Читать интересную книгу Гарри Поттер и Змей Слизерина - Мышь88

— Да я понимаю, но я обещал его жене… Ты просто не видела ее, Гермиона. Жаль думать, что они могут не увидеться.

— Могу себе представить, — мягко ответила та. — Но всем ведь не поможешь. Да, сейчас у власти Кингсли, так что теперь будет полегче, но, если новый министр тут же станет нарушать закон, долго он на этой должности не продержится. Кроме того, он не может одним махом изменить мнение всего общества.

Гарри отхлебнул сливочного пива и кивнул.

— Теперь у нас, по крайней мере, появилась надежда сдать экзамены в школу авроров! — засмеялся Рон.

— Рон, даже твое знакомство с министром тебе не поможет, отбор там очень строгий. Я уже все выяснила. Знаете, есть недалеко от Хогвартса высшая школа авроров Фульменгард, и она считается лучшей…

— Ох, Гермиона, у нас же еще экзамены в Хогвартсе! — застонал Рон.

— Результаты которых, кстати, учитываются, — со значением произнесла Гермиона.

Гарри молчал. Слишком много вещей беспокоили его одновременно.

— О, Гарри, чуть не забыл. Папа просил передать тебе это, — Рон протянул ему палочку из остролиста, целую и невредимую.

— Спасибо, Рон! — Гарри почувствовал, как с души свалился камень. Один из камней.

— Ну, ребята, — заключил Рон, — похоже, мы опять что‑то нехорошее натворили. Макгоннагал обещает нам хорошую взбучку.

— Ничего смешного, Рональд, — слегка рассердилась Гермиона, — мы можем попасть в очень тугой переплет.

— Еще туже, чем был? — Рон снова рассмеялся. — Вот уж вряд ли.

— Победителей не судят, — сказал Гарри невеселым голосом.

— Что ты имеешь в виду? — спросила проницательная Гермиона.

Гарри отвернулся.

— Если он… выживет, они не оставят его в покое, я чувствую это.

— Но в Хогвартсе он в относительной безопасности, так ведь? — робко спросила Гермиона.

— Да, может быть, ведь Макгоннагал оказала ему протекцию. Что ты там говорила про правосудие, Гермиона?

— Гарри, по закону он — убийца. И в его деле есть как смягчающие обстоятельства, вроде помощи властям, так и отягчающие, куда относится попытка уклониться от судебного преследования.

— О чем тут вообще можно говорить, Гермиона, о каком правосудии, когда человек умирает? — Гарри посмотрел на нее так, словно она сморозила полнейшую глупость.

— Гарри, ты рассуждаешь все патетичнее, а это плохой признак, — пошутил Рон. — Одного я никак не могу понять: с чего это Снейп стал твоей главной заботой?

— Я не знаю, — ответил Гарри. — Я не могу вам объяснить, что я в нем увидел, почувствовал и понял. Меня как будто ударило. И еще… я никак не могу избавиться от чувства вины.

— Так вот где собака зарыта! — покачал головой Рон. — С чувством вины надо быть осторожным, иначе есть риск превратиться в мать Терезу. Послушай, все эти его трудности тебя не касаются. Ты же сам ранее признавал, что он страдал всю жизнь только потому, что слишком много себе накрутил.

— Нет, меня это касается! — уже с некоторой злобой ответил Гарри. — Рон, тебя там не было, ты не мог это глубоко прочувствовать, но между нами существует связь, и дело не только в моей матери.

— Ну, ничего себе, наша знаменитость становится прямо‑таки сверхчувствительной, — съязвил Рон. — А как же моя бедная сестра?

— А причем здесь Джинни? — ощетинился Гарри. — Она идет на поправку, не так ли? Все это не означает, что я больше о ней не думаю, если хочешь знать.

— Перестаньте! — Гермиона зажала уши руками.

— Гермиона, он хочет сказать, что…

— Рон, ты не понял НИЧЕГО! — Гарри вскочил на ноги, расплескав остатки сливочного пива, и быстро вышел из гостиной.

— Честно говоря, Рональд, ты действительно почти ничего не понял, — удрученно сказала Гермиона после минуты неловкого молчания.

— Что я должен понять, хотелось бы знать? — Рон наморщил лоб, растеряв всю уверенность. Из‑за угла на него с упреком взирал Кричер.

— Это же очевидно.

— Это для тебя!

— Просто потому, что ты меня никогда не слушаешь. Я же тебе еще на пятом курсе высказала все, что думаю о твоем невероятно узком эмоциональном диапазоне. Так вот, это правда, что мальчики, в общем и целом, думают всегда о чем‑то одном и медленно перестраиваются, в отличие от девочек.

— Всегда?

— Довольно часто. Гарри, например, удается это намного лучше, чем тебе. Представь себе, он весь год думал о тяжелом положении, в котором оказалась Джинни, и всегда только об этом, и ничто не могло его отвлечь. Потом он вновь обрел надежду и сделал все возможное, чтобы помочь своей возлюбленной. При этом он не переставал думать о других, столь же серьезных вещах. Я надеюсь, что это уже не секрет для тебя, что он никогда не знал своих родителей, в отличие от нас с тобой. Затем, в течение жизни, у него было несколько наставников, но он потерял их всех. А теперь он открывает в своем бывшем враге совершенно другого человека. Я думаю, это произошло после того, как он увидел его воспоминания, ты же помнишь, как он об этом говорил. И именно этот человек был тесно связан с его матерью. Как ты думаешь, должно было все это пробудить в нем интерес или нет, да еще и после такого совместного приключения?

— Пожалуй, — Рон совсем стушевался и притянул к себе очередную бутыль. — Обязательно перед ним извинюсь… блин, мало пива взял.

— Что‑то ты подозрительно быстро стал переключаться! — рассердилась Гермиона. Рон запустил в нее диванной подушкой.

Гарри вошел в больничное крыло и сразу почувствовал себя, как в больнице св. Мунго, где все было так же чисто и опрятно, а на столах горели торшеры. Гарри подошел к кровати Снейпа, но садиться не стал. Он и самому себе не смог бы объяснить, что он здесь искал, он понимал лишь одно: этот человек не должен был умереть, он никогда не простит себе этого. Он припомнил их последний разговор, как он пытался убедить Снейпа в том, во что он сам, вероятно, не так уж сильно верил. Словно привидение, перед ним возникло испуганное лицо мадам Помфри: — «Почему Вы его сразу не доставили в больницу, Поттер?» — «Здесь для него безопаснее, мэм». — «Понимаю… но… я думаю, мне не стоит вводить Вас в заблуждение. Если уж он сам не смог себя исцелить, я вряд ли смогу что‑то сделать… Сутки… максимум, двое». Затем она осмотрела его самого и вынудила его принять снотворное. Когда Гарри проснулся, был уже день, и Снейп медленно и тяжело дышал на соседней кровати. Он пережил эту ночь. Гарри не хотелось оставаться с ним долго, он ушел, но после ссоры с Роном ему захотелось убедиться, что мастер зелий все еще был жив. Мадам Помфри слышала, как он вошел, но ничего не возразила.

На ночном столике лежала Старшая Палочка. Гарри взял ее в руки, но ничего, кроме сильнейшего отвращения, к ней не испытал. Дары, а не крестражи… Он быстро положил палочку назад. Он избавился от воскрешающего камня добровольно, и даже Дамблдор с ним согласился, ведь он и сам умер из‑за этого артефакта. А Мантию, которую так долго берег, он умудрился два раза потерять глупейшим образом. И Старшая Палочка… из‑за нее и из‑за Гарри теперь умирал человек. И он должен был с этим смириться… Гарри в ярости сжал кулаки: Дамблдор еще называл настоящим хозяином Даров Смерти?! Темнота окутывала его и погружала в уныние, он неподвижно стоял в течение долгих минут. И все же внутри еще теплился крошечный лучик надежды. «Профессор, если Вы выживете, я сделаю все, чтобы Вы смогли жить спокойно!» — горько подумал Гарри, и вдруг услышал тихое пение. Затем оно стало чуть громче, и Гарри узнал его. Это был феникс. Звучала ли эта животворящая, неземная песнь в его голове или раздавалась снаружи? Молодой человек бросился к окну и с громким щелчком распахнул его. В прохладе ночи пахло весной, и песня все звучала, как скрипка, в ушах Гарри. Мадам Помфри громко выразила недовольство такой наглостью, она вообще не переносила никакого нарушения покоя в ее царстве, из чего Гарри сделал вывод, что песню феникса слышит только он один. Он взглянул на звездное небо и увидел, как рядом с созвездием Кассиопеи вспыхнула и замерцала золотистая звездочка. Песня феникса кончилась…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});