– Привет, дорогой, – услышал Макс в трубке голос Галины. Он улыбнулся, нажал на кнопку, опуская экран, отделявший его от шофера, и принялся просматривать последние биржевые сводки на экране портативного компьютера.
– Здравствуй, родная.
– Ну, как я смотрелась? – спросила Галина.
– Сама прекрасно знаешь.
– Хочу услышать от тебя.
– Галина, я гордился тобой.
Она была в самом деле польщена, это чувствовалось по голосу.
– Я боялась до полусмерти. Это было заметно?
– Ничуть. А больше всего меня потрясли твои ответы Травнер. Ребята в Нью-Йорке празднуют победу.
– Здесь тоже все пьют шампанское.
– Ты идешь к ним?
– Наверное. – Она помолчала. – Я скучаю по тебе.
– Я скоро приеду.
– Макс, я боюсь.
– Знаю.
– Я больше не хочу этим заниматься. Помоги мне, Макс. Умоляю. Я могу отказаться прямо сейчас?
– Нет, Галина. Отступать поздно. Интересы слишком многих людей затронуты.
– Значит, ты купил акции “Праймэр”, – сердито заявила Галина.
– Да, естественно. Я верю в тебя.
Дверь гримерной открылась, и внутрь просунулась голова Улы. Галина помахала ей и сказала в трубку:
– Макс, я заслужила награду.
– Ты сказала, что не будешь этим заниматься.
– Я не говорила, что не буду. Я только сказала, что не хочу. – Прикрыв микрофон ладонью, Галина прошептала Уле: – Сейчас он попросит передать трубку тебе, но ведь ты ему не скажешь? Пожалуйста, обещай, что не скажешь.
– Торжественно клянусь, – ответила Ула.
– Макс, дорогой, ты меня слушаешь?
– Слушаю, – рассеянно отозвался Макс.
– Спасибо за цветы, дорогой. Я совсем забыла тебя поблагодарить. Их Ула утром принесла. Сегодня я буду спать на них, и мне приснишься ты. А шипы напомнят мне о том, как ты со мной обошелся.
– Дай мне Улу, родная.
Галина протянула телефон Уле и повернулась к зеркалу, всем своим видом стараясь показать, что дальнейший разговор ей не интересен.
– Привет, Макс, – сказала Ула. – Значит, ты смотрел?
– Конечно. Что она сделала после того, как ты пообещала мне не говорить?
– Ничего, – искренне ответила Ула.
Макс рассмеялся и быстро ввел в компьютер несколько команд. Он понял, что Галина сознательно ловит его на крючок.
– Она хорошо держалась, – произнес он наконец. – Лучше, чем я ожидал.
– Пегги ею страшно гордится, – откликнулась Ула, зная, что это замечание вызовет у Макса смешок. Так и вышло.
– Ты еще не открыла в себе новую Галину?
– Пока нет, но не теряю надежды. У Реммиков сегодня праздничный ужин.
– Кто будет?
– Дион с Морисом, Эллис, миссис Клей, Марина, Алекс и я.
– Ты помирилась с Эллисом?
– Не твое дело.
– Вы оба – мое дело. Одному из вас давно пора попросить прощения.
– Вот и скажи ему. Что ты делаешь сегодня вечером?
– Буду работать, чтобы наверстать упущенное. Галина с тобой обсуждала свое желание бросить работу? – Ула стрельнула глазами в сторону Галины.
– Нет. Да с чего бы?! А тебе она что, говорила?
– Да.
– Святый Боже! Ты серьезно?
– Надеюсь, что нет.
– Что, по-твоему, ей делать?
– Ула, я посмотрю.
– Да-да, – торопливо сказала Ула. – Я просто не знала, как ты… – Она вовремя прикусила язык, вспомнив, что не может обсуждать кое-какие вопросы в присутствии Галины, и добавила: – Она очень переживает, что тебя нет.
Поймав взгляд секретарши в зеркале, Галина улыбнулась.
– Передай ему, что я его люблю, – сказала она.
– Она велела тебе передать…
– Не надо, я слышал. Скажи ей, что я ее тоже люблю. Тебе нужно поговорить со мной без свидетелей?
– Да.
– Хорошо. Минут через десять я буду в гостинице. И уже никуда не уйду. Позвони, когда сможешь.
– С Галиной еще будешь говорить?
– Нет. Передай ей то, что я просил. И еще – пусть обязательно позвонит мне, пока не легла.
– Будет сделано.
Ула положила телефон на стеклянный туалетный столик, перед которым сидела Галина, встала у нее за спиной и принялась массировать ей плечи. Галина уже успела снять платье и ожерелье, но косметику пока не трогала.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Ула, наблюдая за отражением Галины в зеркале.
Та пожала плечами.
– Вымотанной, – призналась она. – И все кажется, что это было не со мной. А Пегги – прелесть. Надеюсь, она простила меня.
– Конечно. Она же понимает, что ты не хотела ее обидеть.
Галина наклонила голову и слегка застонала, когда Ула усилила нажим.
– Макс просил передать, что любит тебя.
– Правда? – томно отозвалась Галина. – Будь любезна, позови Мими. Пусть она смоет макияж.
– Да-да. Иду. – Ула ласково поцеловала Галину в макушку и направилась к двери, но задержалась и спросила: – Ты сегодня на своей машине приехала или за тобой прислали шофера?
– На своей.
– Отлично. Значит, тебе есть на чем ехать к Морису. Я уеду раньше, так что встретимся уже там. Или тебя подождать? Сейчас на дорогах, наверное, уже полно машин…
– Нет-нет, не жди меня. Езжай.
Когда дверь за Улой закрылась, Галина подбежала к ней на цыпочках, прислушалась и рывком распахнула, чтобы убедиться, что возле гримерной никого нет. Маленький холл, разделявший две спальни, был пуст. Из соседней комнаты доносились приглушенные голоса. Галина поняла, что если та дверь откроется, она услышит.
Быстро вернувшись к столику, она схватила телефон и набрала номер. После четвертого звонка на другом конце ответили.
– Привет, это я, Галина.
– Не ожидал.
– Мы можем встретиться сегодня вечером?
– Конечно. Правда, я считал, что ты помолвлена с Максом.
– Правильно, но он сейчас в Нью-Йорке. Он не узнает. Все можно сделать быстро.
– Ладно. Но ты ведь теперь знаменитость. Ты уверена, что по-прежнему этого хочешь?
– Уверена, – сказала она шепотом, так как дверь соседней комнаты открылась. – Спасибо, мне тоже было приятно с тобой поболтать. – Она повернулась и дружески улыбнулась Мими. – Увидимся.
И Галина отключила связь.
На следующее утро, в шесть тридцать Романов уже сидел у себя в кабинете на 54-й улице. В офисе пока не было никого, кроме охранника, так что Макс мог без помех пролистать газеты, прихлебывая кофе без сахара, сваренный для него охранником Гансом. Пара газет поместила фотографии Галины на первых страницах, однако и “Нью-Йорк таймс”, и “Нью-йоркер” отвели ей место на внутренних полосах, причем в заметках просто сообщалось, что Галина заключила контракт с “Праймэр”. Разумеется, Макс пока не мог узнать, как на вчерашнюю перепалку во время пресс-конференции отреагировала пресса Лос-Анджелеса, но он был рад и тому, что хотя бы на восточном побережье газеты вообще не сочли нужным упоминать о ней.