зевая поинтересовался красноармеец, кутаясь в шинель и поворачиваясь на другой бок.
— Бегом!!! — прорычал Шмаков. — Одна нога здесь, а две другие — оторву!
Начальственный рёв подействовал. На сей раз, очумевший посыльный, вскочил, нахлобучил на голову будёновку, и, пытаясь на ходу попасть в рукава шинели, ринулся на выход.
— То-то же! Будете знать! — довольно пробурчал под нос возвращающийся в дежурку Михаил.
Сев за стол и уставившись на телефон, он начал ждать, не то звонка, не то командование части. Никогда в жизни Шмакова минуты не пролетали так быстро. Ровно через полчаса раздался звонок.
— Москва. Нарком обороны…
— Дежурный по части…
— Ворошилов. Ну, где там командир или комиссар?
— Сей минут будут здесь, тащ Маршал Советского Союза!
— Хорошо, я подожду. Уж больно сложно до вас дозвонится. Впечатление, что у вас там полный бардак, а не служба.
От таких слов лейтенант чуть не онемел. Узнай комполка о том впечатлении, которое сложилось у Наркома обороны после единственного разговора с дежурным, Шмакову несдобровать.
А время летело вскачь. Таяли, мелькая секунды, пауза затягивалась, но никто из командования на пороге штаба так и не появился.
Шмаков начал мысленно прощаться со званием. «Интересно, до кого меня разжалуют? Лейтенант? Младший лейтенант? Старшина?». В тот момент, когда Михаил в своих подсчётах добрался до ефрейтора, дверь распахнулась, и в штаб влетел комполка. Он вихрем пронёсся по коридору, заскочил в дежурку, бросил на стол скомканную будёновку, выхватил телефон у бледного, мокрого дежурного и скороговоркой доложил:
— Командир стрелкового полка майор Бурцев у аппарата.
— Медленно ходите, товарищ майор. — донесся из трубки голос Наркома, — Слушайте меня внимательно…
Командир полка погрозил Шмакову кулаком, жестом показав, чтобы он убирался из дежурки, закрыв за собой дверь.
Через несколько минут разговор завершился, комполка положил трубку, вышел из комнаты дежурного, постоял несколько секунд, задумчиво покачиваясь с пятки на носок, наконец поднял взгляд и сказал:
— Дежурный, командуйте: полк — в ружьё! Тревога! — отвернулся и тяжелым шагом пошел в свой кабинет. Пройдя несколько шагов остановился, повернулся к Шмакову и сказал:
— Комиссара и начштаба — ко мне, срочно. Комбатов и офицеров штаба — жду через пятнадцать минут. — немного помолчав добавил: — Расстрелять бы тебя, Шмаков, да времени пока что нет.
После этих слов комполка продолжил путь, но пройдя ещё пару шагов остановился, вновь обернулся к дежурному спросил: — Логинов прибыл? Как появится — сразу ко мне!
Прожектор Перестройки
Мехлис вышел из душевой, блаженно улыбаясь. День предстоял длинный и сложный, необходимо было взбодриться и он с радостью согласился с предложением Логинова, принять водные процедуры, пока есть такая возможность.
Он продолжал вытирать голову полотенцем, стараясь быстрее высушить влажные, волосы, когда неожиданно его окликнул девичий голос:
— Товарищ Мехлис? Раиса Горбачева — комсорг ТЦ. Меня правильно проинформировали, что Вы являетесь начальником Главного военного политического управления Министерства обороны Советского Союза?
— Наркомата обороны. — вежливо поправил девушку Мехлис, — Я заместитель Наркома.
— Какого такого наркома? И Вы так спокойно мне это заявляете!!! Мне сказали, что Вы порядочный человек, а Вы заместитель у какого-то наркомана!!! — гневно набросилась Рая на ничего непонимающего Мехлиса.
— Наркомат — это аббревиатура, сокращение слов Народный Комиссариат или, чтобы Вам было понятнее — аналог Министерства. А я — заместитель Народного Комиссара обороны. — пытаясь отгородиться от неожиданного напора и выставив ладони перед собой начал оправдываться Лев Захарович.
— Понятненько. — успокаиваясь ответила Горбачёва, — Так вот, у меня к Вам крайне серьёзное дело.
Ряд комсомольцев — совсем не те люди, за которых себя выдают. Они отказываются от комсомольских и общественных поручений, критикуют руководство Партии и государства и даже… Несвоевременно оплачивают членские взносы!!! — скороговоркой зачастила Горбачёва. — Они оправдывают диктатора, ГУЛАГ, и в то же время крайне критически отзываются о руководителе Партии и Правительства. Эта вертихвостка, Альбина, презрительно называет товарища Хрущёва «никиткой», «кукурузником» и «волюнтаристом»!!!
Они, как морковки, снаружи красные, внутри — белые!
— Может Вы хотели сказать редиски? Морковь и с наружи и изнутри одного цвета, оранжевого.
— Редиски? Нехорошие люди? — вспомнила Рая старую комедию, — Точно! Редиски! Новохудоносоры! Те ещё фрукты!!!
— Н-да. — не став продолжать дебаты и разъяснять, что редиска не относится к фруктам, задумчиво ответил Мехлис, — А от меня-то чего хотите?
— У меня есть сведения о каждом из них! — понизив голос горячечно зачастила Раиса, — К сожалению, часть записей осталась дома, не перенеслась в прошлое, но и то, что сохранилось, поможет увидеть нутро каждого, раскрыть их чёрные мысли и замыслы! Вот здесь — Раиса подняла с пола стоявшую у её ног матерчатую сумку, — здесь хранится часть архива. Видео и аудио записи, докладные на каждого…
— Надо же, даже звуковые и кинозаписи собирали. Любопытно… — Мехлис протянул руку к сумке, но Горбачёва резко спрятала её за спину.
— Вы не подумайте, что я карьеристка и не стремлюсь к власти по головам. — сказала она.
Лев Захарович согласно закивал, именно об этом он и подумал.
— Наша семья, начиная с дедушки, Михаила Сергеевича, всегда делала всё, чтобы эта страна жила хорошо, но…
— Эта страна, как я понимаю, Советский Союз? — перебил девушку Мехлис.
— Ну да. — с брезгливым оттенком в голосе ответила Раиса, — Дедушка разработал прекрасную программу, чтобы вывести эту страну из застоя. И чем ему отплатили? Отправили сюда, в глушь, в Сургут!
— Простите, а кем был Ваш дед? — осторожно спросил Лев Захарович.
— Он был членом ЦК КПСС! — гордо ответила Горбачёва. — Если бы Вы знали, сколько сил и здоровья, он потратил на то, чтобы найти консенсус!
— И что? Не нашёл? — удивился Мехлис, не имея ни малейшего представления о том, кто или что обозначает этот самый «консенсус». Но, видимо очень нужная, важная и редкая вещь, раз дедушка этой дамочки потратил на его поиски всю свою жизнь. Но, похоже, что и его собеседница тоже не имела ни малейшего представления, о чём идёт речь.
— Понимаете, — горячим шёпотом продолжала она, — Михаил Сергеевич в Москве консенсус почти нашёл, но потом он куда-то пропал. Я думаю, что его похитили конкуренты. Украли, спрятали и обвинили дедушку в том, что он его потерял. Но на этом завистники не остановились и отправили Михаила Сергеевича сюда, в Сургут, снова искать этот проклятый консенсус!
— А здесь он значит есть?! — обрадовался Лев Захарович.
— Конечно же есть! — убежденно ответила Рая. — Я слышала, как беседуя со своими своим друзьями, гениальными, великими, но так и не понятыми людьми: Шеварнадзе, Яковлевым, Явлинским, Гайдаром, Ельциным, академиком Шаталиным, дедушка говорил, что он нашёл этот самый консенсус. И они с ним соглашались!