спокойно дождалась своей очереди говорить:– Врёт, гад. Свистел не только он, Яга. Старшой змеёныш ему пособлял.Соловей запыхтел, глазки забегали… Как интересно.– Так, похоже, что у нас подростковый бунт, – озвучил общую мысль Каз. – Пока отец не видит, он силу пробует на людях.– Нет! – заверещал Жихан. – Это был я. Я!Его сын дерзко глядел на нашу компанию, похоже, не понимает. Изменился с нашей первой встречи, осмелел. Он как обычный подросток, его мозг ещё развивается, и регулировать свое социальное поведение он пока в полной мере не может. Ничего нового, но…– Ребёнок с суперспособностями – это ходячая проблема. Да, Соловей?Пухлый налоговый инспектор упрямо поджал губы:– Вы не имеете права судить, это не ваше дело.– Верно, – согласилась я.– Как это не наше? – возмутилась Настя, придвинув меч еще ближе к шее пленника. – Моё.– Илья Муромец занимается проделками Соловья.– И где он? Я здесь. Я могу, у меня достанет сил для борьбы с вредителями, – задрала нос богатырша.– Ну, Яга, свезло тебе иметь в телохранителях паладина, – протянул Казимир, насмешливо вздёрнув бровь. – Давайте послушаем пацана.И выдернул у него кляп.– Это я, не отец. Я, – без тени раскаяния сказал мальчик. – Это было весело.– Молчи, дурак! – цыкнул на него отец.– Молчать? Мы – Соловьи! У нас сила есть, а сидим как мыши, пап! Как ты можешь?– Да ради того, чтобы жить спокойно! Наша судьба предрешена, Деян. Зачем, зачем ты… Смерть теперь, если не всем, то мне точно за твоё веселье.– Давайте все успокоимся, – предложила я, обстановка уж очень накалилась. Нужно было выдохнуть. Я отвела Настю в сторонку, хотела переговорить…– Мы ведь можем освободиться, пап. Если ты трус, то я нет!– Деян, не смей! – взвизгнул Жихан.Свист свалил меня с ног, взорвал барабанные перепонки, я почти ослепла от боли – звуковой бур проникал в мозг, оставляя меня дезориентированной и в агонии. Мгновение, одно мгновение понадобилось мальчишке, чтобы нейтрализовать целую компанию. Я чувствовала щекой шершавый пол, но не могла пошевелить даже пальцем, зрение сузилось до одной точки – сапог богатырши. Она снова устояла.А потом я потеряла сознание.***Приходила в себя медленно, рывками, часть за частью. Вначале почувствовала ступни, затем всё выше, вот уже копчик ноет – противится жёсткой поверхности, а там и руки зашевелились. В ушах жуткий писк, похожий на орду комаров летним вечером. Меня вздёрнули на ноги, но слишком резко – Тоха что-то не церемонился, в глазах снова потемнело.Усадили. Похлопали по щекам. Облизали ухо (странные нежности от компаньона). Очухалась. По крайней мере, зрение вернулось. Соловьиная семья всё там же, мои друзья целы. Мне приснилось, что ли? Я по-прежнему ничего не слышала, но могла наблюдать: Казимир стоял перед дерзким сыном Жихана, фактически заслонив его от беснующейся Насти. Она что-то доказывала, активно жестикулируя и размахивая мечом, а он качал головой и указывал на меня. Мальчик зажимал руками лицо, между пальцев струилась кровь. Соловей со страхом смотрел на всех нас, что-то говоря сыну.Кажется, мне нужны пояснения.Летописец. Заметка №3Мальчишка засвистел, и все попадали, кроме Настасьи Милютовны. Не всякий богатырь выстоит против силы соловьиной. У меня болят уши, я не слышу, но писать могу. В отчёте будет сказано: первый раз у Соловья-разбойника ребёнок унаследовал волшебную силу. Использовал он её недолго – богатырша церемониться не стала и выбила ему передние зубы. Я не в курсе, повлияет ли отсутствие зубов на способность свистеть. По крайней мере, он остановился. Не знаю, как решится конфликт. Хотелось бы обойтись без жертв и отправиться дальше по намеченным делам.Данное дело – последствие встречи с Настасьей. Она вмешалась в естественную линию, вторглась на чужую территорию. Её праведный гнев может выйти компании боком. Пусть не сегодня, но в перспективе. Многие годы Соловей вёл тихий образ жизни, а сейчас затронута его семья.
Названная сестра
Удивительная вещь – время. Оно управляет нами по своему разумению, то пролетает – не успеешь пару раз моргнуть, то тянется как жвачка. Слух меня покинул, оставив только непрекращающийся писк, и со зрением творилось неведомо что. Действие в доме Соловья будто продиралось сквозь реальность – все двигались медленно, урывками. Глядя на это немое кино, я испытывала не только злость на ситуацию, но и проблески радости: все живы остались, свист соловьёныша пока не убивает. «Пока» – ключевое слово в ситуации. Ко всему прочему примешивалось гаденькое чувство, что я всем должна: разбираться с проблемами у меня на пути, своими, чужими. А может, это я сама придумала, взвалила на плечи и несу? О, у вас проблемы, положите наверх этой кучи, я разгребу! Тихон предложил блокнот с записями, большое ему спасибо, восполнил некоторые пробелы. Последствия богатырского праведного гнева? Ну уж нет, хватит мне имеющихся задач. Я не стану добавлять к ним ещё и это. Настя наворотила дел в ответ на поступки Деяна, но разбираться с семьёй Соловья-разбойника будет Илья. Нечего у человека работу отнимать. А вот учить юную богатыршу сначала думать, а потом бить – моё дело, тут уж ничего не попишешь – мы в ответе за тех, кого приручили. Это ж надо – целую семью в заложники взять. У детей будет травма. Сквозь медленно утихающий звон в ушах прорывались обрывки диалога Каза и Насти, они явно не сходились во мнении. Девчонка злилась всё сильнее, Казимир стоял с каменной физиономией, только знай себе играл в маятник: Настя влево – он влево, Настя вправо – ну вы поняли. Даже интересно стало, зачем ему так мальчишку защищать. Мне захотелось разрубить этот гордиев узел. Начала я с того, что встала, это оказалось непросто, но выполнимо. Пока я мелкими шажками шла к цели, чувствуя рядом большую голову Исчадия, боковым зрением увидела, как Тоха отступил подальше, отчаянно жестикулируя Казу, занятому склокой. – Ща рванёт! – тихо-тихо сквозь звон пробился голос друга. Подозреваю, он кричал. Бес обратил наконец своё драгоценное внимание на меня, озадаченно моргнул, схватил за руку богатыршу, буквально вышвырнул за дверь и сам скрылся. За ним шустро попятились Тоха с Бастет. Я осталась с семьёй Соловья. Дети испуганно жались друг к другу, даже зажмурились, Жихан встал между нами, вздрагивающий, но решительный. – Дай развяжу, – проорала