сотрясся от звуков, падающих тел.
– М-да, вроде все. Остальные пока свободны. Езжайте в офис, там командировочные выдадут.
Его голос был странным. Таким же, как и он сам. Каркающим, старческим, тянувшим на плохую карикатуру.
Меня трясло. Единственное, что сейчас на репите стояло в голове, – чередующиеся хлопки и звуки падающих тел. Это повторялось раз за разом, а меня колотило. В глубине души даже завидовала такой смерти, легкой и мгновенной. Сомневаюсь, что для меня запланирована такая же.
– Девочка моя! Какие они некультурные… Давай-ка снимем эти страшные браслеты.
Не смела шелохнуться. Один из бугаев наклонился и попытался найти ключ от наручников. Нашел. Только вот он оказался намертво прикреплен к запястью. Труп Артема бесцеремонно взяли, поднесли ко мне, прямо ко входу, и сняли фиксирующие устройство.
– Вот и чудненько! А теперь, пожалуй, препровожу вас на временное место жительства. Вы же не откажетесь составить мне компанию?
Безэмоционально смотрела на него. Цветастые обходительные фразы, дружелюбный тон… Все то же, что и тогда, шесть лет назад. Ничего удивительного.
Только, как и тогда, меня просто разрывало внутри от холода и ужаса, несмотря на жаркую погоду. Кровь в венах словно заледенела, промерзла насквозь.
Наручники упали к ногам, звякнув о металлические соединения в самолете, и мне подали немощную руку. Приняла ее, и, как извращенное трио, мы вместе покинули самолет: я, он и ствол с глушителем в его руке.
Внизу уже ожидал лимузин. Как пафосно и сюрреалистично! Совершенно непонятно, к чему весь этот официоз. Зачем такая помпезность?
Меня усадили на комфортное кожаное сиденье. Рядом сел и он. Машина тронулась, и мужчина весело добавил:
– Можешь звать меня Ибрагим. Ибрагим Иванютин. Известен как Цербер – зам мэра.
Как черта ни назови…
– Давай-ка посмотрим небольшое шоу. Называется «Опоздал».
Лимузин аккуратно припарковался возле одного из маленьких частных самолетов. Создавалось впечатление, что мы ожидаем прибытия пассажиров или, наоборот, их отлета. Мы встали таким образом, что из моего окна прекрасно просматривалась площадка, откуда мы только что вырулили.
Кажется, я догадываюсь, что хочет показать мне этот человек. И действительно, всего через несколько минут подъехали черные джипы, и сердце замерло.
Из одного вышел Марк и братья Сафроновы. Вот просто так, как на ладони. Бери тот же пистолет с глушителем и стреляй. Перестала чувствовать кончики пальцев. Перестала соображать, что происходит. Лишь неотступно следила за темноволосым мужчиной, который поднимался по трапу.
Моего лица коснулся холодный металл. Вздрогнула. В руки опустился пистолет. Окно приоткрылось. Цербер вложил ствол мне в руки и направил в сторону Марка.
– Развернуть ко мне даже не пытайся. Предлагаю тебе выбор. Закончим все здесь и сейчас? Без боли, без разочарования. Один выстрел, и ты свободна. Понимаешь, Лизок, ты очень дорога мне по-своему, дочь одноклассника и друга как-никак. Не могу не дать тебе шанс.
Пальцы, зажатые его сморщенными ладонями, дрожали. Лизок. Так называл меня папа. Мой маленький Лизок-чумазо. Потому что в детстве я постоянно измазывалась золой возле печки старенького домика в деревне у бабушки и дедушки, когда они еще были живы.
Мужчина наклонился к самому уху:
– Ну же, девочка, освободи себя и брата от игры. Всего один выстрел. Я в тебе не сомневаюсь, ты же такая меткая. С детства все первые места брала на соревнованиях. Папочка научил дочку всем хитростям.
Мои пальцы послушно легли на рукоять. Обычно стреляла с одной руки, так точность выше, но сейчас возможности не было. Металл впивался в нежную кожу, а внутри все было черно.
– Вот та-ак, возьми его поудобнее. Патрон уже в патроннике, тебе даже не надо взводить курок. Просто плавно нажми на спуск, словно это его руки ласкают твое разгоряченное тело. Твоему папочке понравилось смотреть, как ты под ним стонала, он оценил.
Глаза резко распахнулись, и в голове промелькнула лишь одна шальная мысль: «Они живы». Мои родители живы!
После этого рука держала пистолет намного увереннее, она бы не дрогнула ни при каких обстоятельствах. Поэтому, собравшись с духом, стала медленно выдыхать. В последний момент, резко развернувшись, нажала на курок.
Щелчок. И глаза мужчины, к чьему лицу было приставлено оружие, загорелись адским пламенем. Не заряжен.
Наработанным движением вытащила магазин, и он глухо упал к ногам. Пустой. Презрительная усмешка исказила мое лицо. Это было бы слишком просто, а Цербер любит иное…
– Молодец, Лизок, все как я и ожидал. А теперь поехали, нас ждет второй раунд.
Глава 47. Лиза
Когда меня привезли в это место первый раз, то не то, что рассмотреть, даже понять, где я, не смогла. Но сейчас от вида старого особнячка в готическом стиле тошнило.
Когда лимузин выезжал со стоянки, то внутри у меня был бешеный коктейль из эмоций. Но пришлось задушить его, запереть в глубине, чтобы никто не смог добраться.
Я превратилась в статую. Ледяную королеву без права на эмоции, ведь эмоции – это то, чем он питается. Когда смотрела в горящие сумасшествием глаза, поняла, что Ибрагиму больше нечего терять, совершенно.
Чуть позже, на подъезде к дому русской рулетки, он подтвердил мои опасения и страшные догадки:
– Лизок, Лозинок, наша с вами игра будет достойным венцом в череде моих задумок! Все сплетется воедино и будет погребено под слоем сажи из дула револьвера. Финал, который позволит мне спокойно дожить свои месяцы в ожидании смерти.
Молчала. Больше ни слова ему не скажу, но речам Ибрагима и не нужен был аккомпанемент.
– Представляешь! Нас было три друга, три одноклассника. Что-то наподобие Олега и его дружков. Один стал мэром, другой его верной правой рукой, а третий – законником. И все бы ничего, но дружба – тлен.
Слушала, впитывая каждое слово. Как все оказалось завязано, слито воедино. И мы с Марком в этой череде событий – как винтики.
– Дружба не выдержала испытания деньгами. Зависть и поганое чувство справедливости. А я ведь крестил тебя, стоял с его извивающейся дочуркой… Дети…
Наконец его лицо выдало единственную эмоцию.