кроме совета директоров?
Я растерянно хлопаю ресницами, потому что до меня вдруг четко и резко доходит, что Марат не шутит. Мы всерьез сейчас стоим посреди одной из центральных улиц Москвы, в окружении дорогущих магазинов и спешащих по своим делам людям. И.Мы.Обсуждаем.Мое.Убийство.
Ладно, пока только попытку, но… Сердце, словно от укола адреналина заходится в панике и страхе. Меня пытались убить.
— Алиса, — уже мягче повторяет Марат и тянет к себе мою вторую руку. — Кто еще знал?
— Никто, — несколько раз моргаю в попытке придать четкость поплывшей перед глазами реальности. — Алена знала. А еще Артем. Артем Шестаков. Ты видел нас с ним на кухне, — начинаю тараторить, понимая, что времени краснеть и смущаться о том, что произошло после того разговора, сейчас нет. — Он узнал о том, что я договорилась о передаче сотрудников Красильникову. Я не знаю рассказал ли он об этом еще кому-то. Но тогда, получается, и сам Красильников тоже попадает в этот список. И… Марат? — поднимаю на него жалобный взгляд. — Зачем кому-то меня убивать.
— Для того, чтобы не дать тебе закрыть МиКрейт, принцесска, — хрипло произности он до боли сжимая мои запястья, будто до сих пор не может смириться с тем, что мог меня потерять. — Там, где крутятся огромные деньги, всегда высокие ставки.
— Настолько высокие, что перевешивают человеческую жизнь? — хмурюсь, не в силах поверить в реальность происходящего. И еще до того как Марат успевает что-то сказать, я понимаю, что и сама знаю ответ. Да. Когда дело касается огромных денег человеческая жизнь ничего не стоит. И так уж получилось, что в этот раз речь идет именно о моей.
** Девочки, давайте в честь главы выходного дня дружно поставим сердечки книге)) Вас много, вы крутые, а звезд мало))) непорядок)) Ну и подписаться на автора тоже не забудьте))
Глава 34
Мое тело цепенеет и кажется, будто вместо крови по венам течет раскаленный свинец. Меня пытались убить. Эта мысль радиоактивной пылью оседает в моем сознании, впитывается в каждую клеточку и заставляет дрожать крупной дрожью.
— Не бойся, принцесска, — Марат ловит мое лицо горячими ладонями и слегка надавив на скулы, заставляет посмотреть в свои глаза. — Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.
Смотрю на него и несмотря на то, что каждая мышца в его теле до сих пор сочится напряжением, в его взгляде есть уверенность. Эти слова — это не просто способ снизить мою панику, Марат знает о чем говорит. Он, действительно, не допустит, чтобы со мной что-то случилось.
Вот только, это лишь подтверждает его речь о том, что ему наплевать на нашего сына. Потому что если бы он позволил себе хоть на секундочку свыкнуться с мыслью, что он отец, осознать, что у него есть ребенок, он бы сейчас думал не обо мне. Он бы не стоял посреди оживленной улицы, пытаясь успокоить меня, он бы мчался к Тимуру. Потому что страх за свою жизнь — ничто по сравнению с тем, что ты испытываешь когда боишься за своего ребенка.
— Мне нужно к сыну, — пытаюсь вырваться из его рук, но его ладони перемещаются на мои плечи и не дают сделать спасительный рывок в сторону дороги.
— Слишком рискованно. Ты поставишь его под угрозу.
— Он уже под угрозой, Марат.
— Вот именно, диктуй адрес.
— Я покажу дорогу, — снова пытаюсь прорваться в сторону его “ягуара”, но Марат умудряется удерживать меня даже одной рукой, второй же он набирает чей-то номер на телефоне:
— Диктуй адрес, Алиса. Пока мы не выясним кто за этим стоит, тебе опасно находиться рядом с ним. Точнее, ему опасно быть с тобой. Могут бить по тебе, а заденут сына. Я приставлю к нему надежную охрану. Не думаю, что он может стать целью для тех, кто пытался тебя убить, в этом нет смысла, но они могут…, — Скалаев громко сглатывает и следующие его слова выходят слишком глухо, будто задевают его за живое, — они могут попытаться воздействовать на тебя через него.
— Похитить? — я начинаю оседать на землю, но крепкая рука удерживает меня на месте и он в третий раз повторяет:
— Диктуй адрес.
Я называю ему адрес дачи и слышу как он передает его кому-то.
— Нет, Вадим, не просто лучших ребят. Ты едешь с ними. Отвечаешь за ребенка головой, понял? Глаз с него не спускать круглосуточно.
Собеседник, видимо, пытается возражать, но Марат непреклонен:
— Здесь я сам разберусь. Подключу Лязгина при необходимости, твоя задача обеспечить стопроцентную безопасность мальчику.
— Он там не один, — шепчу в свободное от телефона ухо.
— Безопасность всех, кто находится с ним на участке, — уточняет Скалаев. — Своей головой.
— С ним все будет в порядке, — уверенно заявляет он, убирая телефон в карман. — Похищение, это слишком грязно. Обычно на это идут когда нет другого выхода, когда преступников загнали в угол. Я думаю, тот факт, что мы не сразу поняли что отказ тормозов был не случайность, усыпил их бдительность.
— Ковальский знал, — одними губами произношу. — Он знал, что рано или поздно мы поймем. Я утром разговаривала с его помощницей, она сказала, что он уже два дня не появлялся в офисе. Сначала я подумала, что он приболел, но теперь понимаю, что он испугался и сбежал из страны.
— Ковальский алчный кретин, но не дурак. Он понимает, что сбежать сейчас, это значит оставить все честно нажитое и никогда больше не возвращаться в страну. Нет, ему нужно идти до конца или потерять все над чем он работал столько лет. Впрочем, — задумчиво протягивает Скалаев. — Не сам же он перерезал тормозной шланг. Вполне возможно, что он действительно уехал из города, чтобы обеспечить себе алиби, в то время как…
— Как исполнитель готовится довести начатое до конца? — во рту становится вязко и язык с трудом слушается, когда я пытаюсь закончить мысль. — Убить меня?
— Принцесска, мы во всем разберемся. Я найду Ковальского, из-под земли достану. Он не причинит тебе вреда, обещаю.
Марат заглядывает в мои глаза и несмотря на то, что он так и не решается попросить меня доверять ему, не после всего, что между нами произошло, я ему верю.
Он