Читать интересную книгу Книга снобов, написанная одним из них - Уильям Теккерей

Но тут уже пора было в театр, и мы отправились в "Сэдлерс-Уэлз" смотреть мистера Фелпса.

Самое лучшее в этой истории (где каждое слово — правда, в чем я ручаюсь честью) было то, что после банкета, которым Голдмор остался так доволен, старик проникся горячим сочувствием к своему несчастному голодающему хозяину и решил помочь ему выдвинуться как адвокату. И, будучи директором только что основанной компании по страхованию жизни, он добился того, что Грея назначили туда постоянным юрисконсультом с весьма пристойным годовым окладом; и не далее как вчера, при разборе в Тайном совете апелляции из Бомбея (по делу Бакмакджи-Бобачи против Рамчавдера-Бахавдера), лорд Бруэм поздравил Грея, который вел это дело, с его необычайно точными и глубокими познаниями в санскритском языке.

Не могу сказать, знает Грей санскритский язык или не знает, но именно Голдмор устроил его на это место, и я невольно почувствовал первые проблески уважения к надутому старому набобу.

Глава XLIII

Снобы в браке

— Мы, клубные холостяки, весьма вам признательны за то мнение, которое вы о нас составили, — сказал мне мой школьный и университетский товарищ Эссекс Темпл. — Вы нас честите эгоистами, краснолицыми, обрюзгшими и прочими лестными именами. Не стесняясь в выражениях, вы попросту посылаете нас к черту. Вы нам предоставляете догнивать в одиночестве и не признаете за нами права на честность, пристойное поведение, христианский образ жизни. Кто вы такой, мистер Сноб, чтобы нас осуждать? Кто вы такой, с вашей благодушной ухмылкой, с издевательским смехом над всем нашим поколением?

— Я вам расскажу о себе, — сказал Эссекс Темпл, — о себе и о моей сестре Полли, и можете делать с этим рассказом все что угодно: издевайтесь над старыми девами и ругайте старых холостяков сколько влезет.

Скажу вам по секрету, что моя сестра Полли была помолвлена с адвокатом высшего ранга Шеркером, человеком, таланты которого отрицать невозможно, черт бы его побрал вместе со всеми талантами, — но я-то всегда знал, что он подлец, эгоист и ханжа. Однако женщины обыкновенно не замечают таких недостатков в тех мужчинах, которых любовь посылает им на пути. Шеркер, в котором сердечного тепла было не больше, чем в угре, много лет подряд ухаживал за Полли — неплохой партией для адвоката без практики, каким он тогда был. Приходилось ли вам когда-нибудь читать "Жизнеописание лорда Элдона"? Помните ли вы рассказ этого старого скряги-сноба о том, как он ходил покупать на два пенса килек и они их жарили потом вместе с миссис Скотт? И как он щеголяет своим смирением и выставляет напоказ свою убогую нищету — он, который в то время имел дохода не менее тысячи фунтов в год! Вот и Шеркер точно так же гордится своим благоразумием, точно так же доволен собственной низостью, и, уж разумеется, никогда не женился бы без денег. Где сыскать такое благородство? Полли ждала и ждала безропотно, год за годом. Он-то не тосковал: любовь никогда не мешала ему спать по шесть часов в сутки и не соперничала с его честолюбием. Ему всегда приятнее было якшаться с каким-нибудь стряпчим, чем целоваться с Полли, хотя она и была самым прелестным созданием на свете; и в то время как она тосковала одна в своей комнатке, перечитывая десяток холодных писем, которыми этот проклятый фарисей ее осчастливил, он, разумеется, думал только о своей адвокатской практике — всегда холодный, чопорный, довольный собой, занятый только делом. Свадьба откладывалась с году на год, а за это время адвокат высшего ранга Шеркер стал тем знаменитым юристом, каким мы его знаем теперь.

За это время мой младший брат Помп Темпл, который служил в Сто двадцатом гусарском полку и получил такое же небольшое наследство, какое пришлось на долю нам с сестрой, вдруг влюбился в нашу кузину, Фанни Фигтри, и, не долго раздумывая, женился на ней. Поглядели бы вы на свадьбу! Тесть подружек в розовом, чтобы держать невестин веер, букет, перчатки, флакон с духами и носовой платок; полная корзина белых бантов в ризнице — для лакеев и лошадей; внутри на скамьях — благородные зрители из любопытствующих знакомых; кто попроще и победней — на ступеньках церкви; все кареты всех наших знакомых завербованы тетушкой Фигтри для сей оказии; и, само собой, четверка лошадей для свадебной кареты мистера Помпа.

Потом — завтрак, или dejeuner, — как вам будет угодно, — с духовым оркестром на улице и с полисменами для порядка. Счастливый жених истратил почти весь годовой доход на платья для подружек невесты и на хорошенькие подарки для них же, а невесте, конечно, нужно было приданое: кружева, атласы, футляры с золотыми вещами и прочая чепуха, а не то какая же это будет жена поручика? Помп ни минуты не колебался. Он расшвыривал свои деньги, как мусор, и миссис П. Темпл на своей лошадке Том Тидлер, подаренной мужем, стала самой лихой из офицерских жен в Брайтоне и Дублине. Как же надоедала нам с Полли старуха Фигтри своими рассказами о величии Помпа и о его аристократических знакомствах! Полли жила в семействе Фигтри, ибо я не настолько богат, чтобы взять ее к себе.

Мы с Помпом всегда были довольно далеки. Я ничего не смыслю в лошадях, и за это он, вполне естественно, презирал меня; а при жизни нашей матушки, когда добрая старушка платила все его долги и баловала его, я, пожалуй, завидовал ему немножко. Мир между нами поддерживала Полли.

Она поехала в Дублин погостить у Помпа, а вернувшись, привезла с собой много рассказов о его успехах: он адъютант лорда-наместника, его женой Фанни везде восхищаются, ее превосходительство крестила у них второго мальчика. Старшему мальчишке дали такую длинную цепь аристократических имен, что бабушка чуть не помешалась от радости. Вскоре Фанни и Помп сделали всей семье одолжение — переехали в Лондон, и там у них родился третий ребенок.

Полли была его крестной матерью, и как же теперь они полюбили друг друга, Помп и Полли! "Ах, Эссекс! — говорила мне Полли. — Он такой добрый, такой великодушный, так любит своих детей. Он такой щедрый, ну как же можно не любить его и не прощать его маленьких слабостей?"

Однажды (когда доктор Фингертри еще не разрешал миссис Помп выходить из спальни и ежедневно ее навещал), как вы думаете, кого я встретил на Чипсайде, имея дела в Сити, как не Помпа вместе с Полли? Бедняжка показалась мне гораздо счастливей и веселей, чем когда-либо за все последние двенадцать лет. А Помп, напротив того, почему-то смущался и краснел.

Я не мог ошибиться в выражении ее лица, где смешивались лукавство и торжество. Она совершила какой-то самоотверженный поступок. Я пошел к нашему семейному маклеру. Оказалось, что в это утро она продала бумаг на две тысячи фунтов и подарила их Помпу. Ссориться было бесполезно — Помп уже получил эти деньги. Когда я добрался до дома матушки, он уже уехал в Дублин — а Полли все еще сияла. Он собирался составить себе состояние, вложив эти деньги в болота Бог Аллен — и не знаю куда еще. А на самом деле он собирался уплатить свой проигрыш на последних Манчестерских скачках. Вы, конечно, догадываетесь, какую часть капитала и процентов он вернул бедной Полли.

Это составляло больше половины ее денег, а потом брат получил от нее и еще тысячу. После того начались попытки отсрочить разорение и предупредить огласку, — что все мы участвовали в этой борьбе, и все принесли свою жертву (тут мистер Эссекс Темпл заколебался) — об этом нечего и говорить; но пользы от этих жертв было не больше, чем обычно бывает в таких случаях. Помп с женой уехали за границу, — я не хочу и спрашивать куда, трое детей остались у Полли, а господин адвокат высшего ранга Шеркер сообщил в официальном письме, что "расторгает помолвку в силу причин, о коих мисс Темпл сама должна была подумать, отчуждая большую часть своего состояния".

— И вот ваша знаменитая теория о браках бедняков! — воскликнул Эссекс Темпл, закончив эту историю. — Откуда вам известно, что я сам не хочу жениться? Как смеете вы издеваться над моей несчастной сестрой? Что мы такое, как не жертвы той безрассудной системы браков, которую вы, мистер Сноб, беретесь защищать? — И он решил, что в нашем споре победа осталась за ним, в чем я, как это ни странно, отнюдь не убежден.

Если бы не рабское преклонение перед снобизмом, разве не могли бы эти люди быть счастливы? Если счастье бедной Полли заключалось в том, чтобы обвить своими любящими руками шею такого бессердечного ханжи, как этот подлец, который ее обманул, она могла бы теперь быть счастлива — счастлива, как Рэймонд в известной балладе рядом с каменной статуей. Она несчастна потому, что господин адвокат высшего ранга Шеркер честолюбив и поклоняется деньгам, потому что он сноб и подлец.

Если несчастный Помп Темпл и его ветреная кокетка-жена разорились и вовлекли в свою беду других, то это из-за их страсти к титулам, к лошадям, к фамильному серебру, к каретам, к "Придворным известиям", к модным лавкам, они пожертвовали бы чем угодно, лишь бы всего этого добиться.