class="p1">— Ох и глупая ты, госпожа, — покачала головой травница, приобнимая. — У богов нельзя требовать, только просить, смиренно ожидая. Лишь они ведают, какой путь правильный.
— Наждалась уже, — склонила голову на ее плечо. — Делать надо.
Легкий подзатыльник обозначил отношение старухи к отсутствию пиетета к высшим силам. Из дома раздался приятный визг — завтрак подан. Улыбнулась, на душе стало так светло, так приятно, что снова захотелось петь.
— Сделаю-ка я нам бутерброды, — взяла под локоток старушку, увлекая на кухню.
Завтрак с общей кухни принесли неожиданно и вовремя — экзекуции нерадивой поварихи не произошло, а презрительные взгляды, щедро бросаемые в мою сторону, не имели никакого эффекта.
Пришлось попотеть, чтобы проветрить помещение, отправили на улицу вонючие головешки. Через десять минут три бутерброда гордо возвышались посреди стола: на квадратном ломте хлеба, чуть смазанным сливочным маслицем, лежали два тонких кусочка мяса, сверху немного овощей, полоски сыра и веточки зелени — вкусно и просто.
Оставшиеся ингредиенты для творчества пришлось перетаскивать обратно. Кладовая встретила темнотой и прохладой. Бубня ворчания под нос в подрагивающем свете одинокой свечи, раскладывала все по местам, стараясь не ушибиться об острые углы и металлические крюки.
— Эх, сюда бы электричество. Так ведь шею свернуть не долго! — воскликнула в сердцах, ставя корзину на пол.
Охнув, согнулась от прострелившей поясницу боли. Вот и старость пришла. Потирая обеими руками ноющее место, нечаянно сделала пару шагов вперед, оказавшись у стены. Темноту прорезала ослепляющая вспышка света. Заорав от неожиданности и дезориентации, резко выпрямилась, намереваясь сбежать, да не успела — со всей дури врезалась головой в крепкую навесную полку. Дерево жалобно скрипнуло и накренилось, глиняные горшки один за другим лихо покатились вниз, бзынькая и усеивая пол неровными черепками.
— Пустые, — облегченно вспомнила, перед тем, как накрыла темнота.
* * *
В лесу
Океан неторопливо перекатывал волны. Буйный ветер то падал с обрыва вниз, собирая брызги на бреющем полете, то вихрем взымал вверх, щедро орошая влагой высокую траву, не примятую ногой человека. Сюда никогда не приходили, оттого ценные ингредиенты росли в достатке, надежно охраняемые темными буераками, непролазной чащей и широким котлованом. Эти травы, выброшенные на твердь, и заманили глупую еду, вынудив отбиться от общей стаи.
Черные глаза застыли, глядя в одну точку. Брюхо полно. Людишки нашли ходы под землей и закинули приманку, от которой воняет зельями на много шагов вдаль. Глаза презрительно закатились, затем вновь уставились за горизонт. Там, уже пусто, чего дергаться.
Хода домой нет.
В другой стороне, бессчётных шагов вдаль, еле улавливаются эманации похожих. Проверять не интересно. Не свои.
Черные глаза смежили веки, впадая в транс и настраиваясь на жертву. Воздух вокруг медленно раскачивающейся фигуры потемнел, наполняясь гортанными звуками. Едва заметная путеводная нить соткалась перед внутренним взором. Осторожно и медленно, бусины темной силы покатились к адресату, наполняя по капле, незаметно для носителя внося изменения. Что-то мешало, пришлось вычерпать себя до суха.
Злость.
Яд зреет. Сопротивляется. Очень медленно. Нужно много сил, а для этого надо жрать, жрать, жрать. Тяжелый выдох. Придется разведать окрестности. План прежний…
Уничтожить всех.
* * *
Джонатан Мюррей
Приманка не сработала, а значит: тварь ушла дальше или тварь умная. Оба варианта смердят дерьмом. Плюнул на нетронутый гроб, щедро залитая свежая кровь для пущей «сладости» подсохла бурыми разводами, и дал отмашку, чтобы убрали с глаз.
Не придет.
— Что делать будем? — хмурый Руперт засунул руки в карманы, со злости пнув валявшийся камень под ногами.
— Молится, — дернулась щека.
— Кому? — не понял друг.
— Всем, — быстрым шагом направился в казармы. Надо действовать, обстоятельства изменились. Идиоты. А я среди них главный… идиот. — Конный отряд, десятка, маг воздушник, сейчас, — на ходу диктовал секретарю, преданно внимающему каждому слову. — На пути один отделится в город лично к Белду, остальные рысью по близлежащим селениям. В контакт не вступать, при необходимости помочь населению отступить, если уже есть жертвы — довести до города. Приоритет личный состав. Выходить на связь десять раз на дню. На границе аномалии пост, донесут быстро. Исполнять.
Через пол часа экипированный до зубов отряд выезжал на разведку, прихватив письмо и обглоданные кости в качестве доказательств. Если расчет верен, Белд будет рыть землю носом, но найдет, проблемы он не любит. И потом с огромным списком претензий припрется лично бить морду.
Столичные буйствовали, требуя отпустить, грозясь всем, чем можно. Казармы трещали от напора, грозясь вот-вот развалиться. Это так мешало, злило. Дал резкий крюк, растолкал охрану, войдя внутрь, порывисто снял маску. С мрачным удовлетворением наблюдал, как толпа слаженно схлынула назад. Люди бледнели, зажимали от ужаса рты, пучили глаза, бабы начали тоненько подвывать, забившись по углам.
— Скажу один раз, — широко расставил ноги, заложив руки за спину. — Там, — громко и четко, — за стеной, которую еще не достроили, ваши жопы охраняют, тварь. Неведомая, сильная. Каковы ее возможности? Неизвестно. Выживем ли мы? Неизвестно. Под могильником нашли сеть тоннелей, все что можно съедено и любовно обглодано до костей. Особо любит свежачок. Разложившихся не тронули. В лесу пропали еще двое. Найдена яма с грудой костей. С этого дня охранять вас не будут. Все отправляетесь на помощь по возведению стены, кормежка трижды в день. Родовитым тоже найдется дело. Без вооруженной охраны и пары магов вы сдохните на пол пути. Троих гонцов загрызли по дороге, — решил хорошенько припугнуть, чтобы не повадно было тащиться в дорогу. — Инструкции получите.
Развернулся, отправил солдат на стену и с усмешкой наблюдал, как дверь в помещение закрыли. С внутренней стороны. Давно надо было наорать. Направился к постройкам. В бездну дома, тут бы ограждение доделать.
В груди росла злость, грозясь вылиться в бурю. Было трудно дышать. Спотыкаясь, дошел до ближайшего бревна и присел, вытянув вперед гудящие ноги. Бессильно стукнулся затылком об чужую избу. Владельцы предусмотрительно испарились, вместе с рабочей бригадой. Когти, выросшие на руках, раскрошили дерево по бокам в щепки. Прикрыл глаза, пытаясь сдержаться. Хотелось крушить и метать.
— Выпей-ка, хозяин, — рта коснулась прохладная тара из глины.
Это как ушел в себя, что не услышал подошедшего? Передо мной стояла хмурая травница, все еще протягивающая кувшин с пойлом. Лихо отскочив за миг до полетевшей руки в ее сторону, выдала:
— Люба в беспамятстве.
Туман в голове мгновенно рассеялся. Дернулся было встать, да заставил себя сидеть на месте. Дистанция. Решил, значит будет. Когти втянулись обратно.
— Коли хочешь сам себе принадлежать — пей, — процедила бесстрашная старуха. — Тут травки… особенные. Помогают усмирять внутренний дух.
Жадно припал, торопясь и захлёбываясь, от чего половина лилась за