Власти сменяли друг друга, но бизнес месье Бельйома процветал. Правда, на самом излете кровавой якобинской диктатуры случилась досадная промашка: какой-то умник направил сюда на лечение двух переутомившихся революционных палачей. Те были немало удивлены, почему это им, героям и борцам за свободу, уделяется слишком мало внимания и почтения, в то время как всякой недобитой дворянской нечисти живется весело и привольно. Так, безутешная вдова герцога Орлеанского быстро утешилась в объятиях бывшего депутата парламента, и воркуют они тут, будто голубки.
Оскорбленные в лучших чувствах, якобинцы накропали донос куда следует, и пламенный революционер Клод Бельйом сам угодил в застенки сроком на пять лет. Не считая этой мелочи, мало что изменилось. Лечебницей продолжала управлять его супруга, прилежная и рачительная, как настоящая пикардийская хозяйка. Именно с ней мне и предстояло встретиться. Великосветская лечебница числилась в коротком списке «надежных адресов», полученных мной от принца Конде.
Катрин Бельйом, довольно чопорная дама средних лет, встретила меня в приемной и, окинув изучающим взглядом, не слишком любезно поинтересовалась:
– Чего желаете, гражданин?
– Я бы хотел пройти небольшой курс лечения.
Мадам Бельйом кивнула, оценивая странное отсутствие у меня сабли и головного убора, а также впечатляющую пулевую борозду на полусорванном эполете.
– Понимаю. Вас, должно быть, мучают кошмары.
– О да, мадам, чрезвычайно мучают.
– В наше время это, увы, не редкость.
– А еще, – вспоминая о Лисе, добавил я, – порой я слышу в голове чужой голос. Более того, иногда мне кажется, что я вижу мир глазами другого человека.
– Да-да, интересный случай, – кивнула хозяйка, всем своим видом давая понять, что для нужного диагноза хватило бы и просто кошмаров. – Вы знаете наши расценки?
Я выложил на стол добытый ночью кошелек. Клодин сноровисто пересчитала монеты и изрекла:
– Здесь всего на пять дней.
– Это лишь задаток. Кроме того, увы, не могу сказать, будет ли у меня возможность пройти более длительный курс лечения. Сами понимаете, служба…
– Разумеется, – согласилась госпожа Бельйом, и мне показалось, что во взгляде ее сквозит насмешка. – Война, и все такое… У вас есть с собой вещи?
– С собой нет, позже я пошлю за ними.
– Хорошо. – Она встряхнула стоявший на столешнице колокольчик, и в комнату вошел дюжий верзила, то ли лакей, то ли санитар. – Проводите господина Жана в двенадцатый номер.
* * *
Едва увидев кровать под балдахином в скромном номере из четырех комнат, не считая комнаты для прислуги, я почувствовал, насколько устал, и рухнул, успев лишь скинуть мундир. В конце концов, почему бы душевнобольному с диагнозом «военный психоз и переутомление» не поспать в свое удовольствие на мягких перинах?
Удовольствие оказалось непродолжительным.
– Привет, Капитан! – послышалось в моей голове.
– О господи, опять этот навязчивый голос! – взмолился я.
– Ты че там, спишь?
– Да, и намереваюсь делать это еще минимум часа три, а лучше – пять.
– Вот ты бахнулся, на самом деле! Тут будущий император весь в непонятках: куда вас, сударь, к черту занесло, неужто вам покой не по карману?
– По карману. Вот и отдыхаю.
– Где?
– В лечебнице для умалишенных.
– А, ну этого следовало ожидать! Решил-таки подлечиться или сдался эскулапам для опытов?
– Лис!..
– Не, ну а шо Лис? Тут гражданину Бонапартию поутру солнечными зайчиками присветило, что ты сдернул от полковника Ландри и вроде бы пытался отправиться за город с группой лиц, которые вместо этого отправились на небеса. Ты можешь объяснить мне, как другу, шо это было? Потому как я теряюсь в догадках, а будущий тиран нервничает и теряет аппетит.
– Солнечными зайчиками насветило, это ты гелиограф имеешь в виду?
– Ну да, его самого. Увидел – прослезился. Сальватора де Леварье[46] вспомнил, наш марш на Иерусалим… Эх, много огненной воды утекло с тех пор! А я еще думал: как это де Морней умудрился так быстро брестскую жандармерию оповестить? А оно вон как… Но ты давай от темы-то не уклоняйся.
– Я не уклоняюсь. Меня похитили.
– Капитан, ну шо ты грузишь? Ты ж не красна девица, шоб тебя из-под замка и буквально под венец.
– Я даже не знаю, кто это был.
– Ерунда какая-то! Вооруженные люди тихой сапой проникают на секретный объект военной разведки и выдергивают из-под носа стражи какого-то хрена с бугра, все прегрешения которого формально – похищение чужого мундира, драка с патрулем и поединок с таким же расфуфыренным придурком. Я понимаю, что весь Париж в среднем – один дурдом, но шо-то степень дебилизма зашкаливает. – Сергей задумался. – Может, они тебя с кем-то спутали?
– Не похоже.
– Может, люди Метатрона до тебя добрались?
– Вряд ли. Тот же де Морней, хоть и ошибается порой, но, как бы это сказать, профессионально ошибается. Он не имеет понятия о наших возможностях и подготовке, в противном случае, вероятно, действовал бы иначе. А те, кто меня похитил, – какие-то невнятные подпольщики. Жаль их по-человечески. Провалились парни из-за собственной неопытности. Вряд ли Метатрон, который разгородил нам дорогу в Париж не хуже бульдозера, использует таких дилетантов.
– Ну, хорошо, убедил. Но если не он, тогда кто?
– Задай этот вопрос хоть десять раз, ответ будет тот же – понятия не имею.
– Ладно, хрен бы с ним, запишем в непонятное. Но в таком случае у меня есть подозрение, что следующими тебя будут похищать люди Метатрона. Чувствую, в Париже пора учреждать состязание «кто удачнее сопрет Камдила». Как думаешь, лучше в качестве приза вручать твою голову отдельно или как есть, вместе с задницей?
– Спасибо тебе, друг, на добром слове! – возмутился я.
– Ой, да чуть шо, обращайся. Ладно, а если по делу, долго там планируешь себе мозги промывать?
– Лис, по делу. Выбору меня невелик: либо выбираться из города и, в обход главных дорог, мчаться к Тулону, чтобы снять камень с души великого полководца, либо, наоборот, дать Метатрону себя найти и, заручившись его поддержкой, копать в этом направлении.
– Что выбираешь?
– Пока не решил. Здесь, в лечебнице, работает один из контактов, данных мне Конде. Насколько я понимаю, кроме основного бизнеса, месье Бельйом предлагал и дополнительную услугу – вывоз за пределы столицы.
– А шо, может быть. Помнишь, как нашего Анджело Майорано через пол-Италии в гробу везли?[47] Вполне рабочая схема.
– Вот и поинтересуюсь, могут они мне помочь или нет. А вдруг агенту принца Конде и о Метатроне что-нибудь известно?.
– Разумно. В конце концов, этот перст Божий по всей Франции тычется, дофина ищет. Может, где и прокололся. Но Наполеону-то шо сказать?
– Лис, придумай сам. Я тебе все рассказал, как было. Скажи лучше, ты узнал, Бонапарт о нашем родстве что-нибудь говорил Ландри?
– Вроде нет, но, может, темнит. А напрямую спрашивать – подозрительно, на кой леший мне это нужно?
– Ладно. Результат, мягко говоря, расплывчатый. Но другого нет. Работаем…
* * *
Я поднялся с кровати, размялся, чувствуя, как застывшая в жилах кровь энергично заполняет все отведенное ей пространство, возвращая меня из сомнамбулического состояния в нормальное, боевое. Вызвав больничного служителя и распорядившись подать воду для умывания и позаботиться о завтраке, я принялся отжиматься от пола – сначала на ладонях, потом на кулаках, затем с хлопком. Именно за этим более чем странным занятием и застал меня посетитель.
– Добрый день, месье, – приоткрыв дверь, удивленно сказал он. – О, я вижу, вам действительно нездоровится.
Незнакомец вошел, осмотрел комнаты, скривился, заметив лежащий на прикроватной тумбочке пистолет:
– У вас приступ острой мизантропии? Насколько я могу судить, вас угнетает немилосердная реальность, пугает общество вокруг вас…
– Мои приветствия, месье. – Я поднялся с пола. – Не буду спорить, меня действительно несколько утомило общество за стенами этой милой обители.
Посетитель выглянул в коридор, убедился, что никого нет, и плотно закрыл дверь:
– Кто вы, месье? Что вы здесь ищете? – Он чуть замялся. – То есть? я понимаю, вы от кого-то скрываетесь, но от кого?
– Это длинная история, – отмахнулся я. – Простите, с кем имею честь?
– Извините, я не представился. Доктор Франсуа Л’Ориоль.
– Л’Ориоль? – улыбнулся я. – Тетя Марта просила разыскать вас в Париже и сказать, что в этом году ожидается прекрасный урожай артишоков.