Колин оперся о край стола, исподлобья глядя на Алесандру.
– Позвольте мне расставить все по своим местам, – пробормотал он. – Неужели вы и в самом деле думаете, что сможете купить… себе мужа?
– Разумеется! – выкрикнула Алесандра, выведенная из себя. – Женщины все время так поступают.
– Я не из тех, кого можно купить!
Колин был в ярости. Алесандра вздохнула и попыталась набраться терпения.
– Знаю, купить вас нельзя, – согласилась она. – И это лишает меня преимущества в нашей сделке. Я не могу этого позволить.
Колин попытался вразумить ее.
– Речь идет о свадьбе, а не о найме на службу! – воскликнул он. – Вы собираетесь делить постель со своим мужем, Алесандра? И как насчет детей? – Он задавал вопросы, на которые она не хотела отвечать.
– Возможно… со временем. О, я не знаю, – прошептала она. – Это вас вовсе не касается.
Колин неожиданно приблизился к ней. И прежде чем Алесандра успела отпрянуть, обнял ее. Он обвил ее талию одной рукой и взял за подбородок другой, заглядывая ей в глаза. При виде выступивших у нее слез Колин забыл обо всех разногласиях.
– Ты притягиваешь меня к себе, как магнит, – произнес он хриплым шепотом.
– Почему?
Сердце у него сжалось: она выглядела такой удивленной и беззащитной в его руках.
– Считай это процентами, – протянул он.
Вероятно, ему следовало бы одарить ее целомудренным поцелуем, чтобы скрепить свое намерение жениться на ней, но Алесандра вывела его из себя своим неповиновением.
– Да, – прошептал он за мгновение до того, как его губы впились в ее рот. Он хотел заставить ее подчиниться. Поцелуй был властным и требовательным. Колин почувствовал, что Алесандра пытается оттолкнуть его при первом прикосновении его губ к ее губам, но, не обращая внимания на ее попытки высвободиться, только сильнее сжал в объятиях. Надавив ей на подбородок пальцем, он заставил ее приоткрыть рот, и тогда его язык проник внутрь, сломив сопротивление.
Этот поцелуй вовсе не был нежным. Но, Господи, он был горячим! Алесандра не понимала, сопротивлялась она или нет. Она вообще с трудом могла думать. Губы Колина были удивительно требовательными, но она не хотела, чтобы он останавливался. Прежде Алесандра никогда ни с кем не целовалась и, следовательно, никогда не испытывала страсти. И сейчас она была ошеломлена ею. Конечно же, Колин был опытен в подобных делах. Снова и снова его губы впивались в ее рот, в то время как она чувствовала своим языком прикосновение его языка в ошеломляющей любовной игре.
Колин понял, что пора остановиться, когда услышал ее тихий призывный стон. Он издал низкий горловой звук и поцеловал ее снова. Черт возьми, он хочет ее! Его рука гладила ее нежную грудь, и когда у себя под рукой через материю платья он почувствовал ее тепло и полноту, понял, что его охватила жажда обладания этой девушкой.
Он усилием воли заставил себя отпустить ее. Алесандра все еще обвивала руками его талию, не сознавая этого, пока Колин не попросил отпустить его.
Алесандра была готова со стыда сгореть. Ноги стали как ватные, девушка была не в силах унять дрожь, охватившую ее.
Колин понял, что привел ее в смущение. Широкая улыбка на его лице обезоруживала ее, разрушая одну за другой все преграды, которые она возводила.
– Это был мой первый в жизни поцелуй, – запинаясь, проговорила Алесандра, словно извиняясь за свое сильное волнение.
Колин не мог устоять. Он снова обнял ее и еще раз поцеловал.
– А это – твой второй поцелуй, – прошептал он.
– Прошу прощения, – извинился Дженкинс, появляясь в дверях. – Герцогиня настаивает, чтобы вы присоединились ко всем в столовой.
Алесандра отскочила от Колина. Вид у нее был такой, словно ее охватила лихорадка. Щеки ярко порозовели от смущения. Она робко посмотрела из-за плеча Колина на дворецкого. Тот ей улыбнулся.
– Мы идем, Дженкинс, – ответил Колин. Он не сводил глаз с Алесандры, любуясь ее замешательством.
Она попыталась обойти его.
Колин схватил ее за руку и не отпускал.
– За обедом я сделаю объявление, – возвестил он, ведя ее за собой к дверям.
– Нет, – возразила она, – Колин, твои поцелуи ничего не изменили. Я не выйду за тебя замуж и не стану разрушать твои тщательно разработанные планы.
– Алесандра, я всегда побеждаю. Понятно?
Она издала неподобающий леди короткий смешок. Колин крепче сжал ее руку и стал спускаться по ступенькам. Ей пришлось бежать за ним бегом.
– А я не люблю надменных мужчин, которые считают, что они всегда правы, – пробормотала Алесандра.
– Я тоже, – согласился Колин.
– Я имела в виду тебя. – Господи, она вот-вот расплачется! – Я не выйду за тебя замуж!
– Посмотрим.
Колин не собирался ей уступать. Мужчины обладают греховным упрямством. Что ж, тогда и она поборется за себя. Ее опекун дал ей слово, что она может сама выбирать себе мужа, и унизительное отношение Колина не имеет никакого значения.
Во время обеда она сидела за столом, натянутая, как струнка. Желудок у Алесандры отказывался что-либо принять. Она должна была испытывать голод, но получилось все наоборот. Алесандра ждала, когда Колин начнет говорить, и в то же время молилась, чтобы он не раскрывал рта.
Джейд вовлекла ее в разговор.
– Я слышала, что принц-регент недавно нанес вам визит, – заметила она.
– Да, – ответила Алесандра. – Однако я не пустила бы его в дом Колина, если бы знала, что он так нечестно поступил с наследством его компаньона,
Джейд улыбнулась.
– Его компаньон – мой брат, – сказала она. Джейд повернулась к герцогине, чтобы посвятить ее в эту историю.
– У принца-регента хранилось наследство моей невестки, пока велась междуусобная война, но когда было заключено перемирие, он решил оставить его у себя. Это была значительная сумма.
– Вы и в самом деле не приняли бы принца-регента? – спросил Кейн.
– Да, разумеется, – снова повторила Алесандра. – Чему тут удивляться? Дом Колина – его крепость. Только друзья могут туда входить.
Алесандра обратилась к Джейд и поэтому не заметила улыбок, которыми обменялись братья.
– Вы случайно не знакомы с леди по имени Виктория Перри? – спросила она.
Джейд покачала головой:
– Это имя мне неизвестно. А почему вы спросили?
– Я беспокоюсь за нее, – призналась Алесандра. Она объяснила, как познакомилась с Викторией и что узнала из последнего полученного от нее письма.
– Моя дорогая, я не считаю хорошей мыслью вести дальнейшее расследование этого щекотливого дела, – заявила герцогиня. – У ее матери, должно быть, сердце разбито. Крайне жестоко ворошить все это снова.