которых я видел, были злыми и страшными.
— Все в порядке. Давай устроим это шоу на гастролях. Клиенты становятся нетерпеливыми. Они хотят увидеть, на что способны наши свежие таланты. Сними с мальчика одежду и уложи его на кровать.
Чьи-то руки оказались на моих тряпках, хватая и стягивая их. Я не хотел, чтобы они забирали мою одежду, но я знал, что лучше не драться с ними.
— Сегодня ты станешь мужчиной. — По комнате разнеслись хохот и улюлюканье, но я не понял шутки.
Когда моя одежда была сброшена, мои глаза встретились с мужчиной, который выделялся среди остальных. Его одежда была опрятной, и у него не было тяжелой брони, как у остальных мужчин. Он смотрел с властным видом.
Когда я наконец обнажился, меня толкнули к кровати. К Лили. Она заметно дрожала, и ее глаза умоляли меня помочь ей. Я не знал как. У меня не было оружия, и я был напуган не меньше, чем она. Просто я умел намного лучше это скрывать.
Подойдя ближе, я заметил свежие синяки, покрывающие ее тело. Должно быть, они ее избили. Они всегда били ее, и она всегда терпела, но никогда не делала того, что ей говорили. Я ее не понимал. Я не знал, как она могла быть такой трусихой. Все, что ей нужно было сделать, это сдаться, и избиение прекратится. Ей больше не придется плакать или голодать.
Наконец я добрался до кровати, она села и потянулась ко мне.
— Киран…
Мой палец быстро коснулся ее губ, чтобы заставить ее замолчать. Нам никогда не