Читать интересную книгу Ночная катастрофа - Нелсон Демилл

— Мне нужно успеть на трехчасовой паром на Стейтен-Айленд. Так что давай, парень, жми на всю железку!

У таксиста, должно быть, имелись проблемы с английским языком, а американских полицейских боевиков он и вовсе не смотрел.

— Куда жать? — с недоуменным видом осведомился он.

— На акселератор — вот куда! Полиция, надо спешить, понял?!

— А-а-а…

Должно быть, каждый манхэттенский таксист предвидит такую ситуацию, поскольку, как только мой водитель разобрался, что к чему, он и в самом деле стал «жать на всю железку», и мы помчались вперед, проезжая на желтый свет, и прибыли к морскому вокзалу Уайтхолл без пяти три. Таксист, зная, что я коп, отказался от денег, но я все равно сунул ему в руку пятерку.

По неизвестной мне причине кондукторы муниципального нью-йоркского парома в этот час плату с пассажиров, не имевших личного транспорта, не взимали. Впрочем, кто их знает — может, на обратном пути они сдерут по сто долларов за билет?

Паром издал гудок, и мне, чтобы не опоздать, пришлось перейти на рысь. Мельком взглянув на висевшее у трапа расписание, я вбежал в нижний салон, где имелось множество свободных мест, однако останавливаться там не стал, а поднялся на верхнюю палубу. Погода была отличная, и передо мной открылся восхитительный вид: солнце заливало золотыми лучами лазурное море, небо было ослепительно голубым, а горизонт, казалось, уходил в бесконечность. По волнам скользили шверботы, катера и яхты, в воздухе с криками носились чайки. Дул легкий, чуть солоноватый морской бриз.

В детстве я часто катался на таком же вот пароме со своими приятелями. Тогда билет стоил пять центов. Мы добирались до Стейтен-Айленда, объедались там мороженым и возвращались на Манхэттен. В общей сложности путешествие обходилось нам в двадцать пять центов на брата. Если разобраться, не такая уж высокая цена за морские приключения.

Уже гораздо позже я назначал на паромах свидания девушкам. Мы стояли ночью на верхней палубе и смотрели на освещенную прожекторами статую Свободы и зубчатые очертания Нижнего Манхэттена с выделявшимися на фоне иссиня-черного неба силуэтами башен-близнецов Всемирного торгового центра. Тогда центр только еще строился, и можно было собственными глазами следить за тем, как постепенно росли, устремляясь ввысь, гигантские башни. Все это было очень романтично и, что немаловажно, стоило очень недорого.

За годы, что прошли с тех пор, город сильно изменился, и как мне кажется, в лучшую сторону. Сказать то же самое об остальном мире я не могу.

Я смотрел на статую Свободы, пытаясь возродить в себе тот патриотизм, который испытывал в детстве.

Сделать это было довольно трудно, на что, собственно, я и намекал за ленчем Кейт.

Отдав должное высоким мыслям о своей стране, я переключился на созерцание приближающейся береговой линии Стейтен-Айленда и мысленно вернулся к разговору с Мари Габитоси. Она наговорила много всего, но слов: «Вы только зря потратите время, я ничего не знаю», — не произнесла.

Из этого следовало, что она располагает кое-какой информацией и, возможно, даже поделится ею с вашим покорным слугой.

А может, ей просто хотелось поговорить с новым человеком и бесплатно получить упаковку памперсов?

В любом случае день для прогулки на пароме выдался очень удачный.

Глава 19

Я сошел с парома на морском вокзале Святого Георга и направился к остановке такси. Сев в машину, я сообщил водителю адрес в районе Нью-Спрингвилль.

Я плохо знаю эту в общем-то окраину Нью-Йорка, зато хорошо помню, что, когда еще был молодым копом, проштрафившихся полицейских постоянно грозили сослать на Стейтен-Айленд. Я сам просыпался среди ночи в холодном поту, стоило мне только представить себе, что я патрулирую не городские кварталы, а какие-нибудь лесопосадки, перемежающиеся гнилыми болотами, где в изобилии водятся змеи и кровожадные комары.

Но как и большинство мест планеты, от одного упоминания о которых у обывателя кровь стынет в жилах — таких как Сибирь, Долина Смерти или штат Нью-Джерси, — Стейтен-Айленд совершенно не оправдывает свою дурную репутацию.

Если разобраться, этот округ Нью-Йорка вполне пригодное для жилья место, где элементы урбанистического пейзажа чередуются с пригородными и даже сельскими видами. Здесь по большей части обитают представители среднего класса, голосующие за республиканцев. По этой причине бесплатная паромная переправа представляется мне еще более необъяснимой.

Интересно, что здесь живут множество нью-йоркских копов, которых, вполне возможно, поначалу и впрямь перевели сюда в наказание за какой-то проступок. Однако узнав и полюбив этот район, они остались в нем навсегда. Должно быть, именно так происходило освоение Австралийского континента.

Как бы то ни было, здесь поселилась и Мари Габитоси-Лентини, в свое время служившая детективом в ОАС, а теперь ставшая женой, матерью и домохозяйкой. По пути к ее дому меня не оставляла надежда, что ей удалось найти свой служебный блокнот за интересовавший меня период. Я лично не знаю ни одного детектива, который выбрасывал бы свои старые записи. Другое дело, что они могли просто потеряться при переезде. В таком случае оставалось надеяться на то, что у Мари по крайней мере хорошая память.

Таксиста звали Слободан Милкович: вполне возможно, он серб и в прошлом военный преступник. Район он знал плохо и больше смотрел в карту, нежели на дорогу.

Я сказал:

— Здесь где-то должен быть магазин «Дуэйн-Риди». Или, быть может, это небольшой супермаркет? Или аптека? В любом случае остановите возле него.

Он кивнул и сразу же набрал скорость, как если бы я сообщил ему, что это задание представляет огромную важность и не терпит отлагательства.

Мы промчались по Виктори-бульвар, и наконец мистер Милкович вдруг изо всех сил ударил по тормозам, едва не въехав передними колесами в витрину. Перед нами было торговое предприятие с требовавшимся мне названием.

Не стану описывать, через какие унижения пришлось пройти Джону Кори во время приобретения подгузников с изображением торговой марки «Элмо». Скажу лишь, что это были не самые приятные минуты в моей жизни.

Вернувшись к такси, я забросил пакет с памперсами на заднее сиденье, сел в машину и велел шоферу трогать. Ровно через десять минут мы остановились у дома семейства Лентини.

Улица, на которую мы заехали, судя по всему, появилась совсем недавно: она была сплошь застроена одинаковыми, словно изготовленными на конвейере, сборными домиками из красного кирпича с отделкой из белого винила и уходила вдаль, на сколько хватало глаз. За оградами из раскрашенных в яркие цвета якорных цепей лениво лаяли собаки, на тротуарах играли ребятишки. Если бы я хоть на минуту забыл о своем манхэттенском снобизме, мне следовало бы признать, что это была вполне благоустроенная улица. Однако я бы скорее застрелился, чем согласился здесь жить.

Я не знал, сколько времени мне придется здесь провести, а также смогу ли я найти на Стейтен-Айленде другое такси, поэтому попросил мистера Милковича не выключать счетчик, вылез из машины и, открыв металлические ворота, зашагал по залитой бетоном дорожке к дому.

Я нажал кнопку звонка и прислушался. За дверью не было слышно ни детских криков, ни собачьего лая, и это меня очень обрадовало. Через несколько секунд замок щелкнул, и в дверном проеме появилась Мари Габитоси, облаченная в черные слаксы и красный топ без рукавов. Я открыл переднюю дверь из матового стекла, и мы обменялись приветствиями.

— Спасибо, что не забыли про подгузники, — сказала она. — Входите, прошу вас.

Я прошел за ней в оборудованную кондиционером гостиную, обставленную так, что Кармела Сопрано, героиня сериала «Клан Сопрано», наверняка почувствовала бы себя в ней вполне комфортно. Миновав гостиную, мы прошли на кухню. Надо признать, что у Мари — Дом Фанелли здесь совершенно прав — задница и впрямь что надо. Когда дело касается важных деталей, на память Фанелли вполне можно положиться.

По сравнению с чисто прибранной гостиной в кухне царил настоящий хаос. В углу стоял детский манеж, в котором сидело дитя неопределенного пола и возраста. Ребенок с глубокомысленным видом потягивал содержимое бутылочки, не забывая одновременно перебирать пальцы ног. Не скрою, у меня тоже есть такая привычка, так что теперь понятно, с какого возраста она сохранилась.

На обеденном столе и на полу валялись вещи, назначение которых я не мог определить. Казалось, я попал на место преступления, жертвы которого, прежде чем их убили и ограбили, оказали преступникам ожесточенное сопротивление.

— Присядьте, — сказала Мари. — Я сейчас сварю кофе.

— Благодарю. — Я уселся за маленький кухонный столик, положив на него упаковку памперсов. Рядом со стулом, на котором я расположился, размещался высокий детский стульчик. На его поворотной панели стояла грязная тарелка.