— Прошу вас, уходите. — Дейв отвернулся и на мгновение прикрыл глаза. В этот момент он ненавидел самого себя. Он пытался исключить Лиззи из своей жизни, расстаться с ней, чтобы больше никогда не причинять ей боли, но разве этим он не сделал ей больно?
Лиззи оттеснили в сторону, и виконт повернулся к тем, кто пришел проститься с его тетушкой. Поток желающих присутствовать на панихиде не иссякал. Когда Дейв поискал глазами Лиззи, то снова увидел ее в толпе — она по-прежнему следила за ним. Среди одетых в черное людей она выглядела юной, хрупкой и беззащитной. У Дейва сжалось сердце.
Внезапно Лиззи прижала к губам тыльную сторону ладони, отвернулась и стала пробираться сквозь толпу, а виконт все пытался убедить себя в том, что поступил правильно. Любовь принесла бы им обоим только боль и страдания. Лиззи Карлайл подошла слишком близко к нему, и он вынужден был действовать грубо и решительно. Он прогнал ее прочь, потому что нежность Лиззи способна была растопить его застывшее сердца, а это привело бы к непредсказуемым последствиям.
— Кто эта красотка? — поинтересовался Квентин, подходя к виконту; все это время он наблюдал за Дейвом и Лиззи, стоя в стороне и покуривая сигару.
Дейв сдержался, хотя ему очень хотелось наговорить грубостей своему новому приятелю, завсегдатаю клуба «Лошадь и коляска».
— Так, никто, — буркнул виконт.
— Не падайте духом, старина, — попытался ободрить его Квентин. — Теперь, когда у вас в кармане полмиллиона фунтов, вы сможете отлично развлечься и забыть свое горе! — Похлопав виконта по спине, Квентин вошел в храм.
Дейв бросил исподлобья презрительный взгляд на своих так называемых друзей. Вульгарный и бездушный исполин Квентин думал, что тетушка ничего не значила для него и что ему важны были только ее деньги. Он считал, что сегодня Дейв зря поддался эмоциям, и старался по-своему утешить его. Обязательства перед родными и близкими были для членов клуба «Лошадь и коляска» пустым звуком; для них вообще не существовало родственных отношений и сердечной привязанности.
Дейв бросил последний взгляд в ту сторону, куда ушла Лиззи, и отчаяние охватило его. Зато разум подсказывал ему, что это — к лучшему. Обида отдалит ее от Дей-ва и поможет забыть его. Враги Дейва не должны были догадываться о том, что эта девушка с каштановыми волосами и серыми кроткими глазами — его ахиллесова пята.
С тяжелым сердцем Дейв повернулся и вошел в храм.
«О Боже, какая же я дура!» — твердила себе Лиззи, быстро шагая под дождем по мокрой мостовой и едва сдерживая слезы обиды и отчаяния. Проклиная Девлина за черствость, она не могла не признать, что заслужила это оскорбление. Не надо было так глупо вести себя! Что общего может быть между смирившейся со своей несчастной судьбой девушкой и скучающим богатым аристократом?
Не захотев с ней общаться, Дьявол Стратмор правильно поступил. Чего еще она ожидала? Если бы она действительно что-нибудь значила для него, он дал бы о себе знать после отъезда в Лондон, но Дейв так ни разу и не написал ей и больше не приезжал в дом тетушки. И все же до сегодняшней встречи Лиззи в глубине души надеялась, что Дейв не смотрит на нее свысока и не считает человеком второго сорта. Однако теперь ее надежды рухнули. Дьявол Стратмор поступил с ней так же жестоко, как и Алек Найт.
Подойдя к дому Найтов у Грин-парка, Лиззи постаралась наконец взять себя в руки: ей не хотелось, чтобы герцог и герцогиня Хоксклифф заметили, как она расстроена. Когда после смерти леди Стратмор Лиззи переехала в этот особняк, бывшие опекуны радушно встретили ее и с радостью предоставили ей кров. Это были очень добрые и великодушные люди, и Лиззи ничуть не удивилась, увидев, что они сохранили ее комнату в неприкосновенности, как будто ждали, что она когда-нибудь вернется сюда.
И все же Лиззи понимала, что это не ее дом. Здесь она находилась в гостях, а ей так хотелось обрести свой собственный домашний очаг! Ей не было места в семье Найтов. Лиззи сначала надеялась на то, что ей поручат присматривать за маленьким Бобби, двухлетним сыном Роберта, поскольку жена герцога, Бел, ждала второго ребенка, но вскоре она поняла, что в ее услугах здесь не нуждаются: Бел и няня Бобби вполне обходились без посторонней помощи. Пребывание в доме Найтов было для Лиззи тягостным еще и потому, что она боялась столкнуться здесь с Алеком.
Холостяк Алек, младший из братьев Найт, жил в шикарных апартаментах Олбани, но, поскольку фамильный особняк находился по соседству с клубами, которые он обычно посещал, молодой человек частенько захаживал в гости к баснословно богатому Роберту, чтобы занять у него деньги, и по-прежнему продолжал играть в карты.
Внезапно Лиззи подумала о том, что, возможно, старые школьные приятели Алек и Дейв снова подружатся. Девлин унаследовал большое состояние, и теперь Алек сможет занимать у него деньги, чтобы оплатить карточные долги. Впрочем, для нее было бы лучше поскорее выбросить эти мысли из головы и навсегда забыть и одного, и другого.
Войдя в вестибюль особняка, Лиззи сняла промокшую шляпку и расстегнула пальто, и тут же ей навстречу с важным видом вышел исполненный чувства собственного достоинства дворецкий герцога, мистер Уолш.
— Простите, мисс Карлайл, — степенно проговорил он, — я не слышал, как вы вошли…
Девушка приветливо улыбнулась:
— Ничего страшного, мистер Уолш, мне было нетрудно открыть двери самой. А где хозяева?
Уолш взял у Лиззи пальто.
— Ее светлость сейчас в музыкальной комнате вместе с леди Уинтерли, а…
— Тетя Лиззи! — раздался неподалеку звонкий детский голос.
— Гарри! — радостно воскликнула Лиззи и подхватила бросившегося к ней пятилетнего мальчугана на руки.
Вскоре вокруг нее уже толпилось пятеро малышей — все это были дети братьев Найт. Гарри пытался полностью завладеть вниманием Лиззи, ревнуя ее к кузенам и кузинам, а маленький Бобби так настойчиво тянул ее за юбку, как будто уже сейчас сознавал, что все должны ему подчиняться. Именно ему, наследнику герцогского титула, со временем суждено было стать главой этого клана и одним из самых могущественных вельмож королевства.
Дочь Люсьена, Пипа, шлепнулась на пол и громко заплакала, а годовалые близнецы Эндрю и Эдвард, отпрыски Деймиена, подползли на четвереньках к Лиззи и с довольным видом уселись у ее ног.
— А ну-ка все живо отправляйтесь отсюда в комнату! — велела Лиззи. — Здесь сильно дует. — Она тут же увлекла детей из вестибюля в коридор, где дети, усадив ее на пол, оживленной стайкой окружили ее со всех сторон. Лиззи сразу же забыла все свои горести и печали: она обожала детей и ничуть не уставала от общения с ними.