«Надо же, как обрадовался», — отметила про себя Рита.
— Я заеду за тобой около шести? — прозвучало полуутвердительно, полувопросительно.
— Хорошо, — легко согласилась она.
— До вечера. — Он молодцевато развернулся и направился к (кто бы сомневался!) дорогущему авто. Костенко всегда любил пустить пыль в глаза. Мальчишка из нищей семьи, можно сказать, сирота, отца не помнил, мать умерла, воспитывался у тетки в глухой провинции. Теперь, когда он вырвался из нищеты, он страшно собой гордился и требовал, чтоб и окружающие восхищались им и одобряли все, что он делает. В свое время Рита испытала на себе его комплексы, выслушивала длинные дифирамбы, Костенко увлеченно воспевал самого себя, если больше не было никого, кто согласился бы.
Чего он не выносил, так это ее иронии. Ничего не стоило обидеть его, достаточно было сказать:
— Костенко, сколько можно! Я понимаю, тяжелое детство, деревянные игрушки, но ведь все давно прошло, зачем же ты все время возвращаешься туда, где тебе было плохо?
О, как он вспыхивал! Замыкался, уходил в себя. Он так нуждался в постоянном одобрении, в благодарности. Он покупал колечко с бриллиантом, дарил с важным видом, поглядывал вопросительно, ждал восторженных вскрикиваний. Но Рита лишь пожимала плечами, спрашивала: «Зачем?» — или вздыхала и говорила сухо: «Спасибо, конечно, но это лишнее, не стоит».
Когда они окончательно расстались, Рита попыталась вернуть его подарки. «Отдай жене», — посоветовала и оскорбила его окончательно. То ли жене он покупал действительно дорогие украшения, то ли у них размеры разные, кто знает…
На какое-то время Костенко совершенно исчез из ее жизни, нельзя сказать, чтоб она очень страдала по этому поводу, скорее — наоборот. Доходили слухи, что он сначала вроде бы пошел в гору, потом почти разорился и снова поднялся. Такие, как он, без денег жить не могут. Точнее, не могут себе позволить. Судя по внешнему виду, Костенко процветал. Но процветание давалось ему нелегко, нездоровый цвет лица, выглядит старше своих лет, зато машина, костюм, часы и все остальное прочее — на уровне. Костенко, конечно, не стал олигархом, но явно весьма обеспеченный человек…
«И ни минутки не пожалею, — думала, взбегая по ступенькам. — Если Гоша там с одной из этих телефонных, то и я ничем не связана!»
Вечером Костенко позвонил. Рита отметила — начало седьмого. Усмехнулась, специально опоздал, чтоб заставить ее ждать. Детский сад!
В отместку она задержалась минут на пятнадцать, когда вышла, Костенко выскочил из машины, распахнул дверцу:
— Ты стала трудоголичкой? — спросил.
— И не говори, — притворно вздохнула она, усаживаясь на заднее сиденье. «Ого, а Костенко теперь с личным водителем ездит!»
Он уселся рядом, развалился, самодовольно поглядывал на нее, вальяжный, модная стрижка, костюм, парфюм — тщательно продуманное оформление, «фирменная упаковка», железная маска.
Он снисходительно расспрашивал:
— А ты все там же, не надоело?
— Мне нравится.
— А, понимаю, тебя в должности повысили.
— Угадал.
— А я вот, как видишь, — он обвел рукой, как бы подчеркивая свой статус.
— Вижу. — Она кивнула. — Молодец. У тебя по-прежнему свой бизнес?
— Не на дядю же работать, — усмехнулся он.
— Кому как…
Он хорохорился, Рита чувствовала себя несколько скованно.
Она знала, сейчас Костенко привезет ее в какое-нибудь сверхэлитное, суперпафосное место и снова будет хвастать и пускать пыль в глаза. Ну и ладно! Возможно, это именно то, что ей сейчас необходимо.
Так и случилось, Костенко мало изменился.
Маленький зал, где Рита чувствовала себя, как в музее, подобострастный официант, бесшумный, как летучая мышь, важный сомелье, торжественно и осторожно показывающий бутылку вина, словно это новорожденный младенец.
«Надо выпить, — думала Рита, — накачу, и сразу будет легче, а то у меня уже кружится голова от всех этих подробностей: год, урожай, южный склон… Какая мне разница». Но Костенко получал удовольствие, он важно слушал, понимающе кивал с видом знатока.
«Вот гусь! — веселилась Рита. — Можно подумать, он всю жизнь держал винокурню и имел замок с винным погребом. Зачем нашему человеку надо непременно казаться лучше и значительнее, чем он есть на самом деле?»
Принесли бифштекс по-татарски — сырой фарш, залитый яйцом. Рита поковыряла вилкой и отодвинула. Мало ли что там в крови несчастного животного, принесенного в жертву отечественным гурманам.
Костенко тоже не слишком увлекся поеданием сырого мяса. Заказал что-то еще. Минут через сорок явились сразу несколько официантов и повар, то ли француз, то ли итальянец. Официанты установили на разделочный столик блюдо, откинули крышку. Рита присмотрелась, на этот раз мясо было запеченным. Его красиво нарезали огромными ломтями, разложили на тарелки, после чего иностранный повар предъявил Костенко и Рите какой-то гриб, довольно крупный. Залопотал по-своему. Метрдотель услужливо перевел, мол, не желают ли господа, чтоб блюдо было приправлено деликатесом. Костенко возжелал. Рита не успела возразить. Повар восторженно пискнул и быстренько нашинковал сырой гриб прямо на ломти мяса. Все присутствующие при этом действе восторженно закатили глаза.
Рита обреченно вздохнула и осторожно попробовала кусочек мяса, предварительно отодвинув деликатесную стружку в сторону.
Костенко явно был голоден, но не признавался. Он, видимо, решил добрать на десерте. Рита к моменту появления десерта уже настолько напилась кофе вперемежку с вином, что ничего не хотела.
У Костенко постепенно развязался язык, он поведал Рите об инфаркте, любовницах, жене, детях, о том, что он вынужден бросить курить, что он почти не пьет и все время на диете. Рита слушала его со всевозрастающим удивлением.
— Зачем тебе все это?
— Так положено по статусу.
— Глупости! — возразила Рита.
— Я пока что не Билл Гейтс и не Стив Джобс, чтоб иметь право вести себя так, как мне хочется.
Рита покачала головой. Да, он совсем не изменился.
Не заметила, как пролетело время, взглянула на часы — с ума сойти, скоро полночь!
Галантный Костенко подвез до дома, вел себя по-джентльменски, не приставал, не напрашивался в гости, Рита была приятно удивлена и на вопрос: «Когда увидимся», ответила: «Звони, как будет свободное время».
Положение не обязывает, а навязывает.
Глава 28
Леша
Рита стояла посреди комнаты и смотрела в потолок.
— Мужиков — куча, а люстру повесить некому, — вслух произнесла она.