— Где может быть их вождь?
— Там, в середине, сеньор, где развевается знамя радужных цветов. Это… знамя самого сапа-инки!
— Ага, там, где отряды воинов в золотых шлемах? Это, вероятно, королевская гвардия. Поедем туда!
Он оглянулся на своих людей. Пожалуй, кое-кто из них побледнел, а может быть, и нет — разобрать это было нелегко, ведь все загорели дочерна. Но у многих глаза беспокойно бегали по бесконечным рядам неприятельского войска, а руки, непроизвольно натягивавшие поводья, выдавали их: старые рубаки знали, что решительный час настал. Кони, которым передавалось беспокойство их хозяев, вытягивали морды, гарцевали на месте, рвались вперед.
Де Сото взял ветку из рук солдата.
— За мной! — спокойно скомандовал он и направился прямо к ближайшему отряду индейцев.
На головах воинов были шлемы, прикрывавшие уши и затылки, с невысокими гребнями, грудь их защищали панцири из плотной простеганной ткани. У них были круглые щиты, сумки из кожи вигони и обоюдоострые боевые топоры на длинных рукоятях. На их лицах, руках и ногах с помощью белой, черной, желтой красок были намалеваны полосы и круги.
Индейцы взирали на приближающихся чудовищ, ничем не выдавая своего удивления, страха или восхищения.
Какой-то командир без щита и походной сумки, в шлеме, украшенном перьями, отдал команду, и шеренги разомкнулись, образуя широкий проход. Де Сото направил в эту брешь своего оторопевшего коня.
— Смотреть только вперед! — бросил он, не оглядываясь на своих людей. — Если дорожите своей шкурой, глядите прямо перед собой! Кто оглянется, получит двести ударов палкой!
Отряды индейцев на второй и третьей линии расступились столь же послушно, и дорога, образованная стеною щитов, смуглых лиц и блестящих шлемов, тянулась все дальше и дальше вглубь. Де Сото и сам едва сдерживал себя, ему так хотелось оглянуться — а вдруг эта стена уже сомкнулась за его спиной.
Но впереди он увидел отряд воинов в золотых шлемах, который не расступился перед ним, и он осадил коня на просторной поляне.
Перед шеренгами гвардии застыла группа индейцев, одни были в дорогих доспехах, другие оказались безоружными, по все в нарядной одежде из тонкой ткани, все с массивными золотыми серьгами, оттягивавшими уши, на каждом — ожерелья, перстни, браслеты.
— Это инки! — Фелипилльо, судорожно цеплявшийся за стремя де Сото, снова задрожал от страха. — Сеньор, это знатные инки! Дары! Надо скорее вручить им дары! И поклониться, господин, сразу же поклониться!
— Молчи, дурак! — Де Сото незаметно, но крепко двинул его в бок. — А самого короля среди них не видно?
— Ай… Нет! Это только высшие сановники.
Удар образумил переводчика и одновременно, как это ни странно, вернул ему утраченную было самоуверенность. Фелипилльо вдруг понял, что он под защитой грозных белых воинов. Что среди них он свой человек. У двух всадников к седлам приторочены заряженные мушкеты, зажженные фитили наготове. Эти дурни инки думают, будто здесь, в самом сердце своего войска, они в безопасности. Но достаточно одного слова белого вождя, как грянут громы и уничтожат их. Или же страшные звери белых примутся топтать индейцев. Достаточно им увидеть этих зверей в гневе, и они тут же обратятся в бегство.
Сознание безопасности сразу вернуло Фелипилльо его обычную наглость. Он почувствовал себя несравненно выше своих «диких» собратьев и значительнее, чем сановники-инки, вызывающие у него страх и почтение.
— Да, сеньор, Фелипилльо повторит им слова белого вождя, — с готовностью ответил он де Сото.
— Говори так: великий вождь белых людей прибыл сюда из-за моря по приказу короля королей, самого могущественного властелина на свете, чтобы взять этот край под свое покровительство. Скажи, что мы приходим сюда как друзья, однако на врагов своих ниспошлем громы и молнии. Скажи, что мы научим их почитать истинного бога, который принесет им спасение и счастье.
— Слушаюсь, сеньор, — повторил Фелипилльо и вышел вперед.
Теперь, когда от группы инков его отделяло лишь несколько шагов, он заметил, что ни один из них не взглянул на него, на его красивый головной убор белого человека, на его прекрасные штаны, которые уже очаровали стольких женщин по дороге от Тумбеса.
Спокойно взирали они поверх его головы на белых всадников. И он разозлился.
— Эй, вы, язычники! — слово «язычники» отсутствует в языке кечуа. Фелипилльо произнес его по-испански. — Слушайте, что говорю вам я, Фелипилльо, я, самый могущественный друг белого!
Но никто из инков не пошевельнулся, не подал и виду, что слышит и понимает его.
— Это говорит вам белый вождь: вы должны признать его своим господином и воздать ему почести. Вы обязаны поклониться богам белых людей и принести им жертвы. Великому вождю белых подвластны громы, ему служат самые могучие духи. Опасайтесь гнева белого вождя!
Снова переводчика не удостоили ни единым взглядом. Фелипилльо охватило бешенство, он вышел из себя.
— Подлые язычники! Белый вождь отдал вас в мои руки! Святой Филипп, а это великий бог белых вождей, о котором вы и понятия не имеете, но который внемлет моим словам, уже недоволен вами. Если вы тотчас же не исполните мои приказания, я обращу против вас гнев бога, святого Филиппа, а также гнев святой Марии и святой Магдалины.
— Что ты им болтаешь о святых! — Де Сото уловил знакомые имена и, заинтересовавшись, прервал переводчика.
— Я рассказываю этим язычникам про нашу святую веру, как учил меня падре Вальверде, сеньор, — кротко и покорно отозвался Фелипилльо.
— Это хорошо. А теперь спроси их, зачем они идут с такими силами на Кахамарку?
— Слушаюсь, сеньор! — Обратившись к неподвижной группе инков, Фелипилльо снова начал говорить вызывающим тоном. — Слышите, вы? Белый вождь разгневан. Я один понимаю и ваш и его язык, я один способен умерить гнев белого господина. Белые люди считают меня мудрецом, Я замолвлю за вас словечко, если вы вознаградите меня за это.
Какой-то человек незаметно пробрался через шеренги гвардейцев, что-то торопливо шепнул одному из сановников и исчез.
Фелипилльо врал без удержу. Он уже сам уверовал в свое могущество.
— Вас много, как вигоней в час большой охоты, однако у белых людей есть громы, которые могут мгновенно вас всех поразить. И все вы отправитесь в ад (слово «ад» он тоже произнес по-испански), а это страшное место. Я, только я один, могу смягчить гнев белых и спасти вас! Но вы должны дать мне за это… — он заколебался, так как любая награда уже казалась ему недостаточной, — вы должны мне дать столько золота, сколько я смогу унести с собой. Вы должны дать мне самые большие серьги и боевой топор из чистого золота!