Читать интересную книгу Дикие нравы - Максим Михайлов

— Оставайтесь на месте и пригнитесь, если Вам дорога жизнь, — хрипло прокаркал по-французски Жано, даже не посмотрев на него, продолжая пристально вглядываться в мешанину древесных стволов вокруг.

От этой прорезавшейся в голосе лейтенанта хрипотцы, от внезапного обращения на «вы» и цепкого немигающего взгляда, который тот боялся даже на краткий миг оторвать от окружавшего их леса Андрею сделалось окончательно не по себе и, подчиняясь приказу, он опустился на одно колено, тоже пытаясь что-то увидеть в притихших джунглях. Если бы его в тот момент спросили что или кого конкретно он хочет сейчас обнаружить, он не смог бы толком ответить на этот вопрос, но общий гипноз ситуации все же заставил его также как оба нкуда изо всех сил пытаться высмотреть грозящую им гипотетическую опасность. Однако, джунгли вокруг молчали, продолжая хранить свои мрачные тайны, ни малейшего звука, ни мелькнувшей тени, ничего, что могло бы нести с собой какую-нибудь угрозу.

— Здесь никого нет, — неуверенным шепотом произнес, наконец, Андрей, краем глаза косясь на замершего рядом Жано.

Тот лишь раздраженно махнул рукой, приказывая пленнику заткнуться.

— Надо попытаться помочь раненому, — настойчиво продолжал Андрей.

Он уже был полностью уверен, что вокруг никого нет, иначе невидимки давно бы уже выдали свое присутствие. Да и с какой стати поставившему ловушку охотнику надо было прятаться где-нибудь рядом с ней, рискуя спугнуть выслеживаемого зверя своим присутствием. Никто же не мешает ему спокойно сидеть дома в ожидании, когда попадется добыча, и, к примеру, лишь раз в день обходить заряженные ловушки, проверяя их состояние. Насаженный на колья нкуд меж тем уже не шевелился и о том, что он еще жив, говорило только утробное бульканье, вырывавшееся вместе с дыханием из его пробитых легких, похоже несчастный, наконец, потерял сознание от боли. Голова его беспомощно обвисла, колени подогнулись, и если бы не поддерживающий его тело древесный ствол, он уже упал бы на землю.

Процедив сквозь зубы какое-то местное ругательство, которого Андрей не понял, Жано все же поднялся на ноги и, повелительно махнув своему напарнику, следи мол, шагнул в сторону ловушки. То, что случилось потом, Андрей запомнил дискретно, короткими плохо связанными между собой рывками, так все происходящее было стремительно. Едва второй нкуд согласно кивнул, на миг оторвавшись от прицела, как прямо над его головой в густой кроне переплетающихся между собой ветвями деревьев что-то стремительно прошуршало метнувшись сквозь листву и вновь замерло в неподвижности. А в следующую секунду нкуд закричал, и в крике этом звучал такой смертельный ужас, что Андрея передернуло от страха. Нкуд выронил автомат и катался по земле, пытаясь стряхнуть с себя что-то, что свалилось с дерева ему прямо за шиворот. На долю мгновения он замер лихорадочно шаря руками у себя за воротом. Андрей, отчетливо, как на стоп-кадре в кино увидел его расширенные зрачки и выступившую на губах пену, а потом, между мощной шеей нкуда и воротником комбинезона, мелькнула треугольная змеиная голова, стремительно вонзающая в кожу негра свои ядовитые зубы.

— Змея свалилась на него с дерева! — выкрикнул Андрей, пытаясь объяснить Жано ситуацию.

— Вон они! Вон они, ублюдки! Там наверху! — проревел в ответ лейтенант, вскидывая автомат.

Проследив за направлением его короткого тупорылого ствола, Андрей действительно увидел в гуще листвы прямо у себя над головой стремительные черно-белые фигуры, чем-то напомнившие ему человеческие скелеты, как их любили рисовать мультипликаторы. Эти смутные силуэты с обезьяньей ловкостью перескакивали с ветки на ветку, и автоматный ствол, следуя за ними, все время запаздывал. Хотя долго это продолжаться, конечно, не могло, даже самому проворному человеку не тягаться в скорости с пулей. Но в тот момент, когда автомат все же коротко кашлянул, изрыгая первую неуверенную очередь, тяжелая веревочная сеть, укрепленная по краям грузом, свалилась на них с дерева, сбивая с ног, опутывая своими петлями. А в следующее мгновение с дикими воплями с веток повалились размалеванные белой краской обнаженные тела, придавливая их к земле своим весом, набрасывая на них все новые и новые веревки.

— Вот таким неожиданным образом я и сменил одних пленителей на других, — хмыкнул, разводя руками, Андрей.

— То есть вот так вот запросто голозадые дикари уделали трех вооруженных до зубов молодчиков?

— Что они голозадые, ты может быть и прав, но при этом далеко не лохи, — ухмыльнулся наблюдатель. — То, что вы их так легко в лагере накромсали, так это просто повезло, эффект неожиданности и все такое прочее. На самом деле, когда ты находишься среди джунглей, где они чувствуют себя как рыба в воде, шансы не то чтобы уравниваются, а я бы даже сказал, стремительно растут в их пользу. Сам посуди, ты среди этих зарослей словно слепой котенок. И много ли толку от того, что за сотню метров ты можешь положить в мишень девять пуль из десяти? Там на таком расстоянии просто ничего не увидишь. Так что отравленная стрела, выпущенная из укрытия в твою спину гораздо опаснее, чем твоя пуля пущенная вслепую. Не даром же, в конце концов, за столько лет постоянных преследований их так и не извели под корень и даже не заставили отказаться от привычки жрать человечину.

— Кстати о привычках, чего же они тебя-то не сожрали?

— А-а, вон ты о чем! Там, видишь ли, не все так просто, они же людей жрут не от голода, — начал пояснять Андрей, но, поймав удивленный взгляд Максима, тут же поправился. — Ну, от голода конечно тоже, в Африке мясо редкость, сам знаешь. Но основное все-таки не в этом. Главное это соблюдение определенных ритуалов. Ты же знаешь, что сами себя кигани к людям в полном смысле этого слова не причисляют и ведут свою родословную от леопардов. Так вот, люди для них в принципе всего лишь дичь, но дичь не такая, как допустим антилопа или буйвол, а особая, обладающая душой и разумом. Так что если такую дичь просто так зажарить и сожрать, то душа будет возвращаться по ночам и мстить убийцам. Чего ты ржешь? Это ты в загробную жизнь не веришь, потому что белый и цивилизованный, а здесь к этому очень серьезно относятся. Поэтому чтобы кого-нибудь сожрать, нужен определенный обряд, и обязательно присутствие колдуна для проведения всех необходимых ритуалов.

— И что? Тебя не сожрали, потому что колдуна под рукой не нашлось? Что-то я не слишком верю, в действенность подобных аргументов, когда начинает урчать в людоедском желудке…

— Правильно не веришь, у нас тоже даже священники посты не слишком рвутся соблюдать. Но в нашем случае колдун как раз был на месте. Дело в том, что нас отловил охотничий отряд кигани, который как раз и осуществлял патрульный рейд, обходя свои владения. Само собой колдун с ними был, куда же без него. Дело в том, что нкуды сами нарвались, когда устроили пальбу на дороге. Разведчики кигани в тот момент были рядом и конечно, пожелали узнать, в чем дело, что за стрельба происходит в их законной вотчине. Ну а потом, разобравшись, что четверо человек рискнули двинуться прямиком через джунгли, они сообразили, что добыча сама идет в руки, и приготовили нам горячую встречу.

— А в избушке людоед, заходи-ка на обед, — припомнил Максим изречение Карабаса.

— Вот-вот, — согласился Андрей. — Что-то в этом роде, но только в отличие от обычного обеда тут распоряжается не столько шеф-повар, сколько колдун. Именно он определяет, кого и когда можно есть.

— Это, каким же образом? — хохотнул Макс, представив себе это действо. — Пробует что ли?

— Не пробует, — отрезал Андрей, поежившись от неприятного воспоминания. — Долго-долго в глаза смотрит и при этом такое ощущение, что чужие пальцы тебе все мозги переворачивают на изнанку. Так и шныряют у тебя под черепушкой, так и роются там внутри.

— Да ну, ты скажешь, тоже, — деланно усмехнулся Максим.

— Представь себе! Короче, меня этот старый пердун сразу забраковал. Сказал, что белых людей вообще есть нельзя, табу. Еще с давних времен. Так, мол, ему предки завещали, а воля предков свята и нерушима. Похоже, когда-то давно его дедушки сожрали кого-то кого не следовало, ну и всыпали им за это так, что до сих пор табу не забылось.

— Вполне могло быть, — согласился Максим. — Раньше с ними тут особо не церемонились, не было тогда ООНии и гуманизм тоже, как-то в моде не был. Вот и держался авторитет белых людей, не то, что сейчас.

— Много ты про ООН знаешь, — обиделся Андрей. — Да без нашей работы может реально мир уже давно рухнул бы, вовсю Третья Мировая сейчас бы полыхала…

— А то она не полыхает, — скривился Макс. — Вовсю идет, только не похожа она на прошлую мировую, вот, такие пентюхи как ты и не видят ничего. Сейчас не между странами война идет, а между цивилизацией и дикостью, и всякий, кто помогает дикости, есть предатель цивилизованного мира. Вы вот с вашими гуманитарными конвоями, врачами без границ и прочей лабудой стараетесь тут черномазых облагодетельствовать, а они в ответ все больше и больше к белым задницей поворачиваются. Вы им гуманитарку, а они в ответ, экспорт наркотиков и спидоносцев в европейские страны. Вы им бесплатные лекарства, а они вам партии чернокожих фашистов, терроризм и работорговлю. Белую работорговлю! Не слыхал про такое?!