– Нет, разумеется. А почему ты так решила?
Полли пожала плечами.
– Он стал совсем другим с тех пор, как в доме появились вы. Вот я и решила, что, возможно, есть причина, заставляющая его прислушиваться к вам.
– Ты ошибаешься, – ответила Оливия. – Я никогда… – Должно быть, она стала пунцовой, как вишня. – Он просто поправляется, – резко добавила она. – И из-за этого… немного не в себе, что и объясняет увиденное тобой. Но прежде подобного никогда не было. – И она горячо добавила: – И никогда не будет!
Полли скривила гримасу.
– А он об этом знает?
Оливия села. Она не могла дольше оставаться под прицелом этого ищущего взгляда.
– Знает, конечно!
«Найдите нового нанимателя… Или, если мне так повезло, не делайте этого».
Она с трудом сглотнула. Его намерения несущественные. Теперь, когда он вышел из своей комнаты, дело всего нескольких дней – или даже часов – найти то, что ей нужно, и убежать, не будучи замеченной.
Полли не сводила с нее глаз.
– Вы его не любите, да?
Оливия выдохнула. Святой господь, какой идиоткой бы она была, если бы полюбила Марвика! Да, она испытывала тщеславное удовольствие, чувствуя свою причастность к выздоровлению когда-то великого человека. Но на этом ее интересы заканчивались. У нее здесь одно дело. Она не может себе позволить отвлекаться на дурацкие чувства.
К тому же, как бы там ни было, он ничуть не похож на обычного ухажера. Герцог, да еще и сумасшедший – выздоравливающий благодаря ей, но это не важно. И не просто герцог или безумец, а человек влиятельный, человек, в сердце которого пылала такая ярость, что оно имело полное право превратится в пепел. Человек, который в приступе хандры поглаживает свой пистолет.
– Влюбиться в него значило бы для меня превратиться в самую большую дуру, когда-либо жившую на свете, – сказала Оливия. – Но, уверяю тебя, я не дура.
Вздохнув, Полли села.
– Вам известно, сколько служанок влюблялись в своих господ? И далеко не все из них – дуры. Но мне ни к чему рассказывать вам, где все они теперь.
Оливия нахмурилась.
– Где же? – спросила она.
– На углах улиц.
– О! – Оливия зарделась. – Конечно.
– Это всегда приводит только к гибели, – более приветливым тоном добавила Полли.
Неужели она пытается утешить экономку? Оливию это тронуло.
– Разумеется. Но, Полли, ты не должна неправильно… понимать то, что увидела. И я была бы тебе признательна, если бы ты никому не говорила об этом…
– Ох, да об этом все уже судачат.
Оливия уставилась на нее.
– Ты шутишь?
Прислуга считает ее соблазнительницей?
Полли пожала плечами.
– Но вы же постоянно ходили в его покои.
Какой ужас! Оливия едва сдерживала непонятное желание расхохотаться. Она всегда была слишком неловкой, слишком высокой и (надо уж в этом признаться) слишком резкой, чтобы ее ошибочно принимали за соблазнительницу.
– Я его экономка, – заметила она.
Полли фыркнула.
– Миссис Райт старалась держаться подальше от его комнат.
– Что ж, ничего хорошего в этом нет. Я просто… – Оливия замолчала. Какое объяснение она может придумать своему поведению с Марвиком, если она буквально преследовала его? Ведь правда в этом случае не поможет: «Мне нужно выманить герцога из его покоев, чтобы обыскать их».
Хотя, возможно, ей не следует лгать. Внезапно ее осенило:
– Он просто нравится мне. – К ее удивлению, это правда, пусть и довольно дурацкая.
Так что не стоит ругать Полли за то, что та расхохоталась.
– Он вам нравится? Ха-ха-ха!
Ее смех был настолько резок, что привлек к себе взгляды нескольких прохожих. Оливия, залившись краской, ждала.
– Он не так уж плох, – сказала она. Да, конечно, он немного странен и меланхоличен, зато очень эрудирован и обладает особым, сдержанным чувством юмора. Наверняка до смерти его жены и раскрытия ее измен он был великолепен.
Охнув, Полли помахала руками перед ее глазами.
– О да, наверняка, – сказала она. – Что за ерунда! Влюбиться в него – отлично, на вид он не так уж плох. Бояться его – почему бы и нет? Но сказать о том, что этот человек вам нравится?! Он же сделан изо льда.
Оливия упрямо нахмурилась.
– Полагаю, мне нравятся жертвы несправедливости, – заявила она.
– Жертва несправедливости?! Герцог? Может, ему потребуется еще одна карета с четверкой лошадей или еще один дом в провинции, прежде чем вы вознесете его на самую вершину?
Покачав головой, Оливия снова прилегла. То же самое сделала Полли.
В наступившей паузе Оливия представила, что тема для разговора иссякла, и обрадовалась этому. Правда, ее слегка познабливало, словно она прикоснулась к чему-то, что могло ее убить. Надо скорее заканчивать с этим делом. Влюбиться в герцога! Вот была бы катастрофа!
Как-то ее мать полюбила мужчину, занимавшего гораздо более высокое общественное положение, чем она. Она любила Бертрама, отдала ему все. И взгляните, до чего ее это довело! О нет, Оливия не будет обвинять маму за то, что та полюбила джентльмена, не состоя с ним в браке. Жители деревни Алленз-Энд часто так развлекались в свободное время. Оливия не интересовалась их моральными принципами, порождавшими только злость и недоброту. Но уж если влюбиться, то лучше выбрать человека, способного на добро.
– Я жду, – заметила Полли. – Мне просто ужасно хочется знать, как это герцог может стать жертвой несправедливости.
Оливия почувствовала легкое раздражение. Классовый снобизм так и метался по обе стороны границы между ними.
– Не обязательно быть нищим, чтобы чувствовать себя несчастным, – заметила она. – Вот, например, моя бывшая нанимательница…
– Виконтесса?
– Нет, Эли… – Она прикусила губу, испугавшись, как близка была к тому, чтобы произнести имя Элизабет.
Вероятно, ей не стоило больше ложиться – это плохая идея. Снова сев, Оливия стряхнула с рукава прилипшие к нему травинки.
– Да, – сказала она. – Виконтесса Риптон.
Полли, не шевелясь, с любопытством смотрела на нее.
– Многие знатные люди испытывали к вам симпатию, да?
Оливия вздохнула. До замужества Аманда тоже была чем-то вроде жертвы несправедливости, хотя Полли и не знала этих подробностей.
– Богатство не имеет отношения к духовному состоянию, – промолвила она. – Я испытываю симпатию к любому, кто чувствует себя одиноким в мире, обманутым, лишенным друзей.
– Что ж, это очень благородно с вашей стороны, – проворчала Полли. – Очень по-христиански. Только вам стоит обратить внимание, что некоторые из этих потерянных душ заслуживают того, что получили.
– Ты полагаешь, что герцог заслуживает своего несчастья?
– Мне не на что пожаловаться, мне он ничего плохого не сделал, – сказала Полли. – Но, кажется, он слишком сильно скорбит по леди, которая была холодна, как январский лед.