что, по его логике, тогда вообще ни с кем не встречаться? А он скольких девушек обидел, пока не встретил Марину, или это не в счет?!
– Стал бы я рисковать и приходить к тебе, если бы просто развлекался с ней? И, в конце концов, она давно не маленькая девочка, за каждым шагом которой нужно следить. Выдохни и удели время семье. Теперь я буду тем, кто позаботится об Анисье. Потому что я люблю ее.
– Ты!.. – шипит Рос, но ему нечего добавить.
Швыряю в него предупреждающий взгляд – пусть даже не думает бросаться в драку. Вижу ведь перекошенное от ярости лицо, даже пальцы сжал в кулаки, мститель хренов.
– Давайте успокоимся и выдохнем на время, – предлагает Марина, но ее будто не слышат.
– Ты получишь одобрение только через мой труп, – Рос забивает гвоздь в аргументы Тима и в мои заодно. – Я никогда не приму брата уголовника в свою семью, и ты даже близко больше не подойдешь к моей квартире.
– Но я тоже никогда не откажусь от Тима, – отвечаю вместо моего мужчины, смотря прямо брату в глаза.
В моих стоят слезы, но я быстро смахиваю их, потому что заранее знаю, чем закончится спор.
– Я тебя слишком разбаловал в детстве. Ты хоть понимаешь, что он тебе не пара?
– А кто мне пара?! – кричу на него, просто не могу остановить рвущиеся эмоции.
– Да хотя бы Толик. Он…
– Ты серьезно? – смеюсь, но на глазах снова скапливаются слезы. – Не ты ли говорил несколько лет назад, что простой деревенский парень – это не то, что мне нужно? Может, я сама уже решу, кого любить, а кого нет? Толик – мой друг, я не вижу его больше никем. Надеюсь, он переехал в город не по твоей дебильной просьбе.
И я действительно хочу в это верить, но как-то все уж слишком складно вышло. Неужели они сговорились за моей спиной? А Лера? Знает ли она об этой подставе?
– Сейчас любой будет лучше, чем этот…
– ТИМУР! Его. Зовут. Тимур!
Я подскакиваю с дивана, и Тим машинально встает со мной, наши пальцы все еще крепко переплетены. Ноги моей больше не будет здесь. Больно и обидно до слез, но брат должен понять и мои чувства.
– Я старалась найти для тебя аргументы, думала, смогу убедить в том, что Тим хороший мужчина, но ты зациклился на обиде, которая исчерпала себя много лет назад. Посмотри, Даже Демьян давно забыл и отпустил ситуацию, но почему ты не можешь? Тимур не сделал ничего плохого, а родню, как известно, не выбирают.
Разворачиваюсь и ухожу, покидаю некогда теплую и уютную квартиру. Мне больно до ломоты в костях, но я продолжаю идти, просто боюсь, что передумаю. Иду и надеюсь, что Рос выбежит, обнимет меня, упокоит. Скажет, что погорячился, но этого не происходит. Из-за того хочется зарыдать, но я сдерживаю рыдания, как могу.
Глава 12
Тимур
Душа рвется на части, мне нестерпимо видеть мою девочку такой – поникшей и бледной. Безжизненной. Ощущение, что кто-то потушил ее яркий огонь и теперь она безликая оболочка.
Злюсь на себя, виню, что пришел и сунулся без приглашения, но сразу же накрывает волна протеста. Да какого черта я должен винить себя? Чтобы изменила моя и ее скрытность? Я поступил по чести, хотел, чтобы неловкость между нами тремя исчезла, но прокололся.
Этот Рос… Он нечто пуленепробиваемое, но и я, как танк, буду переть к своей цели, несмотря ни на что. Ни за что и никогда не отпущу малышку, даже если она сама захочет, не пущу! Захочет убежать – отыщу хоть на краю света. Да я дышать без нее не могу, а жить уж точно не будут. Как можно прожить без сердца? А Анисья – мое сердце. Мой воздух.
Смотрю на нее украдкой, и сердце кровью обливается. Хочется развернуть машину, вернуться и удушить братца Анисьи голыми руками. Кому он сделал лучше: себе, сестре? Может, мне? И я ничего не могу с этим поделать на данный момент, и от собственного бессилия меня окончательно рвет на части. Я даже боюсь что-либо сказать, Анисья молча глотает слезы, держится. Скажи я хоть слово, и малышка взорвется. Она – как бомба замедленного действия.
Привез ее к себе, намеренно. Припарковавшись, глушу мотор и замечаю недовольство на милом, но бледном личике малышки. Пусть гневается, кричит на меня, бьет – да что угодно, только пусть не плачет.
– Отвези меня домой.
Да хрен там! Туда, где она может меня выставить за дверь, – ни за что. Я должен быть рядом и буду, хрен меня кто заставит бросить мою девочку во взвинченном состоянии.
– Мы дома, – говорю с улыбкой, но понимаю, что это не сработает.
– Это ты дома! – срывается на крик и бьет меня кулачком в плечо.
Анисья ершится, пытается выпустить колючки, но ее попытки сопротивляться веселят. Обнадеживают.
– Мой дом – твой дом.
– А мой дом – только мой! – она так мило надувает губки, что у меня сразу сносит крышу.
А уж когда скрещивает руки на груди, то во мне щелкает переключатель. Хочу ее до одури, но сдерживаюсь, лишь осторожно чмокаю эти невероятно пухлые губы и сразу отстраняюсь, потому что мне мало. Мне всегда будет ее мало! Ниська мгновенно протирает губы тыльной стороной руки, даже делает нелепую мордочку, будто ей противно, но я чертовски доволен. Да что угодно, милая, только не плачь. Выпускай ноготочки, шипи на меня, кусай, бей. Злись! Только не плачь…
Пока она молчит, выхожу из машины и оббегаю ее, открываю дверь. Протягиваю ладонь. Конечно же, моя колючка не реагирует, но я не сдамся. Если послушно оставлю ее одну – грош мне цена. Вытягиваю визжащую и сопротивляющуюся малышку из салона, ногой закрываю дверь. Даже умудряюсь поставить тачку на сигналку.
– Это похищение! – верещит мое чудо, но я лишь лыблюсь во все тридцать два.
– Если это похищение, то, клянусь, самое приятное из всех.
– У тебя еще хватает наглости шутить?
– А кто здесь шутит?
Мне несказанно везет – девчонки-соседки выходят из подъезда и придерживают для меня дверь.
– Я тоже хочу, чтобы меня на руках носили, – вздыхает одна из них,