Но ягод и грибов здоровым мужчинам было маловато, а дичь что-то не попадалась. Они разжились кое-каким имуществом – плохоньким луком с десятком стрел и огнивом, снятыми с давно скучающего в одной из чащоб трупа, но огонь разводили очень редко, лопали эти грибы сырыми. Марту казалось, что граница остается все так же недосягаемой, словно Эления просто не хочет их выпускать. Может, то же самое мерещилось и Ли. Наверное, если бы они напоролись на тех простых людей, то есть эльфов, которые не хотели воевать, Ли и впрямь согласился бы их возглавить. А может, и нет. А может, их уже разбили наголову, потому что корона короной, но черни бунтовать не след, и с этим разбираться надо в первую очередь, чтоб пример заразительным не показался.
Судьба черни их тоже не очень волновала. Хотелось наконец выбраться из этого места и вернуться к обычной жизни, наняться в охрану и колесить по разным городам, лишь бы вместе, лишь бы избавиться от всех этих игр. Принадлежать только себе. Быть свободными.
Март начинал ценить свободу, только когда ее лишался. И далеко не всю жизнь. Когда-то ему казалось, что Игроки имеют право распоряжаться чужими жизнями, а сейчас он думал, что имеют они возможность, а не право. Думать-то думал, но вслух предпочитал не произносить, потому что Ли был временами очень язвительным, а с другими он на подобные темы не разговаривал никогда. Вот еще – зачем?
Ага. Зачем другие, когда есть Ли. Тоже – скажи вслух, простыми насмешками не отделаешься, и Ли, хотя и сам такой, изведет своими репликами.
Ли невнятно ворчал, как казалось Марту, на разных языках. Он не вслушивался. И так ясно. Ему тоже мерещилось, что запретные земли было проще пройти. Оно и понятно: там перли напролом, прорубая себе дорогу, потому что прятаться по кустам от скелетов смысла не имело, они ж не глазами смотрели, не имелось глаз-то. А тут чище зайцев… заслышав какой-то посторонний шум, даже заподозрив его, они тут же кидались в сторону, то в овраг, то в заросли. а то и на деревья. Избегали разве что колючек, потому что если клочья одежды собрать с них еще удавалось, то обтереть с каждого шипа кровь – нет.
Повезло только однажды, когда они нашли заброшенный домишко на краю леса. Холмик чуть в стороне рассказал всю историю: жила себе пара, молодая или не очень, а потом он умер или был убит, а она, похоронив мужа, ушла куда-то, заботливо посадив на могиле лесные колокольчики. Тут они и одежду нашли, старую, но целую, и репой в огороде разжились, и так этой репы наелись, что потом только застенчиво глаза отводили друг от друга, вспоминая тюрьму хартингов и Уила-Вонючку. Ли бухтел, что их точно по запаху выследят…
Разговаривали они только полушепотом. Шли так, словно вся Эления их выслеживала: не оставляя следов, ступая ровно и почти бесшумно, постоянно озираясь, приглядываясь и принюхиваясь – правда, не после репы. Март так не уставал очень давно, и не столько физически. Даже во время Игры было не так трудно, потому что имелся Лумис. Не то чтобы Март на него полагался, вовсе нет, но Лумис сумел им внушить: то, что они делают, правильно и нужно. Или сам Март себе это внушил уже после Игры. Харта надо было остановить, само собой, и, наверное, любой ценой, потому что цель оправдывает средства. Так говорил Лумис, но говорил почему-то не очень уверенно. Март и этого тоже не понимал. Ведь и правда: цель оправдывает. Как-то они спорили с Ли, и тот привел железный аргумент: а кто сумеет правильно определить цель? Ладно, у нас Игрок был, спишем на его божественную сущность…
А получается, то, что они делают сейчас, - неправильно и ненужно? Что Ли и правда должен…
Эх… Именно так Март в глубине души и думал. Только вот какая же разница, что он там себе думает, если Ли не хочет. А уж по какой там причине… Много причин. И высказанных, и нет. Все равно. Ли все равно друг, прав он или нет, и в конце концов ничего плохого он не совершил, отказавшись от короны. Даже таким вот способом.
Их искали. Март кишками чувствовал, что их ищут. Не их – Ли. Да и тот нервно оглядывался среди полной тишины. То есть как раз тишины-то и не было – птицы пели, никто их не вспугивал, а целая группа, даже эльфов, не может пройти по лесу, не вспугнув птиц.
Марту было по-настоящему страшно.
* * *
Ли уверял, что граница уже рядом, день-два пути, если по прямой, и чуть больше, если прятаться, как они прячутся. Хорошо охраняемой границы уже не было. Уже три раза они видели группки людей, по виду – мародеры, или разбойники, или то и другое одновременно, а Ли уверял, что в былые времена ни один человек не сумел бы зайти в Эленийские леса так далеко. Разброд и шатание. Даже среди знаменитых эльфийских пограничников.
Март уже и счет дням потерял. Казалось, что они полжизни по этим лесам хоронятся. Со стороны они выглядели так подозрительно, что он и сам бы их арестовал, а будь фермером – стражу бы навел. Но тут не было фермеров. А значит, и ферм. Зато с дичью стало получше и с погодой везло, всего раз под дождь попали.
В этот раз они поймали зайца и рискнули развести костер, набрав бездымных веток чимеры. Заяц хорошо прожарился, чай успел завариться до того, как вытек через мелкие дырочки в котелке, подобранном возле очередного трупа, и они, сытые и довольные, забросали огонь землей, и по очереди тянули чай – листья малины и смородины – из целой кружки, найденной там же, где и котелок.
– Сладенького хочется, – капризно заявил Ли. Март услужливо вскочил и ринулся к кустам кислейшей жимолости:
– Будет исполнено, мой принц.
Ли хихикнул и присоединился к нему. Неторопливо общипывая толстые черные ягоды, они перебрасывались отдельными фразами, не забывая прислушиваться. И услышали оба, только оба поздно. Март бросился к Ли, а тот начал поворачиваться, но не успел, и стрела пробила его насквозь. Март целую секунду с ужасом смотрел на торчащий из спины Ли окровавленный наконечник. Ли качнулся, упал на колени – и тут Март подхватил его, удержал.
– Не выдергивай… – без звука прошептал Ли. – Отломи… дай мне лечь.
Март привычно послушался – аккуратно отломил наконечник, опустил Ли на землю, положил его голову себе на колени. Оставалось только слушаться. Больше ничего.
Из глаз Ли уходила усталость последних месяцев. Лицо разглаживалось, становилось каким-то светлым, словно жизнь уходила, забирая с собой все следы прожитого. Март снова видел молодого Ли, такого, каким он был до Игры богов.
– Так много надо сказать… - вытолкнул Ли.
– Зачем? – мягко возразил Март. – Я и так знаю.
– Ага…
Он улыбнулся. Тоже мягко. Умиротворенно даже.
– Вот и доигрались… Да и ладно. Что ж делать, если сила вырвется… и впрямь сметет Элению.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});