не пришло уснуть во время бесконечной проповеди, но сегодня он был измотан. Накануне его посреди ночи разбудил Диклан.
– Я избавлюсь от него, – прошипел Диклан с безумным взглядом. Ронан не успел понять, о чем он говорит, а брат уже покинул его спальню. Мальчик сразу позабыл про сон, который ему снился, в его памяти остался только образ Диклана, нависшего над его кроватью, непохожего на самого себя, оскалившего зубы и испуганно рычащего. После он несколько часов не мог заснуть, боясь увидеть кошмар с жутким Дикланом в главной роли.
Однако на следующее утро в церкви страх уже его не тревожил. Атмосфера церкви Святой Агнессы всегда его успокаивала. От крепкой фигуры отца, сидевшего рядом, пахло лимоном и самшитом. Мать развлекала Мэтью, складывая пальцы в фигуры, отбрасывающие тень в виде животных на спинку скамьи перед ними. Диклан изучал информационный бюллетень, нахмурив брови, словно в корне не соглашаясь с тем, как церковь ведет свои дела, но все равно желая быть в курсе. Бог. Бывая в церкви, Ронан неизменно ощущал присутствие бога с большой буквы «Б». Особенно в дождливые дни, как сегодня, когда в церкви царили тишина и полумрак, жуткие сценки на витражах темнели, от чего стекло поблескивало как драгоценные камни. Мерцающий свет в зале, наполненном дымом свечей и ароматом благовоний, постепенно убаюкивал.
Ронан всегда находил утешение в боге с большой буквы «Б». С годами мир с его правилами, то и дело противоречащими друг другу, казался ему все более бессмысленным. Однако осознание, что существует некто, знающий, как все это устроено, приносило облегчение.
Почему я такой? – молился Ронан, до боли преклоняя колени. – Укажи путь, которым я должен следовать.
Бог так и не ответил, но Ронан относился с уважением к его молчанию. Отцы редко бывали рядом. У них хватало других дел.
Во время мессы он уснул, и ему приснилось, что он умер.
И это был чудесный сон.
Не для всех, разумеется. Во сне мертвый Ронан увидел, что семейство Линчей опечалила его кончина, однако не понял почему. Потому что они по нему скучали или потому, что он не взял их с собой. Последний вариант он мог понять. Ведь смерть привела его в то место, которое, по его мнению, и было Раем. Райские кущи сильно напоминали Амбары, только гораздо ярче.
Старый фермерский дом заливал яркий свет, подчеркивая каждую резную деревянную деталь: грубый цветочный узор на перилах лестницы, набалдашник трости в виде собачей головы, ястреба и зайца в картинной раме над камином в гостиной. Свет обнаружил в шкафах керамические тарелки и чайные чашки из Ирландии, кружевные занавески на кухонном окне, сушеную лаванду на антикварном умывальнике в комнате его родителей.
При жизни Ронана в Амбары редко приезжали гости. Теперь же, после его смерти, он видел, как за окном по подъездной дорожке шествовали люди. Их была огромная толпа – пожалуй, сотни, – и все они, вынырнув из-за деревьев в конце дороги, извилистым путем стекались к дому. До чего удивительными были эти гости! Одетые во всевозможные наряды. Всех рас, возрастов, полов и размеров. Некоторые из них, казалось, не люди вовсе. Например, слишком вытянутые, долговязые сущности, облаченные в струящиеся одежды. А еще те, чьи головы венчали короны или рога. Некоторых из гостей, подобно девочке-сироте, подружке Ронана из его сна, щеголяли копытами.
Но никто из пришедших его не пугал, ведь Ронан видел, что они собрались здесь ради него. Кое-кто уже заметил его маячившего в окне и помахал рукой.
Сердце Ронана разрывалось от радости. Радости и облегчения. Слава богу, – подумал он во сне, – что мир на самом деле оказался именно таким. В глубине души он чувствовал, что так и должно быть. Ведь было бы странно, если бы здесь собрались только обычные люди. Словно он был создан для чего-то иного, обречен искать что-то большее, но так и остался ни с чем. А эта разномастная компания, пришедшая отпраздновать вместе с ним, с их непохожими друг на друга тенями, отбрасываемыми на любимые им поля… его сердце прошептало: ну конечно, разумеется. Он просто не нашел при жизни всех деталей, а теперь получил доступ ко всему, что прежде было скрыто от него и глубоко запрятано.
Спасибо, спасибо, спасибо, – думал Ронан. Он готов был расплакаться от чувства облегчения, огромного облегчения.
Мальчик бросился вниз по лестнице, распахнул двери Амбаров, и его окружила удивительная толпа. Кто-то из гостей возвышался над всеми, словно гора, кто-то быстро проносился мимо, оставляя за собой шлейф незнакомых запахов. Женщины украсили себя невиданными для Вирджинии цветами. Мужчины смеялись и напевали на незнакомых ему языках. Прихожая на первом этаже заполнилась не обувью, а дикими лианами, папоротниками и деревьями. У дверей стоял элегантный мужчина с рыжеватыми волосами и выразительным ястребиным профилем. Он приветствовал продолжающих прибывать гостей, стараясь уделить внимание каждому. На каждой плоской поверхности Амбаров вдруг появилась еда, нездешняя и в то же время знакомая. Все казалось таким ярким, отчетливым. Никаких тайн. Вроде бы ничего не изменилось, но стало видимым, заметным. Ронан не мог с уверенностью сказать, что именно отмечали собравшиеся, его похороны или крещение, но в любом случае праздник получился радостным и замечательным. В непредсказуемом мире людей Ронан чувствовал себя неприкаянным и беспомощным. Здесь, в стране мертвых, он стал королем.
Кто-то схватил его за руку, решительно переплетая его пальцы со своими. Ронан опустил взгляд на этот собственнический жест. Костлявая жилистая ладошка мальчишки идеально вписалась в его ладонь.
Голос прошептал ему на ухо: «Numquam solus».
Во сне он знал, что это значит: «Ты не одинок».
Ронан так сильно хотел умереть.
Ронан уничтожал живительные магниты.
Не специально, но уничтожал.
Так или иначе, в одно мгновение он потерял их все.
Когда видение апокалипсиса пронеслось сквозь каждого жителя Бостона, оно достигло и Ронана с Адамом. Странным образом оно переплелось с откровением Диклана о том, что Мэтью мертв. В причудливом ощущении времени, присущем морю магнитов, эти два события слились в одно целое.
Ронан содрогнулся от ужаса.
И в ту же секунду, уловив этот крошечный миг уязвимости, Кружево атаковало. Ронан не успел толком сообразить, что произошло, но в защитном ограждении вокруг Адама образовалась брешь.
Раздался хриплый шум, невнятный, громкий и одновременно низкий.
А потом Адама не стало. Он просто исчез.
Ронан в полном одиночестве парил посреди темного моря. Не считая мерцающих магнитов, его окружала абсолютная пустота. От Кружева не осталось и следа. И никаких признаков сознания Адама.
Постепенно Ронан с