Читать интересную книгу Записки рецидивиста - Виктор Пономарев

— Я есть хочу.

— Да, и мне не повредит.

Галку будить не стали, сели за стол вдвоем, стали пить и есть. И опять закосели. Гюльнара залезла мне на колени и грешить стали прямо на стуле. Потом опять упали спать.

Утром нас разбудила баба Сима. Принесла выпивку, жареную картошечку с мясом. Мы поднялись, оделись, сели, выпили, закусили и я стал собираться уходить. Друг мой Витек тоже был на ногах. Прощаясь, я сказал:

— Баба Сима, вечером, может, мы опять придем.

— Я буду ждать тебя, — сказала Гюльнара.

— Где бы ты ни был, запомни: здесь тебя всегда ждут, — сказала Галка.

4

На базаре с Витей мы попили пива. Купили огурцов, помидоров, взяли две бутылки водки.

— Пора, Витек, к бабке Моте. Насчет квартиры надо добазариваться. Кстати, как Нинка — бабочка ночная?

— Хороша была, ничего не скажешь, особенно под водочку и огурчики малосольные.

— А карманы как?

— Все нормально.

— Оттуда обычно все уходят обчищенные до основания.

— А нас почему не тронули? — удивился Витя.

— И никогда не тронут. Теперь мы здесь свои люди. Так сказала сама «мама» блатхаты баба Сима.

Когда пришли на хату к Витьку, бабушка Мотя сказала:

— Я уж сильно переволновалась. Думаю, где вы целую ночь, район у нас вон какой преступный. Разговаривала я с Танькой насчет комнаты, она не против. Пойдем, посмотришь комнату.

Посмотрели комнатенку, мне понравилась. Даже на душе радостнее стало. Мне и раньше доводилось иметь отдельные комнаты, но это были или «трюмы» или «собачьи будки» на «царских дачах» (в тюрьмах).

— Правда, у меня четверо детей, да те взрослые, отдельно живут, вот Колька самый маленький и надоедливый, — сказала Татьяна.

— Ничего, мы с ним подружимся. Предлагаю обмыть новоселье, — предложил я.

Обмывали у бабы Моти вчетвером: я, Витя, Татьяна и бабка.

— А хозяин приедет, мы еще и с ним обмоем, — сказал я.

— Может, не надо, он и так с работы тепленький приезжает, — возразила Татьяна.

— А как его зовут?

— Николай, он и сына так назвал.

В этот вечер мы с Виктором никуда не пошли. Вечером приехал дядя Коля изрядно торченый, еле разулся, Татьяна помогала ему стаскивать сапоги. Был он высокого роста, крепкий. Татьяна приготовила ему ужин, накрыла стол, позвала.

— Сейчас не хочу, попозже, — с деловым видом сказал дядя Коля, лежа на кровати и читая газету. — Вот черт! Опять катастрофа — поезд перевернулся.

— Какая катастрофа, — не поняла Татьяна, — какой поезд? Да ты, Коля, газету вверх ногами держишь.

— Точно, — сказал дядя Коля, переворачивая газету. — Какая ты у меня «вумная».

— К нам, Коля, квартирант на время поселился в угловой комнате.

— Ну и пусть живет.

Я встал с кровати, оделся, вышел в зал, поздоровался, познакомился с дядей Колей, сказал:

— Сейчас приду.

Спустился вниз к базару, в магазине купил две бутылки водки, колбасы, сыру. Когда возвращался назад, ко мне подошел молодой парень.

— Я видел вас в «Голубом Дунае». Поэтому хочу предупредить: из города приезжали парни-азербайджанцы, человек двенадцать, искали двух русских моряков, один в морской форме с вами был. Они ищут вас, чтобы избить за тех парней, которых вы избили в кебабной.

— Хорошо, парень, я буду иметь в виду.

Придя домой, я отдал свертки Татьяне.

— Накрывайте на стол, а я Витька и бабку позову.

Когда мы шли к нам, то Вите я сказал, что нас уже ищут, хотят дать нам оторваться.

Часа полтора мы посидели хорошо. Дядя Коля после третьей рюмки стал клевать носом. Мы решили: пусть человек отдохнет после ударной вахты. Вышли с Витей на улицу, но чего-то не хватало. Предложил ему поехать в город.

На автобусе доехали до «Интуриста», вышли. Из ресторана доносилась музыка, приятно била по ушам и мозгам.

Мы зашли, выбрали столик, заказали выпить, закусить. Сидели, выпивали, слушали музыку, в общем, ловили свой кайф. Я наблюдал за ресторанной публикой, заметил, как около одного мужчины официанты так и увивались, называли его по имени-отчеству. Видно, он здесь большой туз и не первый раз корячится, сделал я вывод.

В первом часу ночи публика стала расходиться. Смотрю, и туз поднялся уходить, открыл большой кошелек, стал расплачиваться с официантом. Потом сунул официанту червонец.

— Это вам за обслуживание.

Официант заюлил, растянул по морде улыбку.

— Что вы, Иван Ильич, спасибо. Вы такой уважаемый человек, мы всегда рады вашему посещению, это для нас самая высокая награда. Может, вам машину вызвать?

— Не надо. Я здесь рядом, пройдусь немного, — сказал Иван Ильич и направился к выходу.

— И мы идем, — сказал я Витьку. Позвал официанта, рассчитался. В раздевалке мы забрали свои вещи и вышли на улицу. Туз тормознулся в гардеробе. На улице я сказал Вите:

— Надо «кинуть фуцана». Смотри за ментами, а я тормозну «литера» (начальника).

Иван Ильич вышел из ресторана и свернул к фонтану, где мужик держит рукой удава, а у того из пасти вода бьет. «Литер» шел перегруженный, пошатывался. Макинтош у него был расстегнут, «фура» (шляпа) на затылке. Он шел не спеша и мурлыча песенку. Я обошел фонтан и пошел навстречу «литеру». Когда нас разделяло метра полтора, я вскинул руку, приставил «потеху» (нож) к груди Ивана Ильича, спокойно сказал:

— Стой, Казбек. Раздевайся и не вздумай кричать. До утра будешь в фонтане с лягушками плавать. Понял? Быстро.

Контраргументов Иван Ильич представить не смог и, ни слова не говоря, стал раздеваться. Я оглянулся: Витек стоит на углу ресторана, наблюдает за ментами.

В это время какой-то человек шел прямо на нас со стороны порта. Был он в брезентовом костюме с электросварочной маской в руке и, как мне показалось, слегка торченый. «Вот тебе и явление Христа народу», — мелькнула у меня мысль, но я понял, что это сварщик идет с работы со второй смены. Когда он подошел совсем близко, мне в голову пришла идея, и я сделал выпад в его сторону.

— Стой! Раздевайся.

— Ты что, браток. Я с работы иду, у меня ничего нет.

— Раздевайся, сука, кому сказано.

Рабочий стал раздеваться. Когда разделся, я говорю:

— Теперь надевай эти шмотки, и быстро.

Представитель рабочего класса возражать не стал. Надел костюм, туфли, макинтош, шляпу.

— Галстук еще не забудь, — сказал я.

— Сроду его не таскал и завязывать не умею.

— Вот и плохо. Надевай, как можешь.

Рабочий завязал галстук узлом.

— А теперь вытащи из кармана кошелек.

Он вытащил, протянул мне. Я открыл кошелек, достал червонец и дал мужику.

— Все, вали отсюда. Завтра опохмелишься за свое и мое здоровье. И считай, это подарки от заводоуправления.

Рабочий ушел, а начальнику я сказал:

— Надевай брезентуху, а то ты совсем отвык от рабочей одежды.

Когда он оделся, я вытащил из кошелька документы, отдал ему и сказал:

— Маску тоже возьми, пригодится в хозяйстве. Вот хорошо. А теперь быстро иди и не оглядывайся. Понял? Я буду смотреть за тобой.

Мужичонка засеменил все быстрее и быстрее, а я повернулся к Виктору, крикнул:

— Все, съем, валим.

И мы направились в сторону Баилова. Пришли домой поздно ночью. В кошельке оказалось около полутора «кусков». Я дал Витьку его долю, и мы разошлись спать.

5

На другой день проснулся поздно, дома никого не было. В большой гостиной в углу висела клетка с попугаем. Только я вошел в комнату, попугай крикнул:

— Здравствуй!

— Здравствуй, — поздоровался я и подошел поближе.

Голова у меня после вчерашних возлияний гудела, как пивной котел. Смотрю, в клетке одно вареное яйцо откатилось в сторону, хотел его подвинуть ближе к попугаю и только протянул руку к яйцу, попугай как крикнет:

— Положи!

От неожиданности я резко отдернул руку от клетки, а мозги у меня перевернулись.

— Ах ты, сука, — начал я ругаться. — Не надо мне твое вонючее яйцо, и больше я к тебе в жизни не подойду, морда твоя тюремная. Качаешься в «киче» за решеткой, вот и качайся. Век свободы тебе не видать.

Вышел во двор умыться, появился и Витек.

— Ты что, Дима, ругаешься?

— Да попугай меня сейчас напугал.

— Какой попугай?

— У хозяев моих в углу в клетке висит. Иди сам посмотри.

Витя зашел, попугай крикнул:

— Здравствуй!

— О, так он культурный у них, — сказал Витя.

— Я этому культурному устрою красивую жизнь. Он еще не знает, с кем связался.

С Витей сходили на базар, набрали помидоров, огурцов, в магазине прицепили водки, пива. Дома выпили, отметили вчерашний успех: не каждый день доводится «торчков бомбить», причем таких «наваристых». И Витя выдержал свой первый экзамен на «вшивость». Такую ночную шалость «старший дворник» обычно квалифицирует как «растрата с криком» (разбойное нападение). Экипаж у нас подбирается ништяк. И Галку я планировал взять в него. Была бы у нас наводчицей для серьезных дел, а это «щипачество» (карманное воровство) и постыдную проституцию заставлю ее бросить.