Симона была так довольна его замечаниями, оценкой ее достоинств, что она решила быть щедрой.
— О, приличные леди могут быть точно такими же скандальными. На моем последнем месте работы баронесса развлекала своих друзей прямо под моей спальней. Все звуки были отлично слышны через камин.
— И ты слушала? Ну и ну. Она жульничает в шахматы и подслушивает. Я разочарован, мадам.
Девушка знала, что он дразнит ее, но все равно попыталась защитить себя.
— Я не могла избегать того, чтобы не слышать их. Они не просто сплетничали о других, как миссис Олмтед, но еще и подробно рассказывали о своих собственных связях и безнравственных намерениях. Я случайно услышала о чичисбее[17] одной дамы, который служил у нее младшим дворецким. Слава Богу, что дети не слышали их бесед, за исключением тех случаев, когда баронесса требовала их присутствия в гостиной во время чая. Эти титулованные леди не прекращали обсуждать планы некой жены оставить мужа из-за недостатка у него… у него…
— Жизненной силы? — подсказал Харри, одарив ее порочной усмешкой, которая означала, что он сам не страдал от подобной неполноценности.
Симона проигнорировала его.
— И вели другие неприличные беседы. Я молилась, чтобы дети ничего не поняли, и выталкивала их из комнаты. Так что, нет, я не была шокирована женскими разговорами сегодня вечером. Их поступки, возможно, были более непристойными, но нужно сделать скидку на их отчаянное положение.
— Отчаянное? Они — самые высокооплачиваемые куртизанки во всей Англии.
— Но надолго ли, пока их лорды не устанут от них? Все они красивы, как ты сказал. Конечно, они красивы. Ни один мужчина не выберет неприглядную любовницу, не так ли? Разумеется, он мог бы это сделать, если бы она ему понравилась, но он не привез бы ее на это сборище.
— Нет, менее привлекательная женщина только почувствовала бы себя второсортной.
— Верно. Что случится, когда jeunes filles, filles du jour[18] превратятся в матрон средних лет? Их лица станут менее румяными, а фигуры — не такими стройными? Как много им станут платить тогда? Полагаю, каждая женщина здесь ощущает, как убегает песок в часах, так что они прилагают все усилия, чтобы их любовники были счастливы — до тех пор, пока могут сделать это. Главным образом все они хотят выиграть некоторое количество призовых денег в этом соревновании. Они сражаются за свое будущее, точно так же, как и я.
— Ты не обвиняешь их в том, что они выбрали полусвет? За то, что они нарушили все правила света?
— У многих из них не было выбора. Я прямо сейчас могла бы оказаться на их месте — и в постели какого-нибудь джентльмена — если бы не твоя доброта.
— Ты находишься в постели некого джентльмена, — заметил Харри, раздраженный тем, что у него замерзли ноги. — В моей постели.
— Но наше соглашение полностью отличается от того, что заключили Клэр, Мими или Мэдлин. Стать продажной женщиной было их единственных выходом. Ты знаешь, что любовница капитана Энтуистла, Дейзи, приехала в Лондон, чтобы найти работу и поддерживать свою семью в деревне? Сводня встретила ее на почтовой станции и предложила комнату, пока девушка не найдет работу белошвейкой. А комната оказалась в борделе!
— Это довольно обычная история. Провинциальных девушек всегда обманом завлекают в проституцию. Правительство не прикладывает достаточных усилий, чтобы защитить их от беспринципных сутенеров. Но Лидди никогда не прибегает к перехватыванию невинных девочек.
Симона кивнула.
— Те, которые работают у миссис Бертон, казались довольными. А вот Дейзи — нет. Если бы капитан не нашел ее и не прельстился настолько, чтобы выкупить ее контракт, то она все еще была бы там. Она говорит, что ее могут снова заставить заниматься этим же делом, если он переметнется к другой хорошенькой девушке. А мисс Морроу в положении. Что случится с ней и ее ребенком, если лорд Комден не станет поддерживать их? Он подарил ей бриллиантовое кольцо, тогда как ей нужно было золотое венчальное. А индианка, которая была рабыней? Она не знает никого в Лондоне и едва говорит на английском языке. Что произойдет с ней, если ее покровитель проиграет все свое только что обретенное состояние и не сможет выиграть другое, о чем шептались сегодня вечером? Женщины сомневаются, что лорд Джеймс Данфорт позволит ей оставить себе какие-нибудь деньги, если она выиграет соревнование.
— Сын герцога? Я не знал, что его карманы были пусты; или что они недавно наполнились. Я изучу состояние его финансов, чтобы узнать, может ли он позволить себе любовницу и этот загородный прием. Это как раз тот намек, который я надеялся отыскать, путь, по которому я могу следовать.
— Тогда, по крайней мере, хоть что-то хорошее выйдет из этого ужасного приема. Мне стыдно думать о том, что, как я полагала, смогу быть довольной подобной жизнью.
— Я сожалею о необходимости, которая привела тебя сюда.
— Это был мой выбор.
— Я мог бы найти другой способ, другую женщину.
— Нет, потому что ты дал мне шанс улучшить мои перспективы. Почему ты должен о чем-то сожалеть? Это жизнь, которой ты живешь, также по собственному выбору.
— Я живу многими жизнями, и не все из них соответствуют моим желаниям или предпочтениям. Я делаю то, что должен. Надеюсь, что достаточно скоро я оставлю все это позади. Я думал о том, чтобы попросить лорда Ройса продать мне эту землю. Не хочу, чтобы он оставлял мне что-то по своему завещанию — особенно то, что должно отойти к Рексфорду и его сыну. Благодаря ему и его советам, у меня есть средства для инвестиций.
— Я не могу представить тебя в роли сельского сквайра.
— Может быть, я стану разводить лошадей. Я еще не решил. Возможно, теперь я смогу попутешествовать, когда это будет возможно, но дом, место, куда я смогу вернуться, это звучит очень привлекательно. Дом, который будет моим собственным, где мне не придется скрывать свою личность.
— С женой и детьми?
— Для такого, как я? Это труднее представить.
Но не для Симоны. Она почти могла видеть трех детей, несущихся по широкой лужайке, в то время как молодые жеребята резвятся в отдалении на холме. Это были два темноволосых мальчика и рыжеволосая девочка, которая преследовала своих братьев, пока гордые родители держались за руки в беседке.
Рука Харри? Симона держала Харри за руку? Она быстро уронила ее. Боже мой, когда он взобрался на постель, чтобы улечься рядом с ней на подушки?
— Я знала, что не могу доверять тебе!
— Я ничего не сделал! Мы только разговариваем, не так ли? У меня уже начала затекать нога, вот и все. И посмотри, ты под покрывалом, а я — нет. Принесу-ка я эти одеяла, пока у меня пальцы на ногах не посинели, хорошо?