Читать интересную книгу Дети Арктиды. Северные истоки Руси - Александр Тулупов

Сталинградская битва по продолжительности и ожесточенности боев, по количеству участвовавших людей и боевой техники превзошла на тот момент все сражения мировой истории. Сто тысяч квадратных километров, 2 миллиона человек, до 2 тысяч танков, более 2 тысяч самолетов. По результатам эта битва также превзошла все предшествовавшие в Новой истории. Под Сталинградом русские бились не просто с немцами, а уже с индоевропейцами, советские войска разгромили пять армий: две немецкие, две румынские и одну итальянскую. Враг потерял убитыми, ранеными, плененными более 800 тысяч солдат и офицеров[26]. Участники битвы вспоминали о необъяснимом внутреннем подъеме перед сражением и вообще о странной атмосфере вокруг, воздух, «эфир», был как бы наэлектризован, пахло «войной» и какой-то особенной энергией, «было уже не страшно умирать», как написал в своей книге участник битвы Н. Некрасов. А в войне, как известно, побеждает тот, кто не боится погибнуть. Надо добавить, что вся советская операция на Волге — Ра-Ранхе — шла под кодовым названием «Уран», древнегреческой кальке Ра. И еще один аспект «северно-гиперборейской атмосферы» всей русско-германской битвы проявился в природе, известно, что зимы 1941/42 и 1942/43 годов были самыми суровыми за все XX столетие. И не странно ли, что фюрер подвел (или опять же, его подвели) все главные свои наступательные операции на Восточном фронте под самые «русские морозы». Смоленск был взят ранней осенью, и по планам германского Генштаба взятие Москвы должно было быть завершено до начало холодов, но Гитлер остановил наступление, взял ничего не решающий Киев и только в декабре двинулся на Москву.

Одним из главных оправданий перед ставкой в провале наступления на Москву немецкие генералы совершенно серьезно и обстоятельно по-немецки, выставляли «русскую Зиму». У солдат в фуражках и полуботинках отмерзали уши с конечностями, танки не заводились, орудия заклинивало, в «Барбароссе» было предусмотрено, возможно, многое, но точно не валенки и не зимняя смазка для танков. Также Сталинградская битва началась в декабре и закончилась 2 февраля (начало древнерусской Масленицы, Сретенья — встречи Зари). Паулюс докладывает, что чуть ли не главными противниками армии являются «холод и голод», Геринг обещает Гитлеру по воздуху прорвать окружение и обеспечить армию всем необходимым. Но двигатели самолетов еле заводятся, и они еле долетают, полевые аэродромы не успевают очищать от непрерывного снега, в результате наступает не просто военная, а какая-то тотальная катастрофа. Это была настоящая «русская зима»! А что такое морозы? Это не просто низкие температуры, это прежде всего северо-восточные ветры, арктические антициклоны, дыхание, «Дух» Арктиды. И для кого-то он смертелен, воистину, «что русскому хорошо, немцу смерть».

Кадры сталинградской кинохроники — сдающихся стройными колонами немецких дивизий — одни из самых впечатляющих за всю войну. Худые, сгорбленные, грязные, обросшие и обмороженные германские кшатрии, обмотанные рваными тряпками ноги и головы «новых тевтонов», вызывают фантасмагорическое чувство смеси ненависти и жалости, особенно рядом с немецкими кадрами берлинских военных парадов, на которых «новые арийцы» в блестящих мундирах чеканят шаг. В немецких воспоминаниях о Сталинградском сражении знаковое место, кроме холода и голода, занимают ужасы мириадов вшей, буквально: «Невозможно было застегнуть пуговицы на рубашке». Кроме простых человеческих страданий в этом есть что-то сакрально-божественное, кармическое, для германских воинов, благородных кшатриев, это сродни ткнуть их носом в дерьмо, а по ведическим законам это означало автоматически и навсегда перейти в «неприкасаемых шудр».

Как ни странно, «внечеловеческий» аспект этого решающего момента подтвердил Черчилль в своем заявлении после Сталинграда: «Ни одно правительство в истории человечества не было бы в состоянии выжить после таких тяжелых и жестоких ран, которые Гитлер нанес России… Россия не только выжила и оправилась от этих страшных ран, но и нанесла немецкой военной машине смертельный урон. Этого не смогла бы сделать ни одна другая сила в мире».

Почти по Гоголю: «Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу!»

После Сталинграда Гитлер объявил траур и впервые приспустил «орла». Его неадекватность прогрессировала, в ключевые моменты принятий решений он проявлял странную одержимость, у него развивался глазной тик, тряслись руки, он переходил на крик, словно опять некая сила вторгалась в его разум. Странно, но фюрер не любил носить военную форму, во всяком случае в своей ставке он всегда был в простом кителе и без тотемного орла, но всегда с повязанной свастикой. Уже через полгода он подвел себя и «высшую расу» к последней и главной черте, к Курскому полю, к полю Куру, там, где когда-то кауравы в сердце своей земли разбили кшатриев в такой же Великой Битве, «Маха Бхарате». Спустя тысячи лет «новые кшатрии» собирают новую скотоводческую орду[27] для новой битвы, знаковой операции «Цитадель». Невиданное по масштабам сражение собрало с обеих сторон свыше 4 миллионов человек, более 13 тысяч танков, около 12 тысяч самолетов, и это была действительно крупнейшая битва в истории человечества со времен Махабхараты, где говорится, что на поле Куру погибло более миллиарда человек и осталось в живых лишь несколько миллионов. Примечательно, что в Махабхарате есть прямые указания, что и первая Курская битва была сражением невиданных «железных колесниц» и «летающих вайтманов», изрыгающих огонь, дым и смерть. В мемуарах немецких воздушных «асов» есть сообщения, где говорится, что небо настолько было затянуто дымом, что было невозможно было даже видеть самолет противника и тем более отличить его от своего, оружие применялось практически вслепую, и, тем не менее, «неким странным образом самолеты люфтваффе поражались сверху». В те времена не было еще понятий о НЛО, но в воспоминаниях очевидцев той битвы есть странные места о непонятных, невиданных до этого «явлениях на небе» и опять же, как и при Сталинграде, о «странном воздухе», не только из пороха, дыма и огня, со странным запахом самой атмосферы.

Известно, что советская авиация только после Курской битвы завоевала господство в воздухе и прочно удерживала его уже до конца войны. Конец войны стал очевиден и для германских скотоводов-кшатриев, но прежде всего стал очевиден конец самого германского вождя, фюрер стал слабеть и телом, и духом, к концу войны в пятьдесят с небольшим лет он выглядел дряхлым стариком, сгорбленным, с трясущимися руками, речь его переходила от шепота к неврастеническому крику, он становился немощнее и, главное, «тщедушнее», дух его иссякал, уже не было того фюрера, который приводил в экстаз стадионы и площади, заряжал энергией своих генералов. Наоборот, словно некая другая сила полностью подавила его и явно вела к самоуничтожению.

После краха рейха свастика полностью исчезает, как бы уходит, сделав свое дело, более того во всей Индоевропе она вне закона, связь с ней грозит тюрьмой, и это замечательно, потому что теперь вся Европа, и Германия тоже, во власти англосаксонского, то есть атлантического, эргрегора. Притом, что сам Adler, германский орел, главный государственный символ Третьего рейха, остался неприкосновенным и судя по новому гербу, еще больше распушил крылья. Борман оказался вдвойне прав, сказав, что это конец Германии. Оказался прав когда-то и, может быть, самый «сумрачный германский гений» Гете: «…Злосчастный народ, он плохо кончит, потому что он не хочет понять самого себя, а каждое непонимание самого себя вызывает не только поношения, но и ненависть мира и создает внешнюю угрозу… Судьба покарает немцев, потому что они предали себя и не захотели быть тем, что они есть».

* * *

После новой Курукшетры серп и молот со звездой как бы гаснут, снова растворяются во времени, сделав свое дело. После войны, то есть главной победы, коммунистическая идея уже как бы затухает, не то чтобы она была совсем плоха, просто она сделала свое дело и снова ушла, точнее, отошла на время.

Логичен вопрос о конечном результате главной победы. Германия воссоединилась, стала главной европейской силой, финансовой и промышленной, полностью под колпаком англосаксонского «Северо-Атлантического» союза. «Красной России» больше нет, новая Россия слаба и раздавлена, ей всучили вместо красного, огненного флага трехцветный атлантический, вместо солнца с серпом и молотом посадили двуглавого орла-уродца, русский дух кажется окончательно растворился в индоевропейской поп-культуре, вновь повылезали из всех щелей ряженые попы с кривыми крестами, неужто и впрямь козлиное умопомрачение Иванушки достигло критической отметки и Авель «поднялся» над Каином?