Уловка удалась. За стуком шаров граф различил знакомую мелодию, на минуту поднял кий, сделав знак партнерам подождать:
— Этот переход в си-бемоль у ее сиятельства получается особенно виртуозно.
Ничего не смыслившие в музыке откупщики и торговые консулы застыли из уважения к хозяину, а через мгновение по движению его руки вернулись к игре. Ни подойти к двери в гостиную, ни тем более поблагодарить супругу Михаилу в голову не пришло.
— Это нечто чудесное, — горячим шепотом твердил Пушкин. — Я был осел, что не ходил сюда. Графиня прелесть!
Раевский бросил на друга досадливый взгляд. Сейчас поэт мешал ему. Он сам пришел без приглашения, на правах родственника. Лиза не могла его выгнать, но не могла и радоваться.
— Между вами, как будто, кошка побежала? — Пушкин не замечал своей бестактности.
— Кокетство, не более. — Неприятная улыбка искривила губы полковника. — Эта женщина принадлежит мне. Хотя сама не сознает этого.
— Пока я вижу, что ты таскаешься везде, где только можешь ее встретить. — Сверчок напустил на себя вид опытного ловеласа. — Скажи правду: ты пропал.
Панибратское высокомерие крайне не понравилось Александру.
— Знаешь, что такое магнетизм? — с ноткой превосходства спросил он. — Сейчас я стану смотреть графине в спину, и не далее как через минуту она оглянется, встретится со мной глазами и смутится.
Поэт не поверил. Раевский расположился поудобнее, скрестил руки и ноги и уставился на склоненную шею Лизы. Хозяйка пела итальянский романс Гальяни. От подобранных волос на кожу спускался темный завиток. Такой знакомый, такой чужой. Боль обожгла сердце полковника. Сколько раз он целовал это место? В жизни не так часто, как в памяти. «Будь проклята моя глупость! Лиза, вспомни, вспомни! Я здесь!»
Молодая женщина вздрогнула и прервала игру чуть раньше, чем хотела. Она беспокойно повернулась, сама не понимая, почему. И тут же наткнулась на требовательный взгляд Раевского.
— Господа, я сделаю паузу, — с улыбкой сказала графиня. — Мой кузен прекрасно заменит меня в перерыве. Александр Николаевич, прошу к роялю.
Этого он не ожидал. Коверного клоуна вам не надо? Внешне полковник сохранил спокойствие.
— Я спою «Печального трубадура».
Все захлопали. Музыка была на слуху. Кузен поменялся с хозяйкой местами, и та оказалась в кресле возле Пушкина. Поэт подобрался, менее всего желая произвести на нее неприятное впечатление. Но Елизавета Ксаверьевна смотрела не на него. Раевский склонил голову, чуть тряхнул темными кудрями и пробежал для разминки пальцами по клавишам. «Ах», — сказали дамы. Мужчины насупились.
Пел трубадур печальныйПод сенью тополей,Пел о слезах отчаянья,Пел о любви своей.
Я, трубадур, не смеюБогатства дать ей в дар.Ведь все, чем я владею —Любви безумной жар.
Судьба виновна злая,Зажегши страсть в крови,Но я и умираяШепну слова любви…
Нежная музыка Козловского тронула многих. Александр играл не хуже Лизы. Когда двенадцать куплетов сплошных стенаний кончились, ему хлопали с энтузиазмом.
— Вы еще не слышали, как мы с кузиной исполняем романсы на два голоса, — сказал Раевский. — Думаю, шуточная песенка после грустной будет к месту.
Полковник снова положил пальцы на клавиши. А хозяйка, чуть поколебавшись, приняла вызов. Она понимала, к исполнению какой мелодии подталкивает ее добрый родственник, но решила отомстить Михаилу за равнодушие. Поделом! Они споют!
Лиза в карты мне гадала,Буду ль счастлив я любя.Лиза, разве ты не знала,Что люблю одну тебя?
Справедливости ради стоит сказать, что в песне фигурировала Таня. Но кузен нарочно заменил имя. Деревенский романс на то и поется по-русски, что — дело семейное.
В карты я когда гадалаВсе, что может быть с тобой,То, божусь, не ожидала,Что мой ангел, пленник мой.
Гости были рады перейти от высокой музыки к простодушным куплетам. Дамы зашелестели заветными альбомчиками, уже послышались перешептывания. Многие могли исполнить «Стонет сизый голубочек», или «Изменил и признаюся, виноват перед тобой», что, конечно, оживляло вечер.
Объяви свое решенье,Тут не нужно ворожить.Прочь жестокое сомненье,Умереть мне или жить?
При последнем аккорде Раевский опустился перед графиней на одно колено, чем вызвал смех и хлопки. Игра, о, конечно, игра! Взяв кузину за руку, полковник раскланялся. Лиза быстро высвободила пальцы. На ее губах дрожала улыбка. Она была рада, что гости довольны. И тут взгляд графини наткнулся на мужа. Михаил стоял в дверях, прислонившись к косяку, и не сводил с нее глаз. Очень вовремя! Именно теперь он пришел.
— Вы никогда не пели эту песенку при мне, сударыня, — произнес Воронцов.
— Может быть, не было партнера для второго голоса? — дерзко осведомился Александр.
— Может быть, может быть. — Хозяин ласково поклонился гостям и снова исчез из зала.
Раевский почувствовал, что Лиза сжалась. Странно, но на расстоянии это ощутил и Пушкин.
— Она его боится, — прошептал поэт.
Павловск.
Дурная погода не позволяла широко открывать окна. Пора было покидать дворец и перебираться в город. Но великокняжеская чета оставалась на месте. Доктора запрещали трогать Александру Федоровну. Последняя беременность протекала тяжело, царевне пускали кровь, ее мучили мигрени, как обычно, отекли ноги, и молодая дама почти не вставала. Под конец начались судороги. Никс впал в панику.
Разом представилась их короткая, счастливая жизнь. Вспомнились грехи. Во-первых, он не верил, что старший сын все-таки его, пока малыш не подрос и не обнаружил разительного сходства с отцом. Во-вторых, когда родилась дочь Мария, великий князь не выразил радости — ему хотелось еще мальчишку. Но может статься, это будут единственные дети… «Господи, — молился царевич. — Только не она, только не она».
Вышло, как просил. Не она. Ребенок. Мальчик родился мертвым. Александра поправлялась медленно. Много лежала, глядя в потолок. Ни на что не жаловалась. Лишь просила выхлопотать ей у государя разрешение навестить отца и братьев в Берлине. Никс обещал. Он сидел с женой и вслух читал самый модный роман сезона — «Айвенго».
Однажды, когда больная заснула, Мария Федоровна вызвала сына из комнаты.