Читать интересную книгу По живому - Майкл Бламлейн

Терри понурил голову.

— Но я оказался неправ.

— Я тебя всего лишь обнял, — оправдывался Терри. — Что? Мужчина не может обнять свою женщину?

— Мужчина должен заслужить свою женщину. Для этого мало быть хорошим несколько дней.

— Я не сделал тебе больно.

Фрэнки вспыхнул. — И уже никогда не сделаешь.

— Тот человек умер.

— Не говори мне о нем. Я бы хотел, чтобы он был жив, чтобы гулял и дышал. Я хочу, чтобы он был со мной. Я хочу, чтобы он смотрел и видел.

— Я не причиню тебе боль. Клянусь.

— Тогда кому? Кому ты причинишь боль?

— Никому.

— Пожалуйста, не надо меня недооценивать. Тебе известен ответ на этот вопрос. Так кому? Кому ты причинишь боль?

Терри в неведении покачал головой, а Фрэнки разочарованно вздохнул.

— Такой прогресс, и на тебе. Ты меня расстраиваешь.

— Извини.

— Мне лучше уйти. Уж очень тяжело тут.

— Нет. Пожалуйста. — Он запаниковал, крепко сцепил руки за спиной. — Я не трону тебя. Обещаю. Пока ты сама не скажешь. Фрэнки бросил на него печальный взгляд. — Извини.

— Тогда свяжи мне руки, если не веришь.

— Что?

— Мои руки… Свяжи их.

— Нет, я так не могу.

— Свяжи. Если иначе не получается.

— Я не знаю, как это сделать.

— Возьми в кухне веревку.

Фрэнки нахмурился. Терри увидел, как она шагнула к двери. Тогда он бросился на кухню, вытащил длинную бельевую веревку, отрезал кусок и поспешил обратно в спальню. Фрэнки взял его и, прислушиваясь к указаниям Терри, принялся связывать ему запястья. Однако веревка оказалась жесткой и сладить с ней было нелегко. Фрэнки пошел искать что-нибудь подходящее, увидел кожаный ремень в комоде, чулки, тонкий дешевый галстук. Зеркало напомнило ему о ленте на голове — шелковая, голубого цвета, как его глаза. Он выдернул ленту из волос и связал ею Терри. Крепко связал, по ходу Терри объяснил ему, как сделать хороший хирургический узел. Когда с этим наконец было покончено, Терри попробовал освободиться, дергая узел туда-сюда.

— Хорошая работа, — одобрил он, восхищенный. — И что теперь?

— Это ты мне скажи.

— Я буду пить с твоих ладоней и есть из твоих рук?

Фрэнки с интересом рассматривал его. Шутит или нет? Во всем этом много интересного. Зацепив пальцем за ленту, он потянул Терри спиной вперед в коридор.

— Теперь вот, — проговорил он, — постарайся вести себя по-человечески.

Без ретуши

Некоторые дикие племена для усиления чувственных ощущений во время совокупления пользуются различными приемами. Например, в Абиссинии и на острове Занзибар девушек учат владеть мышцами влагалища, это называется "дук-дук", в результате значительно обостряется сексуальное удовлетворение при половом сношении. Многие из диаков прокалывают серебряной иглой головку пениса сверху донизу и сохраняют иглу там до тех пор, пока не образуется постоянный канал; перед коитусом в канал вкладывают маленькие стержни из латуни, слоновой кости, бамбука — или серебряные штыри с маленькими пучочками щетины на конце; эти пучочки выдаются над поверхностью головки и увеличивают трение о вагину, доставляя женщине намного большее удовольствие. Мужчин без таких приспособлений женщины отвергают, а те, у кого несколько каналов в головке пениса, т. е. несколько "сладких штучек", пользуются у них особым расположением. Называется это ампаланг; женщина символическим образом может показать мужчине, какой ампаланг ей желателен: в своей чашке с рисом мужчина обнаруживает лист, внутри листа сигарета, размер сигареты соответствует размеру ампаланга. У алфуров Северной Сулавеси в Индонезии принято для полового сношения привязывать по венцу головки пениса козьи веки с ресницами. На островах Ява и Сумба мужчины перед коитусом обматывают пенис козьей кожей, оставляя головку свободной. В Китае по венцу головки крепят перья птиц, получается "щетинистый" пенис, что значительно увеличивает трение. На Суматре кочующие врачеватели предлагают операции: вживить под кожу пениса маленькие камешки, иногда до десяти штук, могут быть и угловатые кусочки золота или серебра. Все это для того, чтобы активнее стимулировать женщину во время коитуса.

* * *

На следующий день у Фрэнки появился друг. Он услышал царапание в окно и отдернул шторку, на выступе окна сидела кошка — полосато-пятнистая, с белой меткой на лбу и зелеными глазами. Фрэнки впустил ее, налил в блюдце молоко, но кошка оказалась смелее, она терлась о ноги и мурлыкала, если чесали за ухом, потом разлеглась на полу, выставив живот. Фрэнки гладил ее, пока кошке не надоело, потом она легко вскочила на подоконник и скрылась за окном. Несколько дней Фрэнки думал, как ее заманить. Он купил игрушечную мышь, набитую кошачьей мятой. Кошка стала наведываться каждый день и даже определила себе постоянное место — рядом с батареей отопления. Она часто сворачивалась комочком на коленях Фрэнки и они вместе смотрели телевизор. Фрэнки играл с мыслью захлопнуть окно и объявить кошку своей собственностью, но он был слишком чувствителен к идее заточения, чтобы решиться на это. Кошка приходила и уходила, когда ей хотелось. Иначе их дружбе была бы небольшая цена.

Чем больше Фрэнки привязывался к кошке, тем болезненнее ощущал пустоту своей жизни, тем больше нуждался в душевной близости с человеком. Он переживал очередной кризис. Успокоение в его душе наступало лишь в минуты, предвещавшие шторм. Его мысли вертелись вокруг проблемы выживания, ни о чем другом он не мог думать. Если б ему предложили безоблачную жизнь без притворства и обмана, он бы отказался. Существовало что-то такое, что питало его пристрастие к ударам и контрударам, воздушным налетам и боям. И чем больше ему причиняли боль и отнимали человеческое, тем больше у него было причин жить. Месть была целью. Любовь — местью.

Но с появлением кошки что-то во Фрэнки изменилось. День за днем он видел бессловесную привязанность живого существа, и это затрагивало какие-то тайные струны в его душе. Получалось, что возможно существование совершенно другого рода. Существование, при котором превосходство над кем-то — не самое главное. Где бы вместо боевых действий было сотрудничество, а вместо насилия — спокойствие. Это новое чувство… как вода, сочившаяся из склона горы… Сила гравитации. Поток.

Телевизор в определенной степени скрашивал одиночество. Персонажи утренних мыльных опер стали как бы друзьями, он привык слушать послеполуденную болтовню всевозможных сестричек и дядюшек. Еще были книги, но там, чтобы познакомиться с героем, требовалось время, а когда история заканчивалась, дружбе тут же наступал конец. Час или два Фрэнки стоял у окна и наблюдал за прохожими, воображая себе, каково же это — быть нормальным. Он заглядывался на китайских торговцев через улицу — мужа и жену — и завидовал их бурной деятельности. Фрэнки тянул с выходом в город, все там казались занятыми, целеустремленными, недосягаемыми для него. Он ощущал себя вне этого мира, поэтому особенно остро хотел связи с этим миром, чего-то большего, чем кошка, телевизор или стояние у окна. Если не друга, то, может быть, хобби. Что-нибудь, чем можно себя занять.

Он решил заняться шитьем, вдохновение черпал у женщин швейной фабрики и на экране телевизора. На Западном Бродвее нашел магазин тканей, купил иголки, нитки и немного материала. Неделю подряд усердно занимался строчками, в конечном итоге получились две занавески. Он пришел в тот же магазин, купил еще ткани, сшил две занавески для окна в другую комнату, на этот раз положил подклад, складки сразу заиграли. Купил книгу по шитью, начал пробовать на разных тканях разные стежки. Часто бывая в магазине, познакомился с продавщицами, одна из них оказалась профессиональной швеей, звали ее Луиза, она понравилась Фрэнки. У нее были зоркие глаза, легкая дымка усиков, она увлекалась куклами, шила для них пышные декорированные наряды в стиле классических модельеров. Миниатюрные костюмы и платья нормального размера стоили одинаково по десять долларов. Она умела создавать необычные фасоны, платья, которые вряд ли сама надела бы в жизни. Ее увлеченность передалась Фрэнки, хотя у него не было кукол, только кошка, которая вряд ли позволит над собой издеваться. И все-таки Фрэнки решил попробовать. Он сшил маленький сатиновый пиджачок с крошечными пуговками и застежкой на горле. Сшил вельветовые штаны, башмачки и дамскую шляпку. Продавщица в магазине одолжила ему потрясающую диоровскую аппликацию, и Фрэнки несколько недель что-то мерил, резал, шил. Он научился работать с бисером, аппликациями, резать по косой, сооружать фигурные буфы. Овладел основами вышивания. Через каждые два или три дня приходил в магазин со своими эскизами, советовался, радовался похвалам. Луиза показала свои образцы: черное вельветовое узкое платье с рукавами из прозрачного крепа, туника из сочного зеленого шелка с лентой на шее, платье без бретелек из тонкой кисеи, с тройной сборкой и желто-зеленой тафтой. Луиза и Фрэнки, увлеченные общим делом, подружились. Они вместе обедали. Луиза сводила ее на выставку кукол в Бруклине, после закрытия долго обсуждали сборки и манжеты, преимущества разных воротников. Когда возвращались с выставки, Луиза поинтересовалась, шила ли Фрэнки когда-нибудь для мужчин. Это несложно, заверила она, у тебя уверенные руки и много желания. И она добродушно погрозилась: вот познакомлю со своим сыном…