Читать интересную книгу Квинт Лициний - Михаил Королюк

— Кал-лугин… С-сука…

Пятница, 08.04.1977, 16:45 Ленинград, Измайловский проспект

Ути, моя прелесть… По лицу поползла самодовольная улыбка, никак не могу её согнать. В очередной раз просмотрел заметки с третьих страниц «Красной Звезды», за вчера и за сегодня. Всё в порядке, извернулись с форматом. Так, прапорщик В. Черномырдин – это МУР, отлично, ставлю птицу, миссия выполнена. А майор Д. Медведайло – это привет от серьёзных дядь.

Еще раз внимательно вчитался в тексты. Нет, никаких намеков и призывов к дальнейшему сотрудничеству в более плотном контакте. Конечно, не очень-то и хотелось, но даже немного обидно…

Упал на пол и начал в темпе отжиматься. Пятнадцать… шестнадцать… семь-на-а-а… ы-ы-ы… дцать. Уф… Проклятье. Ненавижу это немощное тело. Ноги на диван, скрутки. Фиксируй тело в верхней точке, тюфяк! И медленно, медленно всё делай…

Откинулся спиной на ковер, восстанавливая дыхание. Ещё два цикла – и за английский. Убил бы эту грамматику!

А теперь приседания с выпрыгиванием, пошел! А вот тут быстрее! Резче! Ещё резче… А то от погранцов хрен убежишь!

Суббота, 09.04.1977, 07:55 Карелия, окрестности Лахденпохьи.

Тяжело дыша, перекатился на спину и забросил гудящие ноги на небольшой замшелый валун, высовывающийся из-под кряжистой сосёнки. Тихо, птицы ещё молчат, безветренно. Неяркое восходящее солнце цеплялось за хвойные верхушки, подсвечивая слегка затуманенный утренний лес. Поелозил, удобнее растекаясь на мягком заднике рюкзака, и расслабился. Даже давящая под правое ребро банка тушенки не слишком сильно портила настроение. Надо переложить груз поудобнее, но сначала – отдохнуть. В любой момент могут понадобиться все силы.

Отстегнул от пояса флягу, поднес к пересохшим губам и влил остатки клюквенного морса. Всё, больше она мне не нужна, лишний вес. Покатал кисловатый напиток по рту, протолкнул в пересохшую глотку и с сожалением откинул ёмкость под сосну. Мелькнула мысль: «как отработанную ступень ракеты», мелькнула и ушла, сменившись более важными.

За последние сутки я просочился на пятнадцать километров вглубь погранзоны, проскользнув между не слишком частыми секретами, примерное расположение которых заранее вытянул. Пятнадцать – это если по прямой, а так все двадцать пять отмахал, поэтому ноги и гудят перетруженно. Сколько ни готовься, но такой маршрут по глухому лесу не может не утомить.

Хорошо, что здесь, в Карелии, сейсмокосы не ставят из-за низкой эффективности микрофонов на мшистых почвах. Вот на Кавказе, там да, на камнях всё слышно. И плотность погранцов на километр в два раза выше, чем здесь. И лесов нет. Без шансов. Нет, единственная реальная возможность уйти – это здесь, в Карелии.

Повернул голову налево и внимательно осмотрел последнее препятствие. Шестиметровая контрольно-следовая полоса и сразу за ней – в два слоя частое проволочное ограждение, натянутое между трехметровыми столбами с Т-образными перекладинами поверху. Эта шеренга столбов с поперечными перекладинами напоминает то ли ряд виселиц, то ли крестов для распятий. Как ждут… Фиг вам, не дождетесь!

Не вижу, но знаю – между рядами колючей проволоки натянуты сигнальные нити «кристаллов», срабатывающие на отклонение или разрыв. Тронешь – и зазвенит на пульте сигнал, с точностью до двухсот пятидесяти метров указывая на точку прорыва секции.

Сразу за проволочным ограждением – густой дремучий лес, с завалами и болотистыми низинами, до самой Финляндии, все три километра. Да ещё кое-где в нем разбросаны и старательно замаскированы «зацепляйки».

До погранзаставы – пять километров на север, здесь почти стык с зоной ответственности соседей. Мои оппоненты, ребята из тревожных групп, домчат сюда по вот этой хорошо накатанной лесной дороге очень быстро. С учетом времени, необходимого на выстригание прохода в проволочном заграждении, у меня будет форы перед тренированными бойцами с собаками всего минуты три-четыре.

Испытал мимолетную гордость за Державу – граница на замке, воистину никто отсюда не сбежит. По статистике здесь задерживают почти сто процентов неподготовленных нарушителей. Но я-то подготовленный! Осталось чуть-чуть…

Гляжу на часы – через пять минут на заставе начнется завтрак, личный состав рассядется в столовой. Это лишние сто пятьдесят метров до гаража и двести – до вольеров. Секунды, которые могут оказаться решающими. Минут пятнадцать можно ещё подождать, пусть поплотнее покушают, медленнее бежать будут…

Переложил полупустой рюкзак, туго закатав две оставшиеся банки «завтрак туриста» в одежду made in Finland, приготовил кусачки и переложил в карман пакетики со смесью красного перца и табака.

Оглянулся назад – ещё не поздно вернуться. К вечеру выйду из погранзоны, запутаю следы на всякий пожарный, переночую под выворотнем, а завтра доберусь до Лахденпохьи, и потрушу по железке домой. Пока буду ехать, придумаю, что насвистеть, где был…

Нет. Встряхнул головой, прогоняя страх, подышал поглубже, вентилируя лёгкие, как перед нырком, встряхнул ноги. Мысленно прогнал ещё раз варианты плана. Ну… с богом.

Шаг, другой… Все, иду по контрольке, обратной дороги нет. Позади остается четкий след от наклеенных на кеды подошв сорок третьего размера, пусть финны ищут сбежавшего советского мужика.

Бросаю взгляд на часы, засекая время. Щёлк… Конец проволоки упал на землю. Щёлк, щёлк, щёлк. Быстрее, ещё быстрее, на лбу начинает выступать испарина. Есть! Присев, протиснулся в вырез, ещё один взгляд на часы. Чёрт, минута десять, много… Щёлк, щёлк, щёлк… Вывалился на другую сторону, кусачки в кусты, контроль времени. Две пятнадцать. Пошел…

Понёсся в лес строго на северо-запад, подальше от дороги, шестым чувством ощущая, как на другом её конце рычали в разгоняющихся машинах, заводясь азартом погони, немецкие овчарки. Забежал вглубь метров на сто и щедро рассыпал вокруг первый пакет со смесью. Рывок ещё метров на двести, и в дело пошёл второй пакет. Все, рванул изо всех сил дальше к границе, слыша, как где-то, уже совсем недалеко, натужно заревел автомобильный двигатель.

Преодолел пологий склон, и мягкий мох сменился жестким лишайником. На что и был расчет, не зря я эту местность выбрал. Оглянулся на бегу – следа практически не видно.

За спиной разлился лай, значит – всё, встали на след. Ну, вот и момент истины. Обогнул полянку с замаскированной «зацепляйкой» и рассыпал последний пакет. Пробежал ещё тридцать метров и резко сменил направление. Теперь мне прямо на север. Продёрся сквозь небольшой участок глухого ельника и вскарабкался на поросшую редкими соснами высокую, метров пятнадцать, гранитную гряду, тянущуюся отсюда наискосок почти до самой границы. К этой беговой дорожке я и рвался. Да, дальше, чем напрямки, зато намного удобнее, камень вылизан ледником, как тротуар на проспекте, главное – ногу не подвернуть в редких выбоинах.

Быстрее, быстрей, пошёл последний километр… Банка тушенки опять заколотила по ребрам, перед глазами настырно замельтешили чёрные мошки, в мышцы ног затекла ватная усталость, уже начинаю спотыкаться. Воздух на вдохе саднило трахею как наждак, на корне языка комом густая слюна, не отплюнуть. Лай сзади затих, уйдя в сторону. Неужели удалось?

Перешёл на быстрый шаг. Надо чуть-чуть отдохнуть, хотя бы метров сто, и прислушаться к лесу. Метров через двадцать оборачиваюсь назад и вдруг вижу, как из-под распростертых над землей веток небольшой сосёнки молча вылетает мохнатое пятно. Успеваю, как в замедленной съемке, рассмотреть прижатые уши и выражение свирепой ненависти на оскаленной собачьей морде – сморщенный кожаный нос, задранная верхняя губа обнажает десну и два ряда здоровенных клыков под ней. Толчок крупными лапами в грудь, и я с криком ужаса полетел с гребня вниз…

— А-а-а… — в ушах аж зазвенело.

Мягко упал боком в какую-то ямку, больно ударившиссь тыльной стороной ладони обо что-то твердое, перекатился на спину и полубезумным взором увидел распахнувшуюся дверь, в проеме которой стояла встревоженная мама:

— Ты чего орешь на всю квартиру?

— А-а-а…?

— Приснилось что? Аж с тахты свалился.

— А-а-а… ага… — я откинул голову на ковер, шаря взглядом по потолку. Точно, резные багеты… Люстра… Я – дома…

Кряхтя, переполз с пола обратно на тахту и натянул на себя одеяло.

— Да, приснилось… — в полном ошеломлении смотрю на маму. — Экзамен по геометрии. Ужастик…

Вытер ладонью испарину со лба и расслабил ноющие после вчерашней тренировки ноги. Сердце бухало где-то в горле, кровь шумела в ушах. Да, вот это я накачал вчера запросов о режиме охраны границы. На всякий случай ощупал простыню. Фу, слаба богу, сухая.

Мама понимающе улыбнулась:

— Девчонки снились? Не бойся ты их так, они не кусаются. Давай в душ, скоро завтрак.