Читать интересную книгу Рукопись Чейма - Ричард Пратер

Я сам дважды беседовал с Барром и дважды наблюдал странную реакцию. Вначале — страх, почти шок, а потом явное облегчение. А причина, конечно, заключалась в том, что я еще не знал, что Джелли шантажировал его убийством. Хотя оба раза он сначала, наверное, думал, что мне об этом известно.

Сэмсон нахмурился:

— Если Барр так умело работает кулаками, если на счету у него смерть Дэвида и множество драк, вполне можно предположить, что именно он и убил Джелликоу. Поговорил с этой Ардент, у него взыграла ревность…

— Тот, кто убил Джелликоу, сразу после этого забрал из сейфа отеля кейс Чейма. И это мог быть только Вик. И не потому, что десять минут спустя его остановила полиция. Портье, да и все вокруг сразу бы узнали Уоррена Барра, кумира кинозрителей и лошадей.

Сэм кивнул:

— Да, верно.

— Между прочим, цепочка событий — Сильвия сообщает о Джелликоу Барру, а тот передает Вику — объясняет, почему Вик свое алиби связал с Сильвией. Не потому, что она жила на «Ранчо», и не потому, что однажды он с ней встречался. Он вспомнил о ней, потому что всего несколько часов назад Барр рассказывал Вику о Сильвии и о том, что она видела Джелликоу. Те же рассуждения — только в обратном порядке — доказывают, что Барр сказал Вику, где найти Джелликоу. А, к черту все это! Чем же все-таки Уилфред достал Уоррена? Что произошло четыре года назад?

— Не так много нового, — сказал Сэм. — Барр, находясь в соответствующем состоянии, поздним воскресным вечером сидел в баре. Кроме него там находилась только одна пара. Но супругами Роджер Дэвид и миссис Энн Эриксон не были. Помнишь, мы говорили о них прошлой ночью? Барр угостил их выпивкой. Он, правда, не сказал, приставал ли к той женщине. Как он объяснил, ее спутник затеял с ним драку. Барр, как сейчас помню, описывал это так: «Парень толкнул меня, а потом ударил по лицу. Представляете, прямо по губам! А ведь губы занимают такое важное место в моих ролях!»

Я улыбнулся. Сэм обладал даром подражания. А мне вспомнилась сцена, съемки которой я наблюдал. Барр с грудастой девицей буквально поедали губы друг друга.

— Барр забил парня до смерти. Говорит, конечно, что не хотел этого. Женщина убежала. А Барр прямиком отправился к Вику Пайну и Эдди Лэшу. Эдди и его дружки убрали труп, и дело с концом.

— А что же хозяин бара?

— Он опасности не представлял. Бывший уголовник, приятель Лэша. Это произошло на Девятой улице в «Четырех тузах».

Я знал этот бар. Настоящий бандитский притон, который у преступников — будущих и бывших заключенных — считался безопасным местом.

— Более того, — продолжал Сэм, — именно от хозяина бара Лэш узнал о женщине, которая была с погибшим. Она и раньше встречалась с ним в этом баре. Он был местом их свиданий. Мужу о драке она не сказала, иначе пришлось бы признаться, что она встречалась с Роджером Дэвидом. Ну а Лэш наутро позаботился, чтобы она никому не призналась в адюльтере. Протокол я тебе зачитывал.

— А хозяин все еще на месте?

— Тут рядом. Недавно доставили.

— Смотрю, ты времени зря не терял. Ну что же, Сэм, все концы сходятся. Барр убивает Дэвида и бежит за помощью к Вику и Лэшу. Четыре года спустя Джелликоу берет Барра за горло, и история Барр — Вик — Лэш повторяется. Запал подожжен, и следует серия убийств.

Я загасил сигарету.

— Бедняга Джелли, — сказал я, подумав об Уилфреде Джелликоу. — Надеялся на большие деньги, затевая игру. Будь он не робким парнем, а опытным преступником, мог бы и заработать на той информации, что оказалась у него в руках. Короче говоря, это история червя, который захотел изменить свою жизнь, и был раздавлен. Или, другими словами, история потенциального Хайда, в котором оказалось слишком много от Джекила.[5]

— Кстати, о хайдах. Половина преступного мира была перестреляна, пока ты выделывал курбеты с бандитами и миловался с Сильвией Ардент и Зиной Табур.

— Сэмсон, — строго сказал я, — надеюсь, ты понимаешь, что, если бы я не допросил Сильвию Ардент, мне никогда не удалось бы обнаружить важнейшие факты, которые помогли мне раскрыть это дело. А благодаря знакомству с Зиной Табур я сразу понял, что алиби Вика Пайна — липовое. Так что, если бы я не миловался с ними, как ты по-дурацки выразился, я, возможно, не пришел бы к успешному решению этой проблемы. А что было бы, если бы я ее не решил? Страшно подумать…

Зазвонил телефон, и страдальческое выражение исчезло с лица Сэма. Он коротко что-то сказал и положил трубку:

— Следователи просмотрели материалы Чейма. Часть из них изъяли; признание Огреста и другие. Некоторые страницы рукописи пересняли. Но она все-таки его собственность, и ты можешь забрать ее и передать хозяину.

— Отлично. С удовольствием доложу Чейму о ночных событиях. Отчасти я понимаю, почему этот хрыч скрывал от меня правду. Он сам причастен ко многим преступлениям. Но он должен был понимать, чем может обернуться его ложь для Джелликоу и других. И не в последнюю очередь для меня, поскольку я потерял много времени, принимая его липу за чистую монету. Лысый черт! Разумеется, он понимал, что не может сказать правду, иначе я упрятал бы его за решетку.

— И сейчас не поздно упрятать. — Сэм уже держал во рту сигару, а в руке спички. — Но в данный момент мистер Чейм нас не очень беспокоит. Можешь передать ему, в ближайшее время мы с ним побеседуем.

— Ладно. Передам. С удовольствием.

Сэмсон потер рукой глаза, держа в другой наготове спичку.

— Шелл, — устало сказал он, — многое из того, что ты сегодня говорил и на чем обосновывал свои нелепые действия, не блещет логикой. А что было бы, если бы твои выводы оказались ошибочными? Господи! Одна мысль об этом приводит меня в ужас! — Он покачал головой. — Бывает иногда, что ты действуешь разумно, но ты, конечно, не Шерлок Холмс.

— Слава богу, у нас появился ясновидец. Пусть он не блещет логикой, но зато общается с космосом.

— А вообще, Шелл, — сказал Сэм, чиркнув спичкой и зажигая сигару, — ты самый удачливый и свободный человек в мире.

— Удачливость не имеет к делу никакого отношения, — холодно ответил я и встал. — А «свободный» звучит так, будто я чего-то избежал, и вряд ли подходит для описания моих действий… Фу, какая гадость! — В дверях я обернулся и сказал: — Да, черт возьми, мне немного повезло. Но это не значит, что я дурак. — Облако едкого дыма доплыло до меня, но я устоял. — Все окончилось благополучно, правда ведь? Разве это не главное?

Сэм самодовольно попыхивал своей ядовитой сигарой.

* * *

Дома.

Снова дома, в моем трехкомнатном номере с ванной, в таком родном, удобном, привычном и любимом.

Прежде чем позвонить второму моему клиенту, Гидеону Чейму, я принял душ, побрился и даже вымыл шампунем голову. К тому времени, как я закончил свой туалет, уже рассвело. Над восточной частью горизонта показались клочья омерзительного грязно-серого цвета. А может, просто у меня было омерзительное настроение. Даже после душа.

Я принял его в надежде хоть частично смыть с себя грязь этого дела. Немного помогло. Но я все равно чувствовал себя мерзко. В основном, наверное, из-за Гидеона Чейма и его коварства. Даже, пожалуй, в большей степени из-за него, чем из-за Лэша, Маккиффера, Ладди и им подобных. Может быть, поэтому, зная, что меня ждут еще более неприятные минуты, я все откладывал звонок, занимаясь другими делами.

Налив себе двойную порцию виски с водой, я облачился в свой любимый халат. Некоторые чопорные особы женского пола, увлекающиеся разведением кактусов или любящие часами наблюдать в бинокль самых обычных птиц, считали мой халат «отвратительным» или «неприличным».

Правда, он несколько необычный и очень яркий. По полю, раскрашенному во все цвета радуги, золотыми нитками вышит симпатичный дракон, из раздувающихся ноздрей которого вырываются огненные языки пламени. А ноздри у него раздувались оттого, что он преследовал — азартно преследовал — убегающих от него в страхе многочисленных дев, полуодетых и совсем неодетых.

Может быть, некоторым мой халат и не нравится. Но мне было плевать на них, это ведь был мой халат. Мой экзотический халат, в котором я проводил дома вечера — один или в компании какой-либо очаровательной крошки, которую хотел поразить своим вкусом, проявленным в выборе предметов искусства. Правда, иногда это кончалось тем, что прелестница вскакивала и убегала, хлопнув дверью, и возвращалась к своим привычным кактусам.

Обычно этот шелковый китайский шедевр поднимал мне настроение, радовал душу своей веселой фривольностью. Но сейчас не помог даже халат.

Я растянулся на диване шоколадного цвета и бросил взгляд на свою Амелию. Это была большая, величиной с квадратный ярд картина, с изображенной на ней обнаженной женской фигурой, которая висела над искусственным камином. Амелия была восхитительна, с огоньком в глазах, чувственно прекрасна, хотя и с несколько полноватым задом. Я послал ей воздушный поцелуй и поставил себе на грудь телефон.