Читать интересную книгу Долгий путь к себе - Владислав Бахревский

Полковник Барабаш, в другом письме, по-приятельски журил Богдана за королевские привилеи, увезенные обманным путем, и ради старой дружбы прощал. Простив, пересказывал слухи. Дескать, от больших людей сам слышал и другие говорили, что многие шляхтичи, узнав о распре Хмельницкого с Чаплинским, взяли сторону Хмельницкого. Потому и решено вернуть хутор сотнику и все дело предать забвению, если, конечно, пан сотник поспешит явиться в Чигирин с повинной.

Прочитав письма, Богдан широким жестом радушного хозяина пригласил послов за стол.

Выпил с ними чару, вышел из-за стола и не вернулся.

— Где же пан Хмельницкий? — спросили послы.

Лисовец, потчуя гостей, небрежно ответил:

— Уехал рыбу ловить на дальние острова.

— Как так уехал? А где же его ответ?

— Вернется — напишет или так скажет.

— Но мы должны сегодня же ехать обратно! — возмутились послы.

— Вам приказано жить до той поры, пока будет дан ответ.

— Чей это приказ?

— Хмельницкого! — ответил Лисовец, наполняя чары. — Пейте. Все равно ждать. Народ мы темный, а ясновельможному гетману Потоцкому ответить спроста никак нельзя, каждое слово нужно обдумать… Вот пан Хмельницкий и поехал подальше от людей, чтобы думать не мешали.

Тем временем семеро казаков скакали в Крым, пересаживаясь через каждые полчаса на запасную, отдохнувшую лошадь.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

1

Сверкая кирасой, звеня шпорами, грохоча саблей, как грозовой ветер, влетел в покои князя Иеремии племянник князь Дмитрий.

— Дядя! Я прибыл за твоим благословением. Война! Коронный гетман с войском вступил в пределы Украины для подавления бунта Войска Запорожского.

Юный князь пламенел, и было неловко окатить это чистое пламя из обыкновенного ведра.

— Ты, разумеется, мечтаешь присоединиться к гетману во главе отряда?

— Дядя! — зарделся князь Дмитрий. — Я все эти месяцы брал уроки фехтования. Извольте поэкзаменовать меня. Мне известны двенадцать секретных ударов. Я стреляю из пистолета, из мушкета и даже из пушки Мне очень нравится стрелять из пушки. Я трижды бился об заклад и трижды выигрывал. Мы можем хоть теперь же попробовать!

«Господи! — думал князь Иеремия. — Еще совсем недавно я отправлялся на Смоленскую войну и горел, как этот мальчик».

— Ты явишься к гетману во главе сотни, но это будет сотня тяжелой конницы. Она стоит иного казачьего полка.

— Дядя! — Не сдержавшись, князь Дмитрий обнял князя Иеремию и тотчас заторопился: — Нужно отдать приказ о сборе. Мы выступаем завтра же, чтобы поспеть… А где пани Гризельда? Где Мишель? Я хочу поздороваться с ними и попрощаться.

— Князь, послушай меня. — Иеремия усадил племянника в кресло и сел сам. — Весна, как видишь, запаздывает. Дороги никуда не годятся. Да ведь и воевать не с кем. Казаки прячутся на островах. Их еще выкуривать оттуда придется. На днях я получил сведения из ставки гетмана. Потоцкий выжидает. Он отправил к Хмельницкому ротмистра Хмелевского. Все еще может уладиться миром.

— Миром?! — князь Дмитрий не сумел скрыть отчаянья.

— Но мы с тобой не будем терять времени. Мы устроим боевые учения. Завтра же! Порох я держу сухим, ибо в нынешнем воздухе мне чудится запах гари. И все же я должен огорчить тебя, князь Дмитрий. Большой войны не будет, а значит, не будет больших побед. Хмельницкий может собрать многотысячную толпу, но толпа — не армия. Толпа рассеется при первом же столкновении с нашей крылатой конницей. Впрочем, когда-то надо начинать! Вам повезло, князь. Вы смолоду познаете войну.

Князь Иеремия вздохнул: себя он не считал удачником. Королевских войск ему никогда не доверяли. Быть предводителем личного полка — дело частное.

— У меня есть план, выполнив который я положу конец своеволию украинского казачества, — сказал князь Иеремия. — Король пожаловал меня островом Хортицей. Я построю город-крепость, и дикий край станет обжитым. Подумай, князь Дмитрий! В моем войске ты будешь моей правой рукой.

Князь Дмитрий потупился, ему хотелось быть пусть малым человеком, но в регулярной, в настоящей армии.

2

В тот же день к Вишневецким приехала пани Ирена Деревинская. Она устроила все так, что княгиня Гризельда пригласила ее в гости. Разумеется, у пани Ирены было пустяковое дело к князю, да и впрямь для Вишневецкого пустяковое. Пани решила купить в Немирове землю под большой плодовый сад и винокуренный завод. Ханон Михелев голову давал на отсечение, что этот завод станет первым в округе и все прочие заводики перед ним не устоят. Деньги пани Ирена привезла с собой, наличные деньги всегда производят на людей хорошее впечатление, и все же, прежде чем говорить о деле, подарила князю инкрустированное дорогими эмалями, серебром и перламутром великолепное дальнобойное ружье и второе ружье, маленькое, точную копию большого, — для князя Мишеля.

Князь Иеремия был знаток оружия. Подарок покорил его изяществом и богатством отделки, но более — боевыми качествами, а подарочек — ружье малое — и подавно позолотил сердце.

Не только не торгуясь, но сбавив на пятую часть предложенные деньги, князь Иеремия продал Деревинской столь нужный ей клочок земли, и вечером в гостиной пани Ирена, свободная от деловых дум, покорила всех красотой, умом, непринужденностью.

Гостиная, обитая нежно-розовым атласом, струила теплую грусть, свечи горели ровными длинными языками.

Княгиня Гризельда сидела с рукоделием. Князь Дмитрий вызвал князя Иеремию сыграть в шахматы, но дважды, и очень быстро, получил мат. Пани Ирена разглядывала вышивки княгини, искренне восхищаясь тонким вкусом и мастерством каждой вещицы. Особенно ее поразило большое покрывало, на котором в ярких красках бушевал народный праздник.

— А уж это непременно украинская ведьма! — показала пани Ирена на старуху с клюкой.

Князь Дмитрий, раздосадованный очередной неудачей, сдвинул фигуры на доске и подошел к пани Ирене.

— Неужели вы верите во всю эту нелепицу?

Пани Ирена подняла хорошенькие свои глазки на молодого князя.

— Если вы такой храбрый, почему давеча за столом смяли яичную скорлупу?

— Яичную скорлупу?.. Не помню… Если смял, то совершенно не отдавая себе в том отчета. А что в этом магического?

— Наши крестьяне никогда не оставят скорлупу целой, — улыбнулась пани Ирена. — В яичную скорлупу колдуны собирают росу для своих чар.

Князь Иеремия вдруг тихо засмеялся:

— Когда я был в Нидерландах, то слышал байку: местная колдунья якобы ездила в Англию как раз на яичной скорлупе.

— Князь, вы повидали белый свет, расскажите что-нибудь о чудесном, о невероятном! — подзадорила пани Ирена.

— Князь Дмитрий видел не меньше моего… А впрочем, я однажды нечто мистическое пережил! Все там же, в Нидерландах. Мы сидели, несколько человек, после тяжелого дня, проведенного на военном плацу, грелись грогом и слушали россказни нашего полковника. А он был великий любитель напустить страха на человека… В тот вечер рассказывал он нам про Дикого Охотника. Охотник этот, между прочим, женского полу. Будто бы в незапамятные времена одна пани, страстно увлеченная охотой, воскликнула перед распятием: «Охота лучше царства небесного!» У пани было двадцать четыре дочери, и все они в тот же миг превратились вместе с матерью в собак. Души самоубийц, по поверию тех мест, тоже превращаются в собак. И вот вся эта свора мчится по воздуху в вечной погоне за дичью. Когда в дом забегает черная собака и, подойдя к очагу, пожирает горящие угли и золу, знайте: это собака Дикой Охотницы. Собака никого не трогает, наевшись золы и углей, она выбегает из дому, чтобы присоединиться к своре… Едва полковник закончил рассказ, как в нашу комнату бесшумно вошла огромная черная собака с рыжими глазами. Она направилась к печи. Один из нас закричал и пустил в нее серебряным кубком. Собака гавкнула во весь рык и умчалась с диким воем.

— Тем человеком был ты! — Лицо у княгини стало белым.

— Конечно, я! — засмеялся князь Иеремия. — А собака была своя, домашняя.

— Ты всегда такой неосторожный, — покачала головой в тяжелой задумчивости княгиня.

— История действительно странная… А я знаю заговор на любовь! — разряжая обстановку, весело воскликнула пани Ирена. — Князь Дмитрий, слушайте! Может быть, вам пригодится.

— Я слушаю, — сказал князь Дмитрий и побледнел.

— Вот слово в слово! — Пани Ирена прикрыла мохнатыми ресницами глаза и прочитала заговор наизусть: — Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Боже наш, помилуй нас. В сыром бору — железная пещера, сидит в пещере старый и млад человек, и топит он железную пещеру дубовыми дровами, и как в той железной пещере дубовые дрова разгораются и жарко и ярко, и тлеют и горят, и так бы разгоралась по мне, рабу Божию Христову, по всяк день, по всяку нощь и по всяк час по мне раба Божия Христова. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь».