— О Фобос! ― Бадер покачал головой.― Фобос ― это одно, Леонид. Владислава ― это отнюдь другое.
— Почему? ― осведомился Валькенштейн, подходя. Он думал иначе.
— Например, потому, что от Солнца и от Фобоса до Владиславы, где находимся сейчас мы, триста тысяч астрономических единиц.
— Мы покрыли это расстояние за полгода,― сердито сказал Валькенштейн.― Они могли сделать то же. И потом, спутники Владиславы и Фобос имеют много общего.
— Но это следует доказать,― сказал Бадер. Горбовский проговорил, лениво усмехаясь:
— Вот мы и попробуем доказать.
Некоторое время Бадер размышлял и затем изрек:
― Фобос и земные спутники тоже имеют много общего.
Это был ответ в стиле Бадера ― очень веско и на полметра мимо.
― Ну хорошо,― сказал Горбовский.― А что здесь есть еще, кроме этой диспетчерской?
— На этом Спутнике,― важно сказал Бадер,― имеются сто шестьдесят помещений размером от пятнадцати до пятисот квадратных метров. Мы можем осмотреть их все. Но они пусты.
— Раз они пусты,― сказал Валькенштейн,― нам лучше вернуться на «Тариэль».
Бадер поглядел на него и снова повернулся к Горбовскому.
— Мы называем этот спутник Владя. Как вам известно, у Владиславы есть еще один спутник, тоже искусственный и тоже неземного происхождения. Он меньше по размерам. Мы называем его Слава. Вы понимаете? Планета называется Владислава. Естественно назвать два ее спутника Владя и Слава. Не так ли?
— Да, конечно,― сказал Горбовский. Это изящное рассуждение было ему знакомо. Он слышал его в третий раз.― Это вы очень остроумно предложили, Август. Владя и Слава. Владислава. Прекрасно.
— У вас на Земле,― продолжал Бадер неторопливо,― эти спутники называют «Игрек–один» и «Игрек–два», соответственно ― Владя и Слава. Но мы, мы называем их иначе. Мы называем их Владя и Слава.
Он строго поглядел на Валькенштейна. Валькенштейн играл желваками на скулах. Насколько было известно Валькенштейну, «мы» ― это был сам Бадер, и только Бадер.
— Что же касается состава этого желтого материала, который отнюдь не является металлопластом и который я называю янтарин…
— Очень удачно,― вставил Валькенштейн.
— Да… Неплохо… То состав его пока неизвестен. Он остается тайной.
Наступило молчание. Горбовский рассеянно оглядывал помещение. Он пытался представить себе тех, кто строил этот спутник и потом работал здесь когда–то, очень давно. Это были другие люди. Они пришли в Солнечную систему и ушли, оставив возле Марса покинутые космические лаборатории и большой город вблизи северной полярной шапки. Спутники были пусты, и город был пуст ― остались только странные здания, на много этажей уходящие под почву. Затем ― или, может быть, до того ― они пришли в систему звезды ЕН 17, построили возле Владиславы два искусственных спутника и тоже ушли. И здесь, на Владиславе, тоже должен быть покинутый город. Почему и откуда они приходили? Почему и куда они ушли? Впрочем, ясно почему. Они, конечно, были великие исследователи. Десантники другого мира.
— Теперь,― сказал Бадер,― мы пойдем и осмотрим помещение, в котором я нашел предмет, названный мною условно пуговицей.
— Он и сейчас там? ― спросил Валькенштейн, оживившись.
— Кто он? ― спросил Бадер.
— Предмет.
— Пуговица,― веско сказал Бадер,― находится в настоящий момент на Земле в распоряжении Комиссии по изучению следов деятельности иного разума в космосе.
— А,― сказал Валькенштейн.― У Следопытов. Но я собирал материал по Владиславе, и мне не показали эту вашу пуговицу.
Бадер задрал подбородок.
― Я отправил ее с капитаном Антоном Быковым полтора локальных года назад.
С Быковым они разминулись в пути. Он должен был прибыть на Землю спустя семь месяцев после старта «Тариэля» к звезде ЕН17.
— Так,― сказал Горбовский.― Осмотр пуговицы, таким образом, откладывается.
— Но мы осмотрим помещение, где я ее нашел,― сказал Ба дер.― Не исключено, Леонид, что в гипотетическом городе на поверхности планеты Владислава вы обнаружите аналогичные предметы.
Он полез в люк. Валькенштейн сказал сквозь зубы:
— Надоел он мне, Леонид Андреевич…
— Надо терпеть,― сказал Горбовский.
До помещения, где Бадер нашел пуговицу, оказалось полкилометра. Бадер показал место, где пуговица лежала, и подробно рассказал, как он пуговицу обнаружил. (Он наступил на нее и раздавил.) По мнению Бадера, пуговица была аккумулятором, имевшим первоначально сферическую форму. Она была сделана из полупрозрачного серебристого материала, очень мягкого. Диаметр ― тридцать восемь и шестнадцать сотых миллиметра… плотность… вес… расстояние от ближайшей стены…
В комнате напротив, по другую сторону коридора, сидели среди приборов, расставленных прямо на полу, двое молодых парней в синих рабочих куртках. Они работали, поглядывая в сторону Горбовского и Валькенштейна, и переговаривались вполголоса.
— Десантники. Прилетели вчера.
— Умгу. Вон тот, длинный,― Горбовский.
— Знаю.
— А другой, беловолосый?
— Марк Ефремович Валькенштейн. Штурман.
— А–а, слыхал.
— Они начнут завтра.
Бадер наконец кончил объяснять и спросил, все ли понятно. «Все»,― сказал Горбовский и услыхал, как в комнате напротив хихикнули.
― Теперь мы вернемся домой,― сказал Бадер.
Они вышли в коридор, и Горбовский кивнул парням в синем. Парни встали и поклонились с улыбками.
― Желаем удачи,― сказал один.
Другой молча улыбался, крутя в руках моток многоцветного провода.
— Спасибо,― сказал Горбовский. Валькенштейн тоже сказал:
— Спасибо.
Отойдя шагов на сто, Горбовский обернулся. Двое в синих куртках стояли в коридоре и смотрели им вслед.
Время в «Империи Бадера» (так насмешники называли всю систему искусственных и естественных спутников Владиславы ― обсерватории, мастерские, заправочные станции, черные цистерны–плантации с хлореллой, оранжереи, питомники, стеклянные сады отдыха и пустующие торы неземного происхождения) исчислялось тридцатичасовыми циклами. К концу третьего цикла, после того как Д–звездолет «Тариэль», шестикилометровый гигант, похожий издали на сверкающий цветок, вышел на меридиональную орбиту вокруг Владиславы, Горбовский предпринял первый поиск. Д–звездолеты не приспособлены к высадкам на массивные планеты, особенно на планеты с атмосферами, и тем более на планеты с бешеными атмосферами. Для этого они слишком хрупки. Высадки осуществляются вспомогательными кораблями–ботами с атомно–импульсным или фотонным приводом, устойчивыми планетолетами облегченного типа с не фиксированным центром тяжести. Рейсовый звездолет несет на себе один такой бот, а десантный ― от двух до четырех. «Тариэль» имел на борту два фотонных бота, и в одном из них Горбовский предпринял первую попытку прощупать атмосферу Владиславы. «Поглядеть, стоит ли»,― сказал Горбовский Бадеру.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});